Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе

Терапевт, который смог бы помочь нарциссической личности достигнуть принятия себя без раздувания (инфляции) собственного “Я” или без принижения других, совершил бы действительно благое и трудное дело. Первейшим условием работы с нарциссической патологией является терпение: никому из тех, кто пытался изменить психологию нарциссического пациента, не удавалось сделать это очень быстро. Хотя модификация любого типа структуры характера является долгосрочным предприятием, с нарциссическим пациентом необходимость в терпении ощущается более остро, чем с другими типами клиентов. Терапевту приходится выносить контрпереносные реакции скуки и деморализованности.

Поскольку сегодня существуют конкурирующие теории этиологии и терапии, вывести общепринятый психодинамический подход к терапии нарциссических клиентов довольно сложно. Больше всего споров вызвано комплексом разногласий между Кохутом и Кернбергом, возникших в 1970-е и 1980-е годы. Суть их противоположных позиций состоит в том, что Кохут (1971, 1977, 1984) рассматривал патологический нарциссизм с точки зрения развития (созревание пациента шло нормально и встретилось с некоторыми трудностями в разрешении нормальных потребностей идеализации и деидеализации). Кернберг (1975, 1976, 1984), напротив, понимал это с точки зрения структуры (что-то очень рано пошло неправильно, позволив индивидууму окружить себя примитивными защитами, которые отличаются от нормы скорее качественно, чем по степени выраженности). Концепцию нарциссической личности Кохута можно проиллюстрировать образом растения, рост которого был задержан в результате недостаточного полива и освещения в критические моменты. Нарцисса Кернберга можно представить в виде растения, мутировавшего в гибрид*.

Вывод из этих различных теорий состоит в том, что одни подходы к нарциссизму подчеркивают необходимость дать растению достаточно воды и солнца, чтобы оно наконец разрослось, а другие предполагают, что необходимо обрезать отклоняющиеся от нормы части, чтобы растение могло стать тем, чем оно должно быть. Таким образом, приверженцы сэлф-психологии рекомендуют доброжелательное принятие идеализации или обесценивания и непоколебимое эмпатирование переживаниям пациента. Кернберг защищает тактичную, но настойчивую конфронтацию грандиозности, присвоенной или спроецированной, а также систематическую интерпретацию защит от зависти и жадности. Терапевты, ориентированные на сэлф-психологию, пытаются остаться внутри субъективного опыта пациента. Аналитики, находящиеся под влиянием Эго-психологии и теории объектных отношений, напротив колеблются между внутренней и внешней позицией (Gardner, 1991).

Я не пытаюсь критически оценивать противоположные теории Кернберга и Кохута или каких- либо других авторов, писавших на эту тему. Большинство терапевтов, которых я знаю, находят, что для одних пациентов подходят этиологические и терапевтические формулировки Кохута, тогда как для других, по-видимому, годятся формулировки Кернберга. Кернберг (1982) предположил, что подход Кохута можно считать разновидностью поддерживающей терапии, и поэтому он предназначен для нарциссических пациентов, находящихся в промежутке от пограничных до психотических. Эту идею неявным образом поддерживают многие мои коллеги, которые говорят, что рекомендации Кохута оказались применимы к их сильно нарушенным и депрессивно-истощенным нарциссическим пациентам. Сложность состоит в том, что нарциссически уязвимые люди, о которых первоначально писал Кохут, проходили у него традиционный анализ (несколько сессий в неделю с использованием кушетки), и поэтому можно предположить, что он считал их высокофункционирующими. Поскольку вердикт по поводу диспута Кернберг-Кохут еще не вынесен и заинтересованный читатель может сам обратиться к первоисточникам за техническими рекомендациями, вытекающими из каждой концепции, я скажу лишь об основных предложениях, касающихся терапии нарциссизма, которые обходят данные противоречия.

Я уже упоминала терпение. Подобное отношение предполагает принятие человеческого несовершенства, что делает терапевтическое продвижение утомительным и трудным занятием. Признание того факта, что все мы несовершенны и сопротивляемся изменениям, очень сильно отличается от того, что интернализировано нарциссическим человеком. Этот тезис носит, скорее, гуманный и реалистичный, нежели критичный и всемогущий характер. В подобной позиции уже наблюдается некоторое терапевтическое продвижение. Терапевт должен воплощать неосуждающее, реалистичное отношение к хрупкости пациента.

