пустой, но совершенно безобидный орден: «Конечно, было бы лучше, – писал он в своем донесении бернскому правительству, – если бы о масонстве не было ничего известно, но раз оно сделалось во всей Европе, то не нужно удивляться, что оно возникло и в этом городе (Лозанне), где так много досужих людей, не имеющих никаких занятий».
Но бернское правительство не послушалось своего чиновника и настояло на закрытии масонских лож в Швейцарии. По поводу этого распоряжения швейцарских властей возникла целая полемика, и характерны те мотивы, с которыми выступали в печати защитники и противники бернского правительства. В одном сочинении (оно имеет длинное заглавие: Lettre a’ l’auteur d’un ouvrage intitul’e: Le F.M. dans…), появившемся в 1847 году в защиту бернских властей, в качестве главного упрека против масонства выставлялась именно та таинственность и замкнутость масонских собраний, которая, как мы только что указывали, вообще плохо мирилась с грубоватой, чуждой каких-либо высших запросов, но открытой и простой жизнью привыкших к трезвому мышлению бюргеров.
«Истина, – говорилось в этом сочинении, – не боится света и честность в намерениях и действиях не нуждается в укрывательстве за закрытыми дверями, под таинственными „образами“.
В другом масонском сочинении, написанном в защиту швейцарских масонов, доказывалось, что масонство – только «сладкий союз братства», соединяющий людей для духовного совершенствования и что масоны никогда не позволяли себе сопротивляться ни светским властям, ни церкви.
«Шотландские Мастера» в Германии
Простота в организации ордена и ясность его целей с самого начала перестали удовлетворять те круги немецкого общества, в которых масонство получило наибольшее распространение и популярность.
Наблюдалось обилие среди масонов XVIII века всякого рода самозваных начальств, объявлявших себя обладателями кладезей масонской премудрости и, несмотря на вполне очевидное шарлатанство, добивавшихся к себе полного доверия. Никогда ни раньше, ни позже в Германии не появлялось столько шарлатанов и обманщиков, никогда самая вздорная похвальба своей чудодейственной силой и чудесным знанием не встречала к себе такого доверия, как именно в этот век причудливо перевившихся мистических исканий и рационалистического просвещения.
Стремление немецких масонов выделить себя из среды простых смертных и подняться на недосягаемую ступень «откровенных» знаний выразилось прежде всего в желании окутать прошлое масонство покровом непроницаемой тайны и отодвинуть его возникновение к возможно далеким временам, к средневековью или еще дальше – в глубь веков.
Не было, в сущности, ни одного мистического или просто непонятного движения в самых далеких временах, которого немецкие масоны не попытались бы связать со своим орденом.
Эти поиски масонами таинственной, скрывающейся в глубине веков мудрости повлекли за собой прежде всего появление так называемых «шотландских лож» в Германии. Эти «шотландские ложи» не имели никакого отношения к Шотландии, и возникли во Франции, их самой характерной чертой было то, что, помимо трех обычных масонских ступеней, они признавали еще другие, высшие ступени, причем считалось, что масоны, стоящие на этих высших ступенях, обладают и высшим знанием, которое сохранилось в шотландских ложах со времен незапамятной древности путем передачи от разных таинственных учреждений и лиц.
В Германий шотландские ложи с самого начала образовали особый, совершенно независимый от других лож орден, члены его назывались «шотландскими мастерами». Первая шотландская ложа возникла в 1741 году в Берлине из членов ложи «Аe trois Globes» под названием I’Union. Вторая шотландская ложа возникла в 1744 году в Гамбурге под названием Judica, ее основателем был граф фон Шметтау. Вслед за тем такие же ложи возникли и в других местах Германии: в Лейпциге (1747) и во Франкфурте-на-Майне (1753). Все эти ложи выражали вполне определенное притязание на высшее начальствование над всеми немецкими масонами.
