— Что же рассказывают о Пантиляндии? — Панталеон Пантоха барабанит пальцами по столу, Панталеон Пантоха раскачивается на стуле, не знает, что делать со своими руками. — Ну, так что ты слышала?
— Преувеличивают страшно, верить людям нельзя. — Бразильянка закидывает ногу за ногу, Бразильянка скрещивает руки на груди, жеманится, подмигивает, облизывает губы, говорит: — Представляете, в Манаосе рассказывали, будто это целый город в несколько кварталов и его охраняют вооруженные часовые.
— Ну что ж, не разочаровывайте, мы только начинаем. — Панталеон Пантоха улыбается, Панталеон Пантоха оказывается любезным, общительным собеседником. — Учти, мы только начали, а у нас уже есть гидроплан и судно. Однако мне не по вкусу эта международная известность.
— А еще говорили, будто работы у вас хватит на всех и условия сказочные. — Бразильянка подымает и опускает плечи, Бразильянка поигрывает пальцами, взмахивает ресницами, выгибает шею, отбрасывает назад волосы. — Я загорелась и села на пароход. В Манаосе восемь моих подружек из прекрасного заведения складывают чемоданы и готовы в любой момент отправиться в Пантиляндию. И наряды захватят с собой — как я.
— Если тебе не трудно, очень прошу, называй это место интендантским центром, а не Пантиляндией. — Сеньор Пантоха старается казаться серьезным, сеньор Пантоха старается казаться уверенным и деловым. — Порфирио объяснил, зачем я тебя звал?
— Он дал мне задаток. — Бразильянка морщит носик, Бразильянка опускает ресницы, обжигает взглядом. — Правда, что у вас есть для меня работа?
— Да, мы будем расширять штат. — Панталеон Пантоха преисполняется гордостью, Панталеон Пантоха оглядывает диаграммы на стенах. — Мы начали с четырех, потом их стало шесть, восемь, десять, а теперь будет пятнадцать. Как знать, может, в один прекрасный день и превратимся в то, чем нас считают.
— Просто замечательно, а то я уже собиралась возвращаться в Манаос, тут, мне подумалось, ничего не светит. — Бразильянка кусает губы, Бразильянка вытирает рот, разглядывает ногти, снимает пылинку с юбки. — Когда нас познакомили в «Лампе Аладина Пандуро», у меня было впечатление, что я вам не показалась.
— Ты ошибаешься, ты мне показалась, и даже очень. — Панталеон Пантоха складывает карандаши, блокноты, Панталеон Пантоха открывает и закрывает ящики письменного стола, откашливается. — Мы бы тебя раньше взяли, да бюджет не позволял.
— А можно узнать, каков оклад и в чем состоят обязанности, сеньор Пантоха? — Бразильянка вытягивает шею, Бразильянка сплетает пальцы, нервничает.
— Три выезда в неделю в составе оперативной группы, два самолетом, один по воде, — перечисляет Панталеон Пантоха. — Каждый выезд — минимум десять услуг.
— Выезд в составе оперативной группы — это значит просто-напросто в казармы? — Бразильянка удивляется, Бразильянка хлопает в ладоши, прыскает со смеху, подмигивает, строит глазки. — А услуги — это, верно… Ой, надо же, вот смеху-то.
— Послушай, что я тебе скажу, Алисия. — Сеньора Леонор целует картинку с изображением младенца-мученика. — Да, они совершили чудовищное злодеяние, которому нет имени. Но, по сути, ими руководило не зло, а страх. Они были в ужасе от бесконечных ливней и думали, что этой жертвой Богу они отсрочат конец света. Они не собирались причинять ему зло, они думали, что посылают его прямо на небо. Ты же знаешь, во всех Хранилищах креста, найденных полицией, ему воздвигнуты алтари.
— В процентном отношении это выглядит так: пятьдесят процентов полученного от сержантов и солдат при расчете идет тебе. — Панталеон Пантоха записывает цифры на листочке, Панталеон Пантоха для вящей убедительности вручает ей листок, уточняет. — Остальные пятьдесят идут на твое содержание. А теперь, — хоть в данном случае и нет такой надобности, потому что с первого взгляда видно, чего ты стоишь, но правила есть правила — разденься, пожалуйста, на минутку.
