бывшим солдатом «Альфы», Карлом Фирсеном, гранатометчиком, сейчас он живет в Амстердаме; этот был на встрече и говорит, что она прошла с огромным успехом. Был ли на ней Джимми Харрис, Хоупвелл не знает. Явно огорчился, узнав, что Харриса убили.
Маджеста[4] название свое явно сохранила с колониальных времен. Дано оно было в честь его величества короля Георга. Тогда много чего называлось в его честь. Например, Джорджтаун. В те времена, когда англичане танцевали кадриль и даже простые солдаты изъяснялись на языке аристократов, Маджеста стояла на холмах и выглядела на редкость элегантно. «О, Маджеста, – говаривали англичане, – элегантное место».
В наши дни холмы в Маджесте сохранились, но элегантность исчезла. Более того, район выглядит совсем неэлегантно. И даже отталкивающе.
Люди здесь жили на узкой косе, вдающейся в Атлантический океан. Административно это еще город, но вообще-то от настоящего города далеко, хотя народу полно и здесь. Местная публика считает Джорджа Вашингтона и участников Континентального Конгресса свихнувшимися фанатиками. По их мнению, так лучше бы Маджеста оставалась английской колонией. В качестве примера можно сослаться на Сэнгдс Спит, который даже в наши дни выглядит почти как английская колония. Наверное, потому что люди здесь пьют пиммз и говорят, как правило, в нос. Это в основном очень богатая публика. Некоторые просто- таки миллионеры. А публика в Маджесте в основном бедная. Некоторые еле концы с концами сводят. А иные и вовсе бедны, как церковные крысы. Вот вроде Расселла Пула.
Он с матерью жил в облупившемся доме – такие можно найти в Англии, в районе Виктория-стрит или Гладстон-роуд. Расселл Пул был черным. Он никогда не видел Англии, хотя часто мечтал туда попасть, потому что не знал, что и в Англии есть свои проблемы по части людей с темным цветом кожи – яблоня растет недалеко от своего упавшего яблока. Пул знал только, что он беден и что живет в конуре. Коттон Хейз ему не понравился. Коттон Хейз выглядел как обычный засранец-полицейскии. Пул велел матери выйти в соседнюю комнату.
Хейзу Расселл Пул тоже не понравился.
Вообще-то люди не шибко друг от друга отличаются, только один белый, а другой черный. Может, в этом вся и разница. Пул был весом и ростом примерно с Хейза – добрых шесть футов два дюйма и сто девяносто фунтов. Оба широкоплечие, узкобедрые. Правда, у Пула не было такой рыжей шевелюры, как у Хейза – но у кого, скажите на милость, такая есть? Пул закрыл за матерью дверь в спальню и повернулся к Хейзу.
– Ну, что надо?
– Я же уже говорил по телефону, – начал Хейз. – Убили Джеймса Харриса.
– Ну а я тут при чем?
– Вы же вместе воевали, так?
– Да, ну и что с того?
– Вы когда Джимми в последний раз видели?
– В августе.
– В августе этого года?
– Да.
– И где же?
– На сборе в Нью-Джерси.
– О чем говорили?
– Так, о старых временах.
– А о новых?
– Как это понять?
– Он не говорил ни о каких своих планах?
– Каких таких планах?
– О планах, связанных с «Альфой».
– Да что за планы-то?
– Это вы мне должны сказать.
– Не понимаю, о чем речь.
– Джимми не говорил, что ему нужна помощь «Альфы»?
– Ничего подобного он не говорил.
– Может, он какое-то деловое предприятие задумал?
– Я же сказал, ничего подобного.
– Кто еще там был? Я имею в виду, из «Альфы».
– Только мы четверо.
– Кто именно?
– Я, Джимми, Карл Фирсен, который собрался в Амстердам улетать, и Руди Тэннер – он из Калифорнии заявился.
– А как нам найти этих двоих, не подскажете?
– Адрес Тэннера у меня есть. А Фирсен сказал, что ему надо писать в Амстердам через «Америкен Экспресс».
– Вы обменялись адресами?
– Да.
– И Джимми тоже?
– Джимми тоже.
– Вы дали ему свой адрес?
– Мы все дали друг другу адреса.
– И Джимми писал вам?
– Нет.
– А если бы он написал другим, вы узнали бы об этом?
– Это как же, интересно?
– Лейтенант Таталья был на сборе?
– Нет. Мы как раз дивились, чего это его нет, он ведь служит в Форт-Ли, Виргиния, не такой уж далекий путь, вон, Тэннер аж из самой Калифорнии прилетел.
– А откуда вам известно, где он служит?
– Таталья? А там, на сборе, был один капитан, он когда-то командовал первым взводом, ну и ребята с ним разговорились. Он сказал, что Таталья теперь майор и служит в Форт-Ли.
– Это кому же он сказал?
– Да я уж и не помню, кто там был поблизости. По-моему, Джимми, я и еще один парень, только он не из «Альфы».
– Откуда же?
– Он из «Браво». Их немного осталось. Двое были убиты в бою в тот самый день, когда ранили Джимми, и еще один погиб сразу после Рождества.
– А этот, который был на сборе – вы знаете его по имени?
– Конечно, я знаю его по имени, Дэнни Кортес, он живет в Филадельфии.
– Его адрес у вас есть?
– Да, я записал.
– А у Джимми его адрес был?
– Не знаю. Я ведь не ходил за Джимми по пятам и не следил, чей адрес он записывает, а чей нет.
– Но что он записал адреса сослуживцев из «Альфы» вы знаете точно?
– Да, потому что мы там стояли, трепались, ну и адреса записывали – одним карандашом.
– А о чем трепались?
– Я же говорил, старые времена вспоминали. Было о чем вспомнить – вместе нахлебались в свое время всякого.
– И чего же вы нахлебались?
– Как чего? Воевали. Больше всего в джунглях, но случалось, и в борделях.
