не попала узкая расщелина в стене.
– Пилот, – позвал извозчика «тарелки» старшина. – Ты можешь сейчас поднять в воздух свою летающую посуду?..
– Отставить! – вместо летчика рявкнул Раимов. – Больше никаких полетов. Вы и так засветились достаточно. Эти придурки в космосе в конце концов разберутся, что к чему, и начнут искать вас на поверхности. Нет у вас времени для смены дислокации. Действуйте. Чем скорее уничтожите опорный пункт противника, тем быстрее улетите домой.
– Гениально, шеф! Позвольте увековечить этот великолепный тактический план для потомков, – восхитился Пацук. – А что прикажете делать нам, если, пока мы шляемся по вражеской базе, они сюда прилетят и наше транспортное средство уничтожат?
– Другое угоним, – вместо подполковника ответил есаулу Шныгин. – Шеф прав. У нас действительно нет времени… Пилот, выгоняй наружу этот марсоход хренов!
– Я не понял! – раздался в наушниках возмущенный голос летчика. – Если вы на моих судах летаете, это еще не значит, что я к вам извозчиком устроился…
– Можешь оставаться, – равнодушно перебил его старшина. – Но если пришельцы наш корабль обнаружат, спасать тебя будет некому. Поджаришься вместе со своим судном и станешь типа большой булки с маленькой сосиской.
Пилот неразборчиво выругался, но бросился из кабины управления в трюм. А бойцы, поджидая его, заняли круговую оборону. Кедман, старшина, Микола и Ганс держали периметр, а Сара не сводила глаз с неба, где далеко на западе все еще расцветали сиреневые сполохи. А в окрестностях все было тихо, и, несмотря на то что пилот возился с марсоходом непозволительно долго, пришельцы в районе посадки корабля землян так и не появились.
Наконец, наземное – или намарсное? – средство передвижения выползло из брюха «тарелки» на свет божий. То бишь солнечный. Марсоходом оказалась переоборудованная БМП. Дизельный двигатель «бэхи» был заменен на электрический, на крыше установлены солнечные батареи, а броню сами «икс- ассенизаторы» обтянули инопластиком. Орудие в башне тоже заменили на спаренный лазерный лучемет, но в целом черты БМП были вполне узнаваемы. Пилот, продолжая бормотать ругательства себе под нос, остановил марсоход в десятке метров от «тарелки», и бойцы спешно загрузились внутрь, не забывая прикрывать друг друга. Последним в чрево модифицированной «бэхи» забрался Шныгин и плюхнулся на командирское место.
– Ганс, не забывай за небом присматривать, – напомнил Сергей ефрейтору и повернулся к пилоту. – Что ждешь? Поехали!
– Рукой еще махни, – буркнул летчик-водитель, не к месту вспомнив Гагарина, и тут же заорал: – Куда? Куда вас везти, твою мать?..
– А что, разве моя мама такси вызвала? – неожиданно раздался в наушниках голос диспетчера с аэродрома бункера. Пилот взвыл.
– Товарищ подполковник, заткните этого скота, или я за себя не ручаюсь! – заорал он в эфир открытым текстом.
– Я за тебя ручаюсь, – серьезным голосом проговорил Кедман, ободряюще хлопнув пилота по плечу, чем вызвал новый взрыв хохота.
На этот раз Раимов не попытался немедленно оборвать развеселившихся бойцов. В эфире несколько минут царила полная тишина, изредка прерываемая чьим-то сопением. Затем в наушниках спецназовцев раздался сдавленный писк, негромкий хрип и звук падения на пол неразделанной мясной туши. И только после этого бойцы услышали голос своего командира.
– Все. Эфир засорять больше никто не будет, – ободряюще проговорил он и поперхнулся. – Какого шайтана, мать вашу в дзен-буддизм, вы все еще торчите на месте?!
– Курс норд-вест-вест! – тут же скомандовал пилоту очнувшийся от спячки Шныгин. – Короче, держи вон на ту расщелину. Потом сориентируемся.
