Секунд пять, наверно, Бьянка глазела на меня с окаменевшим лицом. Затем оно расплылось в улыбке.
— Ты соврал Брюсу Мессингу! Oh, le petit Nelson![24]
Бьянка прислонила голову к моему плечу.
— Вероломный англичанин.
— Ирландец.
Она рассмеялась. Фрэнки подчеркнуто смотрела в сторону. Если Бьянка и была раздосадована отсутствием Тибо, то очень хорошо скрывала это.
Мы потащились по каналу. Позади, словно осы из гнезда, яхты выползали из бреши между башнями. Среди огромных стволов «макси» виднелись мачты меньших гоночных судов, типа яхты Джастина. Они скапливались всю неделю, чтобы помериться силами с более именитыми соперниками. «Тур де Бель-Иль» — одна из немногих еще проводящихся гонок, где любительские яхты имеют возможность потягаться с крупными спонсируемыми судами, ведомыми профессионалами.
За островом Ре показались огражденные банки мидий. Позавчера там, на низком серовато-зеленом берегу, водитель Креспи ткнул меня ружьем в живот и поджег эллинг Кристофа.
Море было гладким как атлас. Солнечные лучи струились вниз с ослепительно яркого неба. Был чудесный день. И в этот чудный день мы должны были проплыть две сотни миль дистанции, соревнуясь с людьми, использующими дробовики, чтобы получить преимущество перед соперником.
Мы могли победить, будь ветер чуток посильнее.
Линия старта была отмечена с одной стороны буем, с другой — лодкой. Море отступало с отливом. Цифровое табло на таймере «Брукс и Гейтхаус» показывало, что до старта, назначенного на полдень, остается тридцать пять минут. Во время старта все еще будет продолжаться отлив. По крайней мере, он перенесет нас через линию.
— Бросаем якорь? — сказал я.
Якорь, грохоча цепью, устремился вниз. «Плаж де Ор» отступил назад и обосновался кормой у линии старта. Я заглушил двигатель. Установилась тишина, нарушаемая лишь криком чаек, бульканьем отливной волны под глянцевым корпусом «Плаж де Ор» да приглушенным пчелиным жужжанием моторов приближающихся яхт, отделявшихся от смутных очертаний города.
— Паруса наизготовку! — скомандовал Ян.
Грот — светло-желтый с белым треугольником — взлетел на мачту и безвольно повис в безветрии.
Все мы поднялись на переднюю палубу, охватили резиновыми хомутами огромный жгут фока и положили его вдоль поручней, словно мертвую анаконду.
Ветра все еще не было.
Фрэнки накладывала солнцезащитный крем на свои веснушки.
— Жарко, — сказала она Яну.
— Это ненадолго, — успокоил он.
Фрэнки искоса взглянула на небо, которое было таким же до боли голубым, как и прежде.
— Что вы имеете в виду?
— Морской бриз, — пояснил он.
Фрэнки сникла. Ей требовались скорость и действие — нечто такое, что она испытывала на пятисотпятке Джеми или на мотоцикле Жан-Клода.
«Нет, — подумал я, — сейчас не время соревноваться с Жан-Клодом».
«Макси» подошли к линии старта, стали на якорь и подняли грот. Они, шестеро, находились со стороны открытого моря по отношению к «Плаж де Ор». Яхты поменьше проскользнули между ними. Так же поступали и зрители, мчащиеся от берега в быстрых моторных лодках, которые заставляли «Плаж де Ор» испытывать бортовую качку в их вихревом, как в стиральной машине, кильватере. Прилетели пострекотать вертолеты, выискивая материал для фильма, чтобы осчастливить спонсоров. Они заметили Фрэнки в бикини и Бьянку в шортах и прилепились к ним, как мухи.
Стартер в яхте организаторов наклонился и дернул за вытяжной шнур. Грохнул выстрел десятиминутной готовности. Облачко белого дыма, зависнув на мгновение в недвижном воздухе, опустилось на зеркальную гладь воды.
— Ох уж эти французы, — возмутилась Бьянка, — есть ветер, нет ветра — все одно: стартуем.
Я перевел «Брукс и Гейтхаус» на индикацию скорости яхты. Табло показывало одну и шесть десятых. Яхта стояла на якоре, так что цифры показывали скорость отливной волны под корпусом.
С одной из «макси» крикнули:
— Где Тибо?
Звук, преодолевший сотню ярдов над водой, казалось, исходил непосредственно из нашего кокпита.
— Здесь, — крикнул Ян с нижней палубы.
Он достаточно долго проработал с Тибо, и ему было нетрудно сымитировать его голос.
Я вновь перевел прибор на индексацию времени. До стартового выстрела осталось восемь минут.
— Давайте поднимем якорь, — сказал я.
Ян вышел на палубу в ветровке с поднятым капюшоном. На плечах ветрозащитной куртки красовалась надпись: «Плаж де Ор — Тибо Леду». Мы поднялись на переднюю палубу. Я заработал брашпилем. Бульканье отливной волны усиливалось, когда корпус яхты приподнимался на якоре.
Наверху, снимая нас, завис вертолет. Это порадует Фьюлла.
Якорь вырвался из ила. Горизонт закачался вверх-вниз перед носом судна. Я поспешил на корму, к штурвалу. Ветра все еще не было. Яхта, не набрав скорости, при которой судно начинает слушаться руля, дрейфовала с отливом. Штурвал был вял и бессилен. Лодка организаторов скользнула ближе.
— Осталось шесть минут, — сказала Бьянка.
Яхты между нами и пограничной линией теперь медленно перемещались вперед над своими якорями.
— Ветер, — указывая рукой на воду, сказал из-под капюшона Ян.
На всем огромном пространстве до материка голубое зеркало воды покрылось рябью. У меня пересохло во рту.
Омываемые отливной волной, мы дрейфовали наискосок в направлении пограничной линии. Ветерка в полном смысле не было. Но легкое дуновение его говорило о том, что солнце нагрело землю сильнее, чем море, и теплый воздух будет подниматься, вытягивая поток холодного воздуха с моря. Солнечный ветер.
Но если он поднимется слишком скоро, нас преждевременно перенесет через пограничную линию и придется огибать яхту организаторов для повторного старта. В безветрии это могло бы занять весь день.
— Осталось три минуты, — сообщила Бьянка.
«Плаж де Ор» натолкнулся на вал отливной волны и развернулся вокруг своей оси словно игрушечная лодка в водовороте потока. Между нами и пограничной линией были другие яхты, которые, стоя на якоре, величаво отражались в голубом зеркале воды. Нас несло на судно водоизмещением в полтонны, дрейфующее кормой вперед и мягко покачивающееся при нашем приближении. Я не мог припомнить, стояло ли оно на якоре перед нами. Если да, то оно было на правильном курсе. Если нет — то мы.
— Ты сейчас врежешься в него! — вскричала Фрэнки.
— Давайте поднимем дрифтер[25], — сказал я.
Ян и Бьянка напомнили мне, что ветра нет. Они уперлись спинами в фал. Длинный, эластично увязанный змей паруса выстрелил вверх к топу мачты. «Полутонка» находилась уже в двадцати ярдах. На ее передней палубе склонился над брашпилем человек.
За палубой яхты организаторов голубое зеркало воды затуманилось ветром.
— Поднять паруса! — скомандовал я.
Фрэнки потянула парус левого борта. В спокойном воздухе грянул хлопок разрываемых эластичных стяжек. Огромный парус зареял на свободе. Теперь «полутонка» находилась в десяти футах ниже по
