«Ненадолго», как понимал Слэйтон, было весьма растяжимое понятие. Учитывая, что в ближайшие четыре часа не намечено выполнение последней курсовой коррекции, по меньшей мере, часа три лунный модуль не будет включен и прогрет. Три часа – это совсем немного для тридцати человек, работавших в ночную смену в кондиционируемом Центре управления, но для людей в морозильнике «Аполлона-13» это была целая вечность.
Слэйтон, как и остальные работники зала управления, с понедельника следил за энергопотреблением «Водолея», и его уверенность становилась все больше и больше. Корабль потреблял из своих батарей едва ли 12 ампер, и появился, хотя и небольшой, излишек электричества. По внутренней связи Слэйтон вызвал терминал руководителя полета, чтобы спросить Милта Уиндлера, нельзя ли воспользоваться этим излишком, чтобы включить ЛЭМ раньше.
Уиндлер вызвал Джека Найта за терминалом ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ, который, в свою очередь, связался со своей вспомогательной комнатой. Помощники Найта попросили подождать, быстро выполнили ряд грубых подсчетов и вернулись с хорошим известием: экипаж может включать свой корабль.
– Джек, они могут включать питание, – сообщили из вспомогательной комнаты для ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ.
– ПОЛЕТ-КОНТРОЛЬ, он может включать в любое время, – ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ вызвал Уиндлера.
Уиндлер передал это Лусме:
– КЭПКОМ, сообщи им, чтобы включали освещение.
– «Водолей», это Хьюстон, – вызвал Лусма.
– Слушаю, Хьюстон, – отозвался Лоувелл.
– Так, капитан. Мы нашли способ вас подогреть. Мы решили начинать включение ЛЭМа прямо сейчас. Только ЛЭМ, а не командный модуль. Поэтому открой инструкцию подготовки ЛЭМа и переходи к тридцатиминутной активации. Ты понял?
– Да, понял, – сказал Лоувелл, – А вы уверены, что у нас хватит на это электрической мощности?
В разговор встрял Слэйтон:
– Джим, у вас 100-процентный запас.
– Это обнадеживает.
Командир повернулся к своим товарищам, жестом указал на приборную панель и, бешено щелкая переключателями, вместе с Хэйзом завершил тридцатиминутную процедуру включения всего за двадцать одну минуту. Как только заработали системы «Водолея», экипаж почувствовал, как начала увеличиваться температура в холодной кабине. Чтобы поднять температуру еще выше, Лоувелл взял свой пульт ориентации и так развернул корабль, чтобы Солнце светило на ЛЭМ, а не бестолку на заднюю часть сервисного модуля. Почти немедленно в кабине вспыхнул бело-желтый свет солнечных лучей. Лоувелл подставил Солнцу свое лицо, прикрыл глаза и улыбнулся.
– Хьюстон, прекрасно чувствовать Солнце, – произнес он, – Оно светит прямо в окна, и уже стало значительно теплее. Большое спасибо.
– Птице теплее в полете, – сказал КЭПКОМ.
– Верно, – открыл глаза Лоувелл, – Глядя из окна, Джек, я вижу, что Земля надвигается, как скоростной поезд. Я не думаю, что многие ЛЭМы видели ее такой. Я все еще пытаюсь найти Фра- Мауро.
– Ну, сынок, – сказал Лусма, – ты не туда собрался.
Как только в пятницу взошло Солнце, улицу перед домом Лоувеллов начали заполонять репортеры и камеры. В зале стали собираться друзья, астронавты и члены семьи. Благодаря любезности водителя клиники Френдсвуда, среди первых прибыла Бланш Лоувелл, мать командира «Аполлона-13». Она была красиво одета и с таким же оптимизмом, как и во всех его предыдущих полетах, ожидала возвращения сына из путешествия на Луну.
