К выходу она уже шла полная злости. Ярость клокотала в ее горле, стремясь вырваться наружу в истошном крике отчаяния. Соня знала, что ее вот-вот арестуют, и терять ей было нечего. Но прежде чем ей заломят руки за спину, она хотела посмотреть предателю в глаза.
Среди многочисленных встречающих в зале прибытия было всего несколько людей со светлой кожей. Среди них выделялся высокий лысый мужчина в белом костюме. На его загоревшем лице были очки с затемненными стеклами. В руках он держал табличку, на которой по-русски было написано «СОФИЯ ВОРОБЬЕВА».
Соня стремительно шла сквозь толпу приезжих и встречающих, постоянно оглядываясь. Одержимая своей целью во что бы то ни стало найти предателя, Соня не заметила своего имени на табличке. Она прошла дальше по просторному, ярко-освещенному залу – Андрея не было нигде.
– Куда он мог деться? – раздраженно притопнула она ногой.
В другом конце зала она заметила дверцу с нарисованным человечком. Как она могла забыть! Последний раз она его видела именно около туалета. Скорее всего, он и сейчас там.
Окрыленная своей идеей Соня побежала через зал.
Ворвавшись в туалет, Соня испугала стоящего у писсуара японца. Видя, что девушка не собирается извиняться за вторжение, а вместо этого по-хозяйски заглядывает под двери немногочисленных кабинок, японский турист предпочел ретироваться.
Никого не обнаружив, Соня, на всякий случай, забежала в женский туалет. Но и там никого не было.
«Он на остановке такси!»
Соня бросилась на выход.
Теплая, влажная, обволакивающая темнота пустила журналистку в свои объятия. Но мягкость климата не смогла ее успокоить. Разочарование в первом в ее жизни мужчине, которому она открылась и доверилась; злость на саму себя за слабость и невесть откуда взявшуюся наивность; накопленная годами обида на свою непутевую судьбу – все эти ощущения разом навалились на несчастную Сонину голову.
Соня обходила здание, всматриваясь в темноту сада, окружавшего аэропорт с двух сторон. Ей показалось, что она увидела фигуру, стоящую в гуще деревьев.
Словно пантера, она начала красться вперед и вскоре разглядела, что это действительно Андрей. Он стоял под пальмой и курил, задумчиво глядя на парковку перед зданием аэропорта.
Соня задохнулась от поднявшейся в груди ненависти к этому человеку. Не успев совладать с собой, она набросилась на Андрея, вцепившись руками в его шею.
От удара Соболев выронил сигарету и мгновенно сгруппировался. Соня перелетела через него и оказалась на земле. Руками она успела зацепиться за его волосы, сдирая с его головы парик.
– Предатель! – Парик полетел Андрею в лицо. Соболев уклонился от удара и протянул Соне руки.
– Я сейчас все объясню!.. – начал он, но Соня и не собиралась с ним разговаривать. Она вскочила и набросилась на него, стараясь повалить.
Андрей коротко ударил ее по рукам, перенаправляя ее движение, и Соня влетела в кусты.
– Ненавижу!
Соня барахталась в кустах, не в силах выбраться.
– Ты все неправильно понимаешь!
Андрей наклонился, чтобы помочь, и тут же получил звонкую пощечину.
– Мерзавец! Я тебя убью!
Злость поставила Соню на ноги, и она снова бросилась в бой. Теперь она метилась мыском ботинка ему в колено.
Андрей старался сдерживать себя, но удар получился слишком сильный. Соня вновь покатилась по земле.
– Почему тебя никто не встретил? – бросился он к ней. – Где твой?..
Договорить он не успел. Соня взбрыкнула, метясь попасть между ног, но Андрей отстранился, и она смазанно задела его по бедру.
Что-то глухо бабахнуло.
Взгляд Андрея остановился. Он смотрел на Соню, еще не до конца веря в происходящее. Спине стало горячо. В глаза как будто попал песок. Он попытался удержать сознание еще хотя бы на несколько мгновений, но кто-то вдруг выключил свет. Вокруг стало тихо и темно.
Без звука Соболев рухнул рядом с Соней. Она инстинктивно отодвинулась. В голове мелькнула уже знакомая мысль: «Я несу смерть мужчинам, с которыми сплю».
– Что это у тебя там было? – набросилась она на Соболева. – Отвечай! Быстро!
Но Соболев молчал.
Ощупав его карман, Соня нашла пистолет.
– Откуда? – ошарашенно спросила она. – Как ты его пронес?
Но Андрей все молчал, и Соня коснулась его плеча.
– Эй! – неуверенно пробормотала она и вдруг вскрикнула. На руке у нее была кровь.