— Ай, какая жалость, сеньор Пантоха, как раз сегодня… — Бразильянка строит траурную мину, Бразильянка встает, прогуливается походкой манекенщицы, ломается. — Как раз сегодня… Но в Бразилии это не помеха, есть способ…
— Я хочу только взглянуть, осмотреть тебя, как положено. — Панталеон Пантоха выпрямляется, Панталеон Пантоха бледнеет, сводит брови, четко выговаривает: — Такой осмотр проходят все. У тебя чересчур воспаленное воображение.
— Ах, ну конечно, а я-то думаю, как же, ведь здесь даже коврика нет. — Бразильянка топает ножкой о пол, Бразильянка улыбается с облегчением, раздевается, складывает одежду, принимает позу. — Ну как я вам? Немного худа, но за неделю войду в тело. Вы думаете, я буду пользоваться успехом у солдатиков?
— Без сомнения. — Панталеон Пантоха оглядывает ее, Панталеон Пантоха утвердительно кивает, вздрагивает, прокашливается. — Большим, чем Печуга, наша звезда. Порядок, ты принята, можешь одеваться.
— И не только это, сеньора Леонор. — Алисия рассматривает изображение, Алисия осеняет себя крестом. — Знаете, не только изображения и молитвы, посвященные ему, появились и статуэтки младенца-мученика. И говорят, «братьев» становится не меньше, а больше.
— Что вы тут делаете? — Панталеон Пантоха вскакивает со стула, Панталеон Пантоха кидается к лестнице, вне себя от ярости. — Кто позволил? Разве не знаете, что категорически запрещено подниматься на командный пункт, когда я лично произвожу осмотр?
— Там какой-то сеньор Синчи, он спрашивает вас, — бормочет и застывает с открытым ртом Синфоросо Кайгуас.
— По срочному и важному делу, — как загипнотизированный, не может отвести глаз Паломино Риоальто.
— Вон отсюда оба. — Панталеон Пантоха своим телом заслоняет от них видение, Панталеон Пантоха ударяет кулаком по перилам, жестом велит им убираться. — Этот субъект пусть подождет. Прочь, смотреть запрещено.
— Ах, не волнуйтесь, пожалуйста, мне все равно, я от их взглядов не смылюсь. — Бразильянка надевает нижнюю юбку, Бразильянка застегивает блузку, оправляет юбку. — Так, значит, вас зовут Панта? Теперь понятно, почему Пантиляндия. Ах, чего только люди не придумают.
— Меня нарекли Панталеоном в честь отца и деда, двух знаменитых военачальников. — Сеньор Пантоха воодушевляется, сеньор Пантоха подходит к Бразильянке, тянет пальцы к пуговицам на ее кофточке. — Давай помогу.
— А ты не мог бы увеличить мне до семидесяти процентов? — Бразильянка мурлычет, Бразильянка отступает, пятится, подступает к нему вплотную, дышит в самое лицо, шарит рукой. — Фирма сделала хорошее приобретение, я докажу тебе это. Войди в мое положение, Панта, не пожалеешь.
— Пусти, пусти, не хватай. — Панталеон Пантоха отскакивает в сторону, Панталеон Пантоха вспыхивает, заливается краской, гневается. — Я должен предупредить тебя о двух вещах: тыкать нельзя, ты должна обращаться ко мне на «вы», как все остальные. И подобных штучек со мной не смей повторять.
— Разве что не так? Я вам добра хотела, вижу — вы мучаетесь, я не думала обидеть. — Бразильянка сокрушается, Бразильянка огорчается, пугается. — Простите, сеньор Пантоха, клянусь, больше— никогда в жизни.
— В порядке исключения назначаю тебе шестьдесят, поскольку твое сотрудничество — крупный вклад в наше дело. — Панталеон Пантоха раскаивается, Панталеон Пантоха успокаивается, провожает ее до лестницы. — Кроме того, ты приехала издалека. Но смотри — ни слова, не то перессоришь меня со своими подружками.
— Ни звука, сеньор, это будет наш с вами маленький секрет, тысячу раз спасибо. — Бразильянка снова источает улыбки, Бразильянка опять полна грации, кокетничает, спускается по ступенькам. — Ну, я ухожу, вас ждут. Можно, когда никто не слышит, называть вас сеньор Пантосик? Гораздо лучше звучит, чем