Мэрилин все еще не объяснила матери мужа, что на этот раз все по-другому, и все утро она была вынуждена не раскрывать своего обмана. Чтобы облегчить себе задачу, Мэрилин решила, что Бланш будет смотреть операцию спасения не по телевизору в гостиной, где соберется вся остальная компания, а в рабочем кабинете, где она сможет оградить ее от случайных замечаний кого-нибудь из гостей. Что касается аналогичных высказываний тележурналистов, то Мэрилин решила не оставлять мать одну, чтобы кто-то всегда мог ее отвлечь или разъяснить ей какой-нибудь мрачный телекомментарий. Когда Бланш еще не прибыла, никто еще не был назначен на эту роль. Но проблема решилась сама собой, когда в дверях появились Нейл Армстронг и Баз Олдрин. Когда астронавты уселись вместе с Бланш перед телевизором в кабинете, они поняли, что им придется нелегко.
– «Аполлон-13» сейчас находится на расстоянии 37 тысяч миль от Земли и движется со скоростью 7 тысяч миль в час, – сказал корреспондент Билл Райан, открывая программу «Сегодня», – Его текущий курс таков, что посадка состоится через шесть часов в Тихом океане. Там на дежурстве находится вертолетный авианосец «Айво-Джима», а погода, которая то портилась, то нет, сейчас снова хорошая.
– Приближаются критические маневры для космического корабля. В 8:23 по восточному времени астронавты сбросят сервисный модуль, а в 11:53 они отстыкуют лунный отсек, который был их спасательной шлюпкой с тех пор, как отключилась энергия на борту их главного корабля.
– Как прокомментировал один из астронавтов «Аполлона-12», Алан Бин, когда за час до приводнения будет сброшен лунный модуль, с этого момента вход в атмосферу не будет отличаться от других экспедиций, и опасность, по существу, минует.
При словах «спасательная шлюпка» и «опасность» Армстронг и Олдрин немного вздрогнули перед телевизором, обеспокоено посмотрев на сидящую между ними женщину. Но если Бланш Лоувелл и слышала что-то плохое, она не подала вида. Она повернулась к статным молодым людям, сидящим по ее бокам – оба астронавты, как и ее сын, но, без сомнения, всего лишь обыкновенные, а иначе они бы сегодня были в космосе и их бы показывали по телевизору – и она улыбнулась им. Армстронг и Олдрин улыбнулись в ответ.
В гостиной Мэрилин Лоувелл смотрела ту же самую передачу, но реагировала совсем по-другому. Алан Бин, который побывал на Луне в прошлом ноябре, только сказал, что предстоящий вход в атмосферу будет таким же, как и обычно. Но Мэрилин верила, что Бин знает больше. Ни один другой командный модуль прежде не был так поврежден, и ни одному экипажу не приходилось выполнить так много импровизированной работы почти без отдыха.
Вдруг до слуха Мэрилин донеслось какое-то волнение на передней лужайке, что-то, напоминающее аплодисменты. Вовремя поспешив к окну, она увидела, как несколько соседей пробираются сквозь толпу репортеров и пересекают лужайку с ящиками шампанского. Увидев ящики, Мэрилин мысленно представила свой холодильник. Если она уберет несколько кастрюль, которые ранее принесли те же добрые соседи, а ее гости съедят остальное, то освободится место для нескольких бутылок. Она страстно надеялась, что им не придется слишком долго стоять на льду.
Никто особо не волновался в Центре управления, когда Джим Лоувелл, надеясь, что это в последний раз, на короткое время включил реактивные стабилизаторы системы ориентации. Маневр был необходим, чтобы вернуть космический корабль в середину коридора входа в атмосферу. Короткий запуск четырех стабилизаторов, безупречно работавших все пять дней, особо не привлек операторов, хотя он был чрезвычайно необходим, чтобы астронавты пережили вход в атмосферу. На самом деле, все, чем занимались этим утром люди за терминалами, было крайне необходимо для выживания астронавтов. Незадолго до 7 утра по хьюстонскому времени, когда начался второй час передачи «Сегодня» и Лоувелл удачно выполнил свой маневр, Центр управления напоминал муравейник. Тремя часами ранее, в соответствии с составленным еще на неделе планом Джина Кранца, Бордовая команда Милта Уиндлера покинула терминалы, и ее место заняла Белая команда, впервые после ночного запуска «ПК+2» сменившая название «Тигр». По сигналу Бордовая команда сдала свои рабочие места, но ни один член группы Уиндлера не покинул зал, находясь позади терминалов или потягивая кофе, прислонившись к стене. К ним присоединилось большинство членов Золотой и Черной команд. Никто из них не собирался мешать работе