Брезгливо посмотрев на рычаги управления БМП, пилот потянул их на себя так, словно собирались поднимать в воздух самолет с палубы авианосца. БМП летать почему-то не хотела, но с места рванулась лихо. Ну а поскольку летчик сейчас был не в кабине самолета и не посчитал нужным уведомить бойцов о том, что неплохо бы пристегнуть ремни, то Кедман, Сара и Пацук, сидевшие вдоль бортов, ругаясь, повалились на дно машины. Причем ассортимент выражений, направленных в адрес пилота после этого падения, можно было смело занести в книгу рекордов Гиннеса под девизом: «Много слов плохих и разных!»
Впрочем, летчик о себе был более высокого мнения, чем пассажиры ведомой им БМП. С ненавистью сжимая рычаги управления, пилот проклинал обстоятельства, заставившие ползать его, рожденного летать. И если в воздухе он старался доставить пассажирам максимум удобств, то на поверхности Красной планеты об этой мелочи абсолютно не заботился.
Машину так трясло и болтало, что будь у кого-нибудь из «икс-ассенизаторов» с собой молоко, оно задолго до конца поездки превратилось бы в отличное масло.
Конечно, нельзя сказать, что переоборудованная БМП неслась по поверхности Марса, как птица… Хотя именно, как пешая птица, она и неслась, неуклюже ковыляя и переваливаясь из воронки в воронку. Марсоходу явно не хватало крыльев, о чем подумали все без исключения. А Шныгин даже на минуту раскаялся в том, что пожалел пилота и взял его с собой. Впрочем, эти мысли были недостойны десантника, и старшина прогнал их прочь. Тем более что Зибцих, жутко клацая зубами, оповестил всех:
– Вижу какой-то шпиль на горизонте! По-моему, это база пришельцев.
– Да нет, это Эйфелева башня! – не менее виртуозно клацая зубами, завопил в ответ Пацук. – Мы же не на Марсе. Мы в Париже!
– А чего орешь-то? – поинтересовался у есаула Шныгин.
– А потому, что не знаю, как там у тебя, но у меня уже гоголь-моголь вместо кое-каких частей тела образовался! – рявкнул есаул. – Честное слово, вернемся до хаты, первым делом пилоту морду набью за такую езду.
– А я тут при чем?! Асфальта же нету. – Запас адреналина у летчика иссяк, и он вдруг вспомнил, что уже давал себе слово не злить безбашенных спецназовцев. – Я и так стараюсь вести танк помягче.
– Сам ты танк, крыса крылатая, – сделал поправки в родословной пилота есаул, но дальше развивать свою мысль не стал. Все-таки поругаться друг с другом они смогут всегда, а вот выжить вместе им нужно было немедленно.
Летчик, только что переквалифицировавшийся в механика-водителя БМП, тоже внес в свое поведение коррективы и повел машину аккуратнее. В результате чего, впрочем, общие ощущения от поездки у бойцов практически не изменились. Несколько минут марсоход несся по красно-коричневой пустыне, оставляя за собой огромный шлейф пыли, видимый, наверное, даже с Земли, а затем старшина приказал пилоту остановить машину.
– Енот, сориентируйся на местности, – попросил Шныгин ефрейтора.
– Думаю, до склада сельдерея километров пять. Может, чуть меньше. Тут горизонт какой-то необычный, – после минутного молчания доложил немец. – Кроме этого шпиля, на поверхности больше ничего не видно. Хотя рядом с ним есть точно такая же будка, как на Лу… в общем, как на прошлом складе.
– Выгружаемся, – скомандовал старшина. – Ты, Буревестник, – обратился он к пилоту. – Найди у склона разлома какое-нибудь укрытие для нашего рефрижератора. Только далеко отсюда не уезжай. Увидишь, что мы возвращаемся, запусти красную ракету, чтобы мы знали, где тебя искать, еври бади. Все. Ни пуха!..
– Пошли к черту, – буркнул пилот. – Хотя, по-моему, именно туда вы и идете.
Конечно, примчаться во вражеский лагерь на лихом скакуне было бы куда эффектнее, чем доползти туда на брюхе, но уж слишком заметный след оставлял за собой марсианский скакун «икс- ассенизаторов». Сиреневые вспышки в небе над Красной планетой погасли уже минут пять назад, и Шныгин совершенно справедливо опасался, что теперь уцелевшие роботы-патрульные инопланетян переключат свое внимание на поверхность планеты, отыскивая пропавший космический корабль. Привлекать их внимание столбом пыли, встающим за движущимся марсоходом, было бы крайне неразумно.
