церкви. Деятельность членов клана Борджиа была направлена на завоевание нового жизненного пространства. Из представителей рода в историю вошли как мужчины, так и женщины, вернее одна женщина – Лукреция Борджиа.
Начиная разговор о Лукреции, прочно вошедшей в историю с вполне определенной характеристикой – распутница, кровосмесительница, отравительница, хотелось бы сказать в оправдание этой женщины, что она была лишь инструментом в политической игре ее отца и братьев. Лукреция родилась в то время, когда клан Борджиа укрепил свои позиции и приобрел огромное состояние и власть в Риме. Первый яркий пример отношения к мирским соблазнам дал дедушка Лукреции, фактически сотворивший из Борджиа тех, кем они стали.
Речь идет об Алонсо Борхо, впоследствии папе римском Каликсте III. Вся его жизнь – бесконечная череда тех проступков, за которые он должен был гореть в аду, но никак не быть избранным на престол римского первосвященника. С раннего детства девочка оказалась втянутой в политику и всю жизнь из-за этого страдала. Возможно, она находила утешение в искусстве, покровительницей которого она также была.
Отцом Лукреции был Родриго Борджиа, кардинал, а затем римский папа Александр VI. Кроме Лукреции у него было еще несколько сыновей (восемь или девять), так что сей служитель церкви явно воздерживался от обета целомудрия. Матерью четверых из них, в том числе и Лукреции, была Ваноцца Катани (Катанея) – римская аристократка. Чтобы дети не считались незаконнорожденными, Александр VI выдавал свою любовницу замуж за людей почтенного возраста, и делал это трижды. Дети думали, что их родной отец Доменико д'Ариньяно, один из мужей Ваноццы, а настоящего родного отца считали дядей. Детей от Ваноццы Родриго Борджиа любил больше других своих бастардов. Они проживали в роскошном доме, где кардинал мог навещать их, в отличие от «родного» отца, который там даже не показывался. Родриго заботился об их воспитании и образовании. Хуана в возрасте шести лет он отправил в Испанию к родственникам, с перспективой получить высокий пост в испанской армии. Джованни – самому младшему и любимому сыну – Родриго подготовил высокую светскую должность в Риме. Чезаре должен был стать кардиналом, хотя последний мечтал о военной карьере. Лукреция была поздним ребенком, когда она родилась, Родриго было уже 49 лет, а Ваноцце 37. Как и братья, внешностью она пошла в мать, унаследовав от нее белоснежную кожу, зеленые глаза и золотистый цвет волос. Любой человек, видевший молодых Борджиа, находил их очень красивыми. Лукреция же имела необыкновенное изящество и грацию, которые сохранила до зрелых лет, а по-детски невинное выражение лица придавало ее ослепительной красоте неотразимое очарование. С детства и навсегда она стала разменной монетой в политических играх клана Борджиа.
Когда Лукреции еще не исполнилось и года, первый муж Ваноццы скончался, и она была срочно выдана замуж вторично. В отличие от первого, второй муж не был «фиктивным», на что рассчитывал Родриго Борджиа, и вскоре на свет появился сын Октавиано. Старшие братья Борджиа невзлюбили малыша и не скрывали этого. Мальчику постоянно доставались побои, щипки, у него отнимали лакомства. Лукреция любила малыша и не могла понять, почему ее старшие братья называют его «ублюдком» и постоянно обижают. Когда девочке было шесть лет, маленький Октавиано и его отец – второй муж Ваноццы, Джорджо ди Кроче, умерли от туберкулеза. Девочка очень переживала их смерть. Тогда-то она и узнала, кто ее настоящий отец – братья «просветили» ее, чтобы она не убивалась из-за чужих людей. Лукреция приняла это известие с радостью, но все равно продолжала горевать об умерших.
Вскоре Ваноцца была снова выдана замуж, а дети для приобретения светских манер были отправлены в дом дальней родственницы Борджиа – Адрианы Орсини. Затем Джованни уехал в Испанию, к брату, чтобы тоже стать военным, так как получение светской должности оказалось трудным делом. Чезаре и Лукреция остались вдвоем. Главой дома был Вирджинио Орсини, который обучал Чезаре основам воинской науки и владению оружием, будучи сам прекрасным воином. Он не раз говорил кардиналу, что Чезаре не должен стать священником, что его призвание – армия, но кардинал был непреклонен. В конце концов Чезаре отправили учиться в университет изучать каноническое право, чтобы стать епископом, и Лукреция осталась совсем одна. Хотя все ее дни были заняты получением всестороннего образования, необходимого для римлянки знатного происхождения, она очень скучала по братьям, особенно по Чезаре.
