Предрассветный час (сборник)

возьми. Может, мне стоит пойти да и купить себе горшочек с гиацинтами...

— Вы не знали, что сегодня Пасха?

— Вот именно, ребята... да и кто читает газеты? Мрак, мрак! Сыт по горло всем этим. Давайте выпьем пива, отпразднуем Пасху. Идет?

— Ну спасибо, — сказал Мейер, — но...

— Ну и что, что не разрешено? Кто узнает, кроме меня, тебя да его? Всего-то три бутылочки...

Мейер посмотрел на Хейза и пожал плечами. Хейз ответил тем же. Вдвоем они наблюдали, как Лумис пошел к холодильнику в углу комнаты и вынул три бутылки пива.

— Садитесь, — сказал он. — Пить нам придется из бутылок, потому что у меня со стаканами плоховато. Садитесь, садитесь.

Детективы, опешив, оглядывали комнату.

— О, это? — сказал Лумис. — Да прямо на пол. У меня со стульями плоховато.

Вся троица присела на корточках вокруг низкого стола, который был изготовлен явно из обрубка ствола. Лумис поставил бутылки на стол, поднял свою собственную и, возгласив: «За вас!», присосался к горлышку.

— Чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Лумис? — спросил Мейер.

— Жизнью.

— Что?

— Просто живу, чтобы жить. Вот мое занятие.

— Я имею в виду, на какие средства вы живете?

— Получаю алименты от моей экс-жены.

— Вы получаете алименты? — переспросил Хейз.

— Да. Она была так счастлива отделаться от меня, что оформила договоренность. Сотня в неделю. Это неплохо, правда?

— Это очень хорошо, — сказал Мейер.

— Вы так считаете? — Лумис погрузился в задумчивость. — Я полагаю, что мог бы дожать до двух сотен, если бы подольше продержался. Дрянь крутила роман с другим парнем — понятно? — и из кожи вон лезла, чтобы скорее выйти за него. У него денег полно. Да, я мог бы дожать и до двух сотен.

— И сколько времени вам будут платить? — спросил завороженный Хейз.

— Пока не женюсь опять — чего я никогда не сделаю, пока жив. Пейте пиво. Пиво хорошее. — Он опять поднял бутылку к губам и сказал: — А по какому случаю вы ко мне пришли?

— Вы знаете человека по имени Артур Финч?

— А как же. У него беда?

— Да.

— А что он сделал?

— Ну, пока оставим это в стороне, мистер Лумис, — сказал Хейз. — Нам бы хотелось узнать о вас...

— Это откуда у вас такая белая прядь в волосах? — внезапно спросил Лумис.

— А? — Хейз невольно тронул свой левый висок. — О, как-то ножом пырнули. А потом выросли белые волосы.

— Теперь вам обязательно надо синюю прядь на другом виске. Тогда будете выглядеть как американский флаг, — сказал Лумис и засмеялся.

— Да, — сказал Хейз. — Мистер Лумис, вы можете сказать нам, где вы были вчера вечером между семью и восемью часами?

— О, ребята, — сказал Лумис, — это как в телеигре «Попался», верно? «Где вы были в ночь на двадцать первое декабря? Нам нужны только факты».

— Да, как в «Попался», — сухо сказал Мейер. — Где вы были, мистер Лумис?

— Вчера вечером? В семь часов? — Он задумался на минуту. — А, конечно!

— Где?

— В берлоге у Ольги.

— У кого?

— У Ольги Тренович. Она скульпторша. Делает эти сногсшибательные статуэточки из воска. Капает воском на какую-нибудь штуку, получается блеск. Понимаете?

— И вы были у нее вчера вечером?

— Да. У нее был кайф. Пара негров — сакс и ударные, и еще двое — труба и фортепьяно.

— Вы пришли туда в семь часов, мистер Лумис?

— Нет. Я туда пришел в шесть тридцать.

— А когда вы ушли?

— Х-х-хосподи, да кто помнит? — сказал Лумис. — Иль ночи мрак, иль предрассветный час?..

— Вы хотите сказать, что после полуночи?

— О, конечно. В два-три часа ночи, — сказал Лумис.

— Вы пришли туда в шесть тридцать и ушли в два или три часа ночи? Правильно?

— Да.

— Артур Финч был с вами вместе?

— Черта с два. Откуда?

— Вы вообще-то видели его вчера вечером?

— Нет. Не видел его... постойте... где-то с конца прошлого месяца.

— Так вы не были с Артуром Финчем в ресторане «У ворот»?

— Когда? Вчера вечером?

— Да.

— Нет. Я вам сказал. Я не видел Арти чуть ли не две недели. — Какой-то проблеск понимания мелькнул в глазах Лумиса, и он виновато посмотрел на Хоуза и Мейера. — Ох, что я наделал! — сказал он. — Подвел я Арти?

— Основательно подвели, мистер Лумис, — согласился Хейз.

Ирен Грэнаван, сестра Финча, была молоденькая женщина двадцати одного года, у которой уже было трое детей и через четыре месяца готовился к появлению четвертый. Она впустила детективов в свою квартиру в Риверхеде и тут же села.

— Вы уж извините меня, — сказала она. — У меня поясница болит. Доктор говорит, что, может быть, это двойня. Мне только двойни не хватает. — Она уперла ладони сзади в поясницу, глубоко вздохнула и сказала: — Я все время в положении. Я вышла замуж семнадцати лет, и с тех пор я все время в положении. Мои дети думают, что мама у них толстая. Они меня никогда не видели небеременной. — Она опять вздохнула. — У вас есть дети? — спросила она Мейера.

— Трое, — ответил он.

— Мне иной раз хочется... — Она остановилась и сделала комическую гримасу разочарования.

— Что вам хочется, миссис Грэнаван? — спросил Хейз.

— Поехать на Бермуды. Одной. — Она замолчала. — Вы там были?

— Нет.

— Говорят, там так хорошо, — мечтательно сказала Ирен Грэнаван, и в комнате наступила тишина.

— Миссис Грэнаван, — сказал Мейер, — мы хотели бы задать вам несколько вопросов о вашем брате.

— Что он еще наделал?

— Он что-нибудь делал раньше? — спросил Хейз.

— Да вы знаете... — Она пожала плечами.

— Что именно? — спросил Мейер.

— Да скандал у ратуши. И пикетирование перед кинотеатром. Вы же знаете...

— Нет. Мы не знали, миссис Грэнаван.