– Человек не убивает того, кого любит, – сказал Клинг.
– Она была истеричка! – крикнул Белл. – Мы встретились тут, сели в машину, и она сообщила мне, что доктор определил её беременность. Угрожала, что обо всем расскажет Молли! Как я мог позволить ей это сделать?
– И ты её убил.
– Я… мы остановились на набережной. Она пошла впереди меня на вершину утеса. Я… я взял с собой разводной ключ. Я держу… держал его в кабине на случай, если кто нападет… на случай, если…
– Питер, ты не должен был…
Белл Клинга не слышал. Снова переживал ночь четырнадцатого сентября.
– Ударил… я ударил её два раза. Она упала назад и кувыркалась… кувыркалась… Крик её стих, и лежала она внизу как сломанная кукла. Вернулся… я вернулся в такси. Уже хотел уезжать, когда вспомнил заметки в газетах о Клиффорде-грабителе. Были… у меня были дешевые очки, там, в перчаточном ящике. Я достал их и разбил одно стекло прямо в машине, чтобы похоже было, что очки разбились в борьбе и потом упали с обрыва. Я снова вернулся к обрыву, она все ещё лежала там, изломанная, истекающая кровью, я бросил вниз очки и ушел, оставив её там.
– Это ты натравил на меня криминальную полицию, да, Питер?
– Да, – тихо ответил Белл. – Я не знал… не знал, что тебе известно. Не мог рисковать.
– Нет. – Клинг помолчал. – Ты рисковал уже в тот вечер, когда мы встретились, Питер!
– Какого?..
– Ты записал мне адрес и номер телефона. И почерк точно совпадает с почерком на записке, с которой Дженни пришла в клуб “Темпо”…
– Я знал этот клуб ещё подростком, – вспомнил Белл. – Подумал о нем как… как об алиби… чтобы обмануть Молли, если она что-то заподозрит. Берт, я… – он помолчал. – С запиской ты ничего доказать не сможешь. Так что если я…
– Нужные доказательства у нас есть, Питер.
– Нет у вас ничего…
– На очках твой отпечаток пальца.
Белл снова умолк. А потом вдруг взвыл, словно кто-то резал его по живому.
– Я любил ее!
– И она тебя любила, и эта несчастная девушка должны была свою первую любовь как преступление таить от всего света. А ты, Питер, как вор, украл её жизнь. То, что я сказал, верно. Ты изверг!
– Берт, слушай, она уже мертва. Ничего не изменишь. Не могли бы мы…
– Нет.
– Берт, что я скажу Молли? Можешь представить, что с ней будет? Берт, ну как я ей могу сказать? Берт, не надо меня арестовывать, прошу тебя. Как я это ей скажу?
Берт Клинг с ледяным спокойствием взглянул на Белла,
– Что посеешь, то и пожнешь. Пошли!
Утром в понедельник 25 сентября Стив Карелла ввалился в отдел.
– Черт побери, где же все? – взревел он. – Где лозунги и торжественные речи?
– Ну-ну, – сказал Хэвиленд, – посмотрите, кто вернулся.
– Герой с Троянской войны, – пошутил Мейер.
– Как там было дело, парень? – спросил Темпл.
– Прекрасно, – ответил Карелла. – Господи, до чего же хорошо отдыхать в это время года.
– Прекрасно может быть где угодно, если ты влюблен, – поморщился Мейер. – Ты об этом не знал?
– Вы просто банда подлых завистников, – заявил Карелла. – Я всегда так думал, и теперь это подтвердилось.
– Ты один из нас, – напомнил ему Мейер. – Все мы братья.
– Тогда чем же вы занимались последний месяц, братишки? Просиживали задницы и брали взятки?
– Ну, кое-что тут произошло, – возразил Мейер.
– Расскажи ему о кошках, – шепнул Темпл.
– О каких кошках? – спросил Карелла.
– Я тебе сейчас расскажу, – терпеливо ответил Мейер.
– У нас было убийство, – заметил Хэвиленд.
– Да?
– Да, – подтвердил Темпл. – И ещё мы получили нового детектива третьего класса.
– Ну да? – удивился Карелла. – Его к нам перевели?
– Нет. Повысили. Из патрульных.
– Кто это?
– Берт Клинг. Ты его знаешь?
– Разумеется. Берту повезло. Что он сделал? Спас жену комиссара?
– О, ничего подобного. Только протирал штаны и брал взятки, – съехидничал Мейер.
– Ну и как супружеская жизнь? – допытывался Хэвиленд.
– Великолепно.
– Эти кошки, о которых говорил Джордж… – начал Мейер.
– Да?
– Это была чертовски хитрая штука. Самый сложный случай за всю историю тридцать третьего участка.
– Ты серьезно? – спросил Карелла. Подошел к столу Хэвиленда и налил из кофеварки кофе. Комната казалась такой уютной и теплой, что он уже не жалел, что снова на работе.
– Сложнейший случай, – терпеливо продолжал Мейер. – Но, наконец, того типа, что шлялся взад- вперед и воровал кошек, поймали.
Карелла попивал кофе. Солнечный свет падал внутрь сквозь зарешеченные окна. Снаружи просыпался город.
Начинался новый рабочий день.