Одним из наиболее важных вкладов Кохута в технику стало его внимание к последствиям признания терапевтом собственных ошибок, особенно ошибок в эмпатии. С точки зрения теории драйвов и Эго-психологии, ошибка терапевта не принуждает аналитика к иным действиям, кроме личной рефлексии. Как правило, пациент просто поощряется к ассоциированию того, что случилось, и к сообщению своих реакций (Greenson, 1967). Сэлф-психологи обращают наше внимание на то, насколько опустошенным может себя почувствовать нарциссический человек, если профессионал совершает ошибку в эмпатии. Сэлф- психологи замечают, что единственной возможностью залечить подобную рану является выражение раскаяния. Извинение подтверждает ощущение пациента, что в работе допущена ошибка (таким образом, скорее объективизируя его реальные чувства, нежели содействуя неискренней уступчивости, с которой привык себя вести нарциссический человек). Извинения также становится примером сохранения самоуважения несмотря на наличие изъянов*.

Критически важным является следующее: когда признаешь собственные неизбежные ошибки, не становишься чрезмерно самокритичным. Если пациент понимает, что терапевт смертельно мучается угрызениями совести, получаемое им сообщение состоит в том, что ошибки должны быть редкими и требуют строгого самопорицания (иллюзия, от которой нарциссическая личность уже страдает). Лучше принять замечание Винникотта, который известен тем, что оставлял поле для сомнений в своем праве на интерпретацию, комментируя: “Я делаю интерпретацию, преследуя две цели. Во-первых, чтобы показать пациенту, что я бодрствую. Во-вторых, чтобы показать пациенту, что я могу ошибаться”. Артур Роббинс (Arthur Robbins, 1991), психоаналитик, специалист в области арт-терапии и других экспрессивных методов лечения, аналогичным образом описывает свою техническую теорию как “терапию ошибок и промахов”: “Я ошибаюсь, а пациент меня поправляет”.

Попытки помочь нарциссическим пациентам также требуют постоянного внимания к латентному состоянию сэлф пациента, которое парадоксальным образом затопляет манифестное состояние. Даже самый надменный, явный нарцисс испытывает сильнейший стыд, столкнувшись с тем, что он воспринимает как критику. Поэтому терапевт должен уметь ощутить и принять боль для того, чтобы произвести сензитивные вмешательства. Альянс с нарциссическими пациентами всегда является хрупким, поскольку они не выносят ситуации, когда снижается их и без того непрочное самоуважение. Их прежняя репутация неподдающихся терапии частично происходит из следующего опыта: аналитики внезапно прекращают даже длительную терапию, если чувства их пациентов бывают болезненно травмированы.

Я уже упоминала силу стыда в переживаниях нарциссических личностей и то обстоятельство, как важно терапевту отличать данный аффект от чувства вины. Люди с неустойчивым самоуважением обычно долго избегают признания собственной роли в каких-либо жизненных неудачах. В отличие от людей, которые легко чувствуют вину и справляются со своим проступком, прикладывая усилия к его исправлению, нарциссически мотивированные люди бегут от своих ошибок и скрываются от тех, кто может обнаружить их. Они индуцируют в терапевте или желание неэмпатически конфронтировать их с тем вкладом, который они делают в собственные трудности, или тенденцию присоединяться к ним и оплакивать ужасное обращение, которое они испытывали со стороны других. Ни та, ни другая позиция не является терапевтичной, хотя вторая все-таки имеет временно паллиативный характер по отношению к человеку, который в противоположном случае будет почти смертельно страдать.

Терапевты сталкиваются со сложнейшей задачей: им предстоит увеличить осознание и честность нарциссического пациента относительно природы его поведения. При этом не следует стимулировать сильный стыд, потому что пациент или захочет прекратить лечение, или же будет иметь секреты от терапевта. Одним из способов достижения этого в контексте жалобы пациента и его критицизма является вопрос: “Выражали ли вы прямо свои потребности?” Основания подобного обращения к пациенту лежат в том, что нарциссические люди глубоко стыдятся попросить о чем-либо; они считают, что признание любой потребности разоблачает дефицит в их собственном “Я”. Следовательно, они попадают в межличностные ситуации, где чувствуют себя униженными, так как другой человек с трудом угадывает их потребности и не может понять, чего же они хотят без просьбы с их стороны, а просить для них –