– Нам надо спешить, – низкий мужской голос раздался нал головой Сони. Она ахнула и попыталась отползти в сторону.
Перед ней стоял высокий лысый мужчина в очках.
Соня метнулась к пистолету и направила его на незнакомца. Она была готова нажать на курок в любую секунду. Ей теперь терять было нечего.
– Вы кто? – Пистолет дрожал в ее вытянутых руках.
Мужчина протянул ей сложенный вдвое листок бумаги.
– Он просил тебе передал. Прочти, – тон мужчины был спокоен. Вид оружия его нисколько не пугал.
Лицо мужчины показалось ей знакомым.
– Кто вы? – выкрикнула она, все еще держа пистолет наготове.
– Я должен был вас встретить. Опустите оружие, – на чисто русском языке произнес мужчина.
Соня смотрела на протянутую руку незнакомца, на бумагу, которую он протягивал. Соня взяла сложенный листок, продолжая держать незнакомца на прицеле. Не опуская правую руку с пистолетом, она подвинулась ближе к уличному фонарю и стала читать письмо Соболева. Она пробегала глазами по строкам и ничего не понимала. Только три фразы занозой засели у нее в голове: «
Буквы «поплыли» перед глазами Сони. Она подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто передал ей письмо, но вместо этого увидела яркую белую вспышку.
Клиника «Сент Софи» находилась посреди тропического леса на берегу огромного озера, окруженного горами. Водопад низвергался в озеро, рождая тучу брызг.
У небольшого двухэтажного здания отдыхали немногочисленные пациенты. Кто-то расположился в кресле-качалке, кто-то лежал в гамаке, кто-то читал книгу, устроившись за столиком на веранде и попивая чай, кто-то сидел на берегу и кормил крошками разноцветных рыбок.
Как бы Соня ни силилась вспомнить, она не могла понять, как она оказалась в этой палате с прекрасным видом из окна. Единственным объяснением произошедшему – она умерла и попала в рай.
Она продолжала лежать и смотреть в окно на завораживающий вид, открывающий ее взору часть тропических зарослей, гору и водопад. Девственно белые прозрачные шторы трепетали, ласкаемые легким потоком теплого воздуха. Небольшая разноцветная птичка села не подоконник, внимательно посмотрела на улыбнувшуюся Соню и возмущенно чирикнула.
Послышался стук. Соня вопросительно посмотрела в сторону входа.
Дверь открылась. На пороге показался статный высокий мужчина в очках с гладко выбритой головой.
– Как ты? – спросил он после долгой паузы.
Соня мгновенно узнала его. Именно он передал письмо Андрея.
– Не знаю, – Соне почему-то нравилось, что мужчина обращается к ней на «ты».
– Можно, я войду?
Она утвердительно кивнула, и мужчина зашел в палату. Он придвинул к постели Сони стул и устроился на нем.
– Ты очень ослабла, – мужчина доверительно заглядывал ей в глаза. – Твоя психика расшатана. Тебе пришлось многое пережить. Поэтому ты здесь. Мы сделаем все, чтобы восстановить твое психически-эмоциональное здоровье.
У доктора, а это, судя по всему, был именно доктор, оказались приятные черты лица. Он был одет в безупречный летний костюм. Поверх льняной рубашки был завязан стильный галстук.
– Верните, пожалуйста, мне письмо.
– Оно лежит в твоем ящике, – доктор кивнул в сторону прикроватной бамбуковой тумбочки.
– Андрей здесь. Он в реанимации. Его ночью прооперировали, и он приходит в себя. Он получил огнестрельное ранение в грудь. К счастью, пуля прошла насквозь, не задев сердца. Счастливчик! – доктор улыбнулся, открыв ровный ряд белых зубов.
Соня заметила, что этот врач обладал способностью отвечать на те вопросы, которые возникали у нее в голове. Он как будто предугадывал то, что Соня собиралась спросить.
– Я буду рядом. Я теперь никуда не уйду. Если что – зови. – Доктор встал, и перед лицом Сони мелькнула запонка на рукаве его рубашки.
Это была запонка из той самой пары, что они с матерью дарили отцу.
У Сони перехватило дыхание. Она хотела что-то сказать, но ком в горле не давал ей этого сделать. Она молча открывала рот, не в силах вымолвить ни слова.
Мужчина уже закрывал за собой дверь, когда Соня прошептала:
– Папа…
Леонид быстро обернулся.
Он ждал момента, когда она его узнает сама. Больше всего на свете он хотел расцеловать ее в обе щеки еще тогда, в аэропорту. Но он не смел. Он