Во время Семилетней войны в прусский плен попал французский офицер маркиз де Лерней. Это был масон, хорошо знакомый с той системой высших ступеней, которая развилась во Франции при гроссмейстере французской великой ложи графе Клермонте и которая насквозь пропитана духом дворянской исключительности. Он вступил в дружбу с бароном фон Принценом, мастером берлинской великой ложи Zu den 3 Weltkugeln (прежняя ложа Аe trois Globes), который пользовался в это время большим влиянием среди немецких масонов, и они вместе с согласия самого графа Клермонта, основали новую масонскую организацию в Германии «Капитул избранных братьев Иерусалимского рыцарского ордена» (проще его звали клер-монтским капитулом).
По уставу этого капитула в нем над тремя обыкновенными степенями поднимались еще 4 высших степени, носившие разные претенциозные названия. Французская легенда о происхождении истинного масонства от средневековых тамплиеров была усвоена и этим капитулом, и его члены выставляли себя в противовес всем другим масонам настоящими наследниками таинственного знания средних веков, которым якобы обладали тамплиеры.
Барон Гунд стал утверждать, что, в бытность его в Париже, начальники шотландских тамплиеров назначили его главой немецких масонов нижней Германии (t.h.VII-ой провинции), и что никто, кроме него, не уполномочен шотландскими тамплиерами посвящать в высшие масонские ложи.
Введенная им система получила название «Строгого Чина», так как она требовала безусловной покорности от всех принявших ее (ей противополагалась «Lafe Observanz», обнимавшая все ложи, не принявшие «Строгого Чина» ). В новой организации была введена еще более сложная градация степеней, чем в Клермонтском Капитуле. Над первыми тремя степенями обыкновенных лож был учреждены степени шотландских мастеров, новициев; тамплиеров, в свою очередь разбивающихся на 3 класса (всадники, оруженосцы и союзники), над всеми этими степенями поднималась учрежденная 1770 году высшая степень, так называемая «Eques professus». Усложнен был также и ритуал ордена и приближен к обычаям средневековых рыцарских орденов.
Эта игра в средневековье имела необычайный успех. В короткое время орден «Строгого Чина» приобрел господствующее положение во всей Германии, и другие масонские ложи стали переходить в этот орден, подписывая «акты повиновения» неизвестным орденским властям. Таинственность ордена была настолько велика, что от членов ордена скрывались даже и его цели, которые были будто бы известны только в тайне пребывающему начальству.
Из всех этих соперников «Строгого Чина», претендоь чших подобно ему на высшую мудрость, одно время едва ли не самым серьезным был основанный Штарком в 1767 году «тамплиеровский клерикат». Целью Штарка было приблизить масонство к католицизму, и сам Штарк позднее перешел к католицизму. В противоположность Гунду Штарк проповедовал, что высшие тайны тамплиеровского ордена были унаследованы не светскими рыцарями, а духовными людьми. Если в деятельности Гунда до некоторой степени можно видеть попытку возродить идеалы феодального рыцарства, то Штарк возрождал притязания католического духовенства на господство над мирянами. Его упрекали даже в скрытом иезуитстве, и этот упрек остался неопровергнутым.
Образ действий; Штарка действительно сильно напоминал иезуитские приемы: он всегда стремился втереться в доверие владетельных домов Германии, был учителем у нескольких принцев и умер на придворной должности дармштад-ского обер-проповедника. Одно время он вступил было в формальный союз с орденом «Строгого Чина». Гунд надеялся услышать от него про какие-нибудь тайны масонского ордена, но вместо этого Штарк стал просить у него денег, и они разошлись. Позднее Штарк даже дал насмешливое описание «Строгого Чина» в написанном им сатирическом романе.
В 1775 году был устроен конгресс в Брауншвейге. На Бра-уншвейгеком конгрессе орден попробовал организоваться в некоторой степени демократически. Во главе всего ордена была поставлена Великая Ложа, которая в большинстве своем должна была состоять из выборных уполномоченных от отдаленных лож. Чтобы резче подчеркнуть разрыв ордена с его прошлым, самое название «Строгого Чина» было изменено, и он стал зваться «Соединенными немецкими ложами».