Вскоре в доме Орсини появилась еще одна девочка – Джулия Фарнезе. Она считалась невестой сына Орсини и, по обычаям того времени, должна была несколько лет до вступления в брак провести в доме будущей свекрови. Лукреция и Джулия подружились, но затем Джулия стала любовницей отца Лукреции – кардинал Родриго в свои 60 лет все еще был жаден до наслаждений. Адриана Орсини спокойно отнеслась к связи невесты сына и Родриго, надеясь, что последний поможет Орсини занять высокий пост. Что касается Лукреции, то она ревновала отца к подруге. Ей было обидно, что отец стал уделять больше внимания Джулии, забыв о собственной дочери. Эта ревность довела Лукрецию до отчаянного шага – девушка решила поменяться с подругой местами. Однажды, когда Родриго прибыл в дом Орсини к Джулии, Лукреция, закрыв подругу в комнате, сама пришла к отцу под ее видом. Родриго сразу раскрыл обман, но, идя навстречу желанию дочери, провел с ней ночь.
Вскоре Лукреция стала женой испанца де Санталлеса. Этот брак и браком нельзя было назвать. Родриго не желал отпускать дочь в Валенсию, где ее муж имел владения. Он выговорил особый пункт в брачном договоре, что Лукреция отправится к мужу, когда «будет готова». Брак был совершен по доверенности – муж и жена так никогда и не видели друг друга.
Став папой под именем Александра VI, Родриго Борджиа использовал все средства для укрепления власти и влияния как на престоле Св. Петра, так и во всей Италии и за ее пределами. Одним из инструментов этой борьбы стала и его собственная дочь – Лукреция. Александр VI решил, что для Лукреции брак с валенсийским сеньором недостаточно выгоден. Брачный союз был быстро расторгнут по причине того, что он так и не состоялся. Поначалу, играя в благочестие, Александр VI решил отправить Лукрецию в Испанию, для чего состоялась помолвка ее с испанским дворянином – доном Гаспаро де Просида, графом Аверза. Но тут события начали разворачиваться таким образом, что стало не до игр: надо было укреплять реальную власть, ибо позиции папы в Папской же области были весьма слабы.
С целью укрепления своего положения Александр VI решает, что для него выгодно породниться с миланским герцогом Людовиком Моро, одним из самых сильных государей Италии, так же, как и папа, борющимся против арагонской династии, восседающей на троне Неаполя. В силу этого брак Лукреции с родственником Моро Джованни Сфорца, владетелем Пезаро, становится решенным делом. И в 1493 году Лукреция в возрасте 13 лет впервые официально выходит замуж. Если в этом и был некий грех, то папа, наместник божий на земле, освободил свою дочь от него. Свадьбу сыграли открыто и так пышно, что даже привычные ко многому римляне были удивлены. Но, как вскоре выяснилось, удивляться отныне им предстояло часто.
После замужества Лукреция расцвела. Современники с редким единодушием (почти с таким же они осуждают Александра VI и Чезаре) отмечают красоту «золотоволосой» Лукреции, ее необыкновенное, никогда не иссякающее веселье и грацию. Подобные достоинства привлекли внимание – самое пристальное – всей мужской половины семейства Борджиа. По Риму поползли слухи об интимной связи Лукреции с отцом и братом Чезаре, ведь она была любящая дочь и сестра. Правда, сплетники утверждали, что сердце Лукреции отдано старшему брату – блестящему Хуану, герцогу Танди, который приобретал все новые милости и быстро продвигался в карьере. Чезаре ему люто завидовал.
В этих связях вина Лукреции (не по нормам морали того времени и места, а по более общим) не так уж и вопиюща. Просто она с детства зависела от окружающей ее обстановки, что сформировало ее характер, пассивно-равнодушный к абстрактным понятиям добра и зла. Ее воспитали – и внушениями, и всеми примерами – без всяких нравственных ориентиров, без сознания своего женского достоинства и чувства женской стыдливости, воспитали в духе слепого подчинения собственным инстинктам – страха (перед волей рода) и сладострастия (своего и своих близких). Поэтому она не чувствовала никакого смущения, отдавая себя мужу, некоторым своим друзьям, отцу и братьям. Трудно сказать, насколько это устраивало остальных, но Чезаре не желал ее делить с кем-либо (может быть, кроме мужа и отца). Во всяком случае, Хуану и любовникам Лукреции в этом списке не было места. С этого времени при дворе по инициативе Чезаре происходит ряд немотивированных (с точки зрения политики) убийств. Но они прекрасно объясняются, если взять за точку отсчета симпатии Лукреции.
