задранный вверх, почему-то вызвал в памяти Дейна слово «тотем».
Подъем занял минут пятнадцать. Просторное бунгало обосновалось на каменном фундаменте точнехонько на макушке острова. С трех сторон дом окружал буйный тропический лес. С четвертой деревья были срублены и можно было увидеть сверкающую в лучах утреннего солнца поверхность океана.
«Я должен видеть восход!» — заявил Сэллери посреднику. И теперь с востока тропическое солнце било прямо в стеклянную стену бунгало.
«Возможно, я был не прав! — подумал Дейн. — Впрочем, здесь все растет быстро!»
Ящики с имуществом громоздились в холле. Едва взглянув на них, Сэллери понял, что у него нет ни малейшего желания к ним притрагиваться.
— Почему бы вам не подождать до вечера? — пробормотал он и огляделся.
Деревья подступали к самому дому. Стены его недавно чистили от растительности, но упрямые ползуны уже карабкались обратно. На дверях и окнах не было москитных сеток. Лощеный Винченца утверждал: ни ядовитых змей, ни кусачих насекомых! Рай, одним словом!
Шесть троп расходились от вершины вниз. Возможно, их было больше, но одну или две скрыла мешанина поваленных деревьев.
Ни ядовитых змей, ни хищников. Самые крупные животные — козы. Говорят, они размножаются как саранча? Похоже, прежний владелец не давал им особенно расплодиться: до сих пор Дейн не встретил ни одной. Жаль! Зря, что ли, он привез винтовку?
— Пошли, подруга! — сказал Дейн вертящейся вокруг суке и, прихватив из коробки пару банок пива, двинул к западному берегу Королевы.
Через полмили он подумал: зря не взял мачете. Вокруг были сплошные заросли. Однако тропка была вполне проходима, и возвращаться Сэллери не стал.
Прямо на тропу перед ним с дерева слетел попугай. В точности такой, какой летал по квартире Джоан и орал: «Встать! Все! Встать!» И жидко, и омерзительно гадил на головы гостям.
— Привет, ублюдок! — сказал ему Сэллери. — Давно не виделись!
Попугай изучил человека по очереди сначала правым, потом левым глазом, пробормотал что-то невежливое и с шумом взлетел.
Сэллери поглядел на Эбигайль и расхохотался.
— Можно! — сказал он, трепля ее по холке. — Здесь все можно!
Западный берег Королевы ниспадал двумя отвесными террасами. Широкий пляж был совершенно открыт безжалостному солнцу. Голубая, пронизанная белым огнем толща воды откатывалась, густея, к затуманенному горизонту. Линия прибоя изгибалась подобием натянутого лука. Футах в пятистах от песчаного пляжа, разрывая стеклянную пленку и гася инерцию океанских валов, скалились каменные зубцы — белые клыки утонувшего чудовища.
Тропа упиралась прямо в край обрыва. До плоского, поросшего травой карниза было футов семь- восемь.
«Назад?» — мелькнула мысль.
Но Дейн уже прыгнул с откоса. Эбигайль наверху жалобно заскулила.
— Марш, марш, малышка! — крикнул снизу Сэллери.
И собака, решившись, неуклюже соскочила вниз. Дейн стиснул ее слюнявую морду и поцеловал черный нос. Трава под ногами была Мягкая, как ковер. Сэллери снял сандалии. Эби, вспахивая носом сухие теплые стебли, трусила впереди. Солнечные лучи, разбиваясь о шапку курчавых волос Сэллери, согревали щеку.
Вдруг сука оглушительно залаяла. Дейн увидел, как она прыжками мчится назад.
— Ну, тихо, тихо! — проворчал он, когда псина заплясала вокруг, захлебываясь от возбуждения.
Дейн насторожился. Поднимать шум — совсем не в характере Эби.
Собака прихватила зубами кисть хозяина, потянула за собой.
