Глава 6
Гарри Уолач жил или чаще всего бывал в одной компании с проституткой по имени Бланш Леттиджер, – той самой женщиной, которая была убита вечером тридцатого апреля. Полиции не составило труда найти его. Все знали дружка Бланш. Его забрали на следующее утро в бильярдной на Сорок первой Северной, привели в комиссариат, усадили и начали задавать вопросы. Он был высокого роста, хорошо одет, с седеющими висками и проницательными зелеными глазами. Он попросил у детективов разрешения закурить, зажег пятидесятицентовую сигару и, когда Карелла заговорил, преспокойно устроился поудобнее на стуле, снисходительно улыбаясь.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь, Уолач?
– Биржа.
– И во что помещаешь капитал? – спросил Мейер.
– Акции, недвижимость... Все в таком духе.
– Какая сегодня котировка у Эй-Ти-Ти? – спросил Карелла.
– У меня нет этих акций.
– А какие есть?
– Так сразу и не вспомню.
– А маклер у тебя есть?
– Да.
– Его имя?
– Он сейчас в Майами, отдыхает.
– Тебя не спрашивают, где он. Тебя спрашивают, как его зовут.
– Дейв.
– Дейв, а дальше?
– Дейв Миллас.
– Где он остановился в Майами?
– Не имею ни малейшего представления.
– Хорошо, Уолач, – сказал Мейер. – Что ты знаешь об этой женщине – Бланш Леттиджер?
– Бланш... как?
– Хочешь нас поводить за нос? А, Уолач? Так, что ли?
– Нет, уверяю вас, это имя мне незнакомо.
– Неужели! Бланш Леттиджер. Ты живешь вместе с ней на Калвер-авеню, в квартире шесть “б”, снятой на имя Фрэнка Уолача, и живешь ты там уже полтора года. Теперь это имя тебе что-нибудь говорит?
– Не знаю, о чем это вы.
– Стив, может, это он ее пришил?
– Начинаю думать, что так.
– О чем вы говорите? – спросил Уолач, которого все эти разговоры, по-видимому, оставляли равнодушным:
– Зачем ты пытаешься нас провести, Уолач? Думаешь, мы интересуемся таким дешевым сутенером, как ты?
– Не понимаю, о чем вы говорите, – с достоинством произнес Уолач.
– Нет? А как ты сам называешь свое ремесло?
– Не так, как вы.
– Как это мило, – сказал Мейер, – он не хочет пачкать свой хорошенький ротик сердечком такими словами, как “поганый сутенер”. Послушай, Уолач, ты нам надоел. Если хочешь, чтобы мы тебе это дело навесили, не беспокойся – нет ничего легче. Подумай лучше о своем здоровье. Все, что нам от тебя нужно, – это сведения об этой бабе.
– Какой?
– Ах ты сволочь! Той, которую вчера убили. Да ты человек или нет, дерьмо поганое?!
– Я не знаю никакой такой женщины, – упорно стоял на своем Уолач. – И убийство вы мне не навесите. Знаем мы вас! Ищете фраера, да я не из таких!
– Мы не ищем фраера, – сказал Карелла, – но раз уж ты об этом заговорил, то в принципе это неплохая идея. Как ты думаешь, Мейер?
– Почему бы и нет? – ответил Мейер. – Почему бы и не он? Мы тебе так навесим, что потащишь как миленький. Где ты был вчера вечером, Уолач?
– Вчера вечером? В котором часу? – спросил Уолач, не теряя спокойствия и попыхивая сигарой.
– Когда была убита эта женщина.
– В котором часу и какая женщина?
– Около половины шестого. Где ты был?
– Я обедал.
– Так поздно?
– Я поздно обедаю.
– Где?
– У “Ремблера”.
– Где это?
– В городе.
– Где в городе? Послушай, Уолач, если тебе хочется, чтобы мы с тобой по-другому поговорили, то так оно и будет.
– Валяйте, доставайте дубинки, – сказал Уолач спокойно.
– Мейер, – сказал Карелла, – достань дубинку.
Мейер пересек комнату, открыл ящик стола, вытащил оттуда шестидесятисантиметровую дубинку и, постукивая ею по руке, вернулся к Уолачу, спокойно наблюдавшему за ним. Все сохраняли полную невозмутимость.
– Ты этого хочешь, Уолач? – спросил Мейер.
– Вы, может, думаете, что напугали меня? – спросил Уолач.
– С кем ты обедал?
– Один.
– Дубинка не нужна, Мейер. Он сам себя загнал в ловушку.
– Это только ты так думаешь, приятель. Хозяин узнает меня.
– Может быть, удастся заставить его передумать? – заметил Карелла. – Не забывай, мы ищем фраера. Ты что же, думаешь, что какой-то трактирщик нам помешает?
– Он подтвердит, что я там был, – сказал Уолач, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
– Честное слово, я на это надеюсь, – сказал Карелла. – А пока суд да дело, мы тебя задержим и предъявим обвинение в убийстве, Уолач. Мы не скажем сразу, что ты сутенер. Прибережем до суда. На присяжных это производит чертовски сильное впечатление.
– Послушайте, – сказал Уолач.
– Да?
– Что вы от меня хотите? Я ее не убивал, и вы это знаете.
– Тогда кто ее убил?
– Какого черта! Откуда я знаю?
– Ты ее знаешь?
– Конечно, я ее знаю. Как же иначе?
– А говорил, что нет.
– Уж и пошутить нельзя! Я ведь не знал, что все так серьезно. К чему такой шум?