Через минуту Дейн обнаружил причину ее беспокойства. В белой стене обрыва, полуприкрытая его тенью, зияла огромная дыра.
Пещера!
Эби остановилась и истерически залаяла прямо в черный зев. «Черт возьми! — подумал Сэллери. — Да она поджала хвост!»
— Эби, Эби, успокойся! — ласково проговорил Дейн. — Вот уж не думал, что у тебя клауст…
И тут Дейн увидел, как шерсть на загривке собаки встает дыбом, а глаза загораются рубиновым огнем.
— О черт! — пробормотал Дейн, непроизвольно напрягаясь. — Кого ты учуяла, девочка?
Но она так же неожиданно успокоилась, подняла морду к Дейну, часто и шумно дыша.
— Не пойдем! — пообещал ей Сэллери. — По крайней мере без фонаря и «Гаранда».
Он сделал шаг и оказался в тени. Из пещеры пахло прохладой, камнем и, совсем слабо, каким-то животным, даже не животным, а непонятно чем. Дейн шагнул еще раз и оказался под сводом. Он мог стоять, выпрямившись, и оставалось еще около двух футов свободного пространства над головой. После ослепительного дня глубина пещеры была кромешным мраком.
Дейну не хотелось идти дальше!
Он попятился. И ощутил облегчение, когда оказался снаружи.
Трава перед входом была вытоптана, и Дейн с удивлением признал в следах отпечатки козьих копыт. Козы, которые живут в пещерах? Ха! Отличная шутка!
Океан лежал внизу, гладкий, как шелковая простыня.
«Мой бассейн!» — подумал Сэллери, глядя на цепь скал.
Элегантный Винченца сказал: сюда никогда не заплывают акулы.
Не то чтобы Сэллери боялся акул, но мысль о том, что где-то рядом плавает нечто, способное отхватить тебе яйца вместе с ногами, была неприятна.
Еще через сто футов они с Эби наткнулись на вполне приличный спуск. Дейну пришлось снова надеть сандалии: песок был горячий.
Сэллери выкупался, выпил банку пива и улегся на живот, глядя на собаку, прыгающую на мелководье. Брызги взлетали фонтанами: Эби охотилась за рыбой.
«Куплю акваланг! — подумал Сэллери. — Завтра же съезжу и куплю! Нет, послезавтра!»
Он перекатился поближе к полосе прибоя. Становилось жарко.
Возвратились они часа через три. Сэллери вскрыл для собаки банку тушенки, а сам удовольствовался холодной пиццей и пивом. Потом отправился в ванную — смыть соль.
Для такого бунгало ванна была просто роскошная. Вот только вода из бака на крыше — слишком теплая.
«Надо будет включить дизель и накачать холодной», — подумал Сэллери, вытираясь.
Прямо напротив в стену было встроено зеркало. Оно отражало смуглого мускулистого мужчину, выглядевшего моложе своих тридцати девяти. Сэллери Дейн старался быть в форме. И весил всего 192 фунта. Совсем неплохо для его сложения и роста.
На соседней стене, над раковиной, висело еще одно зеркало, поменьше. Дейн брился, одновременно изучая собственную физиономию. Многие находили ее привлекательной. Но на вкус самого Сэллери, в чертах его было слишком мало от отца-ирландца и слишком много от деда по матери, в честь которого Дейн получил второе имя — Тенгу.
Зеркало висело криво. Сэллери поправил его, взяв двумя руками, и в раковину упал лист бумаги. Дейн поднял его, стряхнув капли воды.
На листе жирными красными буквами было написано единственное слово:
БЕРЕГИСЬ
Дейн расхохотался и прижал бумагу нижним краем зеркала. Так, чтобы надпись оставалась на виду. Он любил шутки.
Но веселость его тут же развеялась: Сэллери вспомнил, что сейчас придется разбирать ящики.
К вечеру комнаты бунгало приобрели вполне жилой вид. Дейн даже не поленился развесить
