прощупает противника.
— Вы с ней знакомы? — спросил он.
— Конечно, знаком. Я знаю всех лыжных тренеров. Ее комната здесь, в конце коридора...
— Кто еще здесь живет?
— Зачем вам?
— Хочу знать.
— Только она и Мэри. Мэри Файрс. Тоже тренер. И... да, и новичок. Ларри Дэвидсон.
— Он тренер? — спросил Хейз. — Такой высокий?
— Да.
— С горбатым носом? С немецким акцентом?
— Нет, нет. Вы говорите о Гельмуте Курце. Тот говорит с австрийским акцентом. — Уландер помолчал. — А... зачем это вам?
— Между ним и Хельгой что-нибудь есть?
— О, этого я не знаю. Они тренируют вместе, но...
— А Дэвидсон?
— Вы про Ларри Дэвидсона? То есть хотите спросить, встречается ли он с Хельгой?
— Да, именно об этом я хочу спросить.
— Ларри женат, — сообщил Уландер, — так что я не думаю...
— А вы?
— Не понял.
— Вы и Хельга. Есть что-нибудь между вами?
— Хельга — мой хороший друг, — заявил Уландер.
— Была, — поправил Хейз.
— А?
— Она мертва. Сегодня днем погибла в горах.
Вот когда Хейз бросил мяч — и попал в цель.
— Боже... — пробормотал Уландер, и челюсть его отвисла. Он покачнулся, шагнул назад и наткнулся на туалетный столик. Костыли упали. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул ногой в гипсе и едва не упал. Хейз поймал его за локоть, нагнулся за костылями, подал. Уландер все еще не пришел в себя. Он, не глядя, протянул руку, нащупал костыли и снова уронил. Хейз опять их поднял и сам засунул под мышки Уландеру, который оперся на туалетный столик и уставился невидящим взглядом на противоположную стену с рекламной афишей о развлечениях в Кинбели.
— Она... она всегда пренебрегала опасностью, — проговорил он. — Часто на спуске... Я ей говорил.
— Это не был несчастный случай, — сказал Хейз. — Ее убили.
— Не может быть, — Уландер замотал головой. — Не может быть!
— Может.
— Нет. Все любили Хельгу. Никто бы... — Он продолжал качать головой. Взгляд его не отрывался от афиши Кинбели.
— Сюда придут полицейские, мистер Уландер, — продолжал Хейз, — причем вполне реальные. Они будут долго и настойчиво все расспрашивать. Они будут так шарить, как вам и не снилось. Они церемониться не станут. Они ищут убийцу. А вот вы...
— Я... зачем же я, по-вашему, сюда пришел? — спросил Уландер.
— Не знаю. Может, карманы хотели обшарить. Лыжники часто оставляют бумажники и цен...
— Я не вор, мистер Хейз, — перебил Уландер с достоинством. — Я здесь только ради того, чтобы позаботиться о вашем отоплении.
— Ну, тогда мы квиты, — отозвался Хейз. — Когда явится полиция, здесь многим, в том числе и вам, станет жарко.
Глава 7
Он нашел обоих техников в отдельной кабинке кафе-ресторана. Подъемники останавливали в половине пятого — местная администрация считала самыми опасными для лыжников вечерние часы, когда плохая видимость и физическая усталость ослабляют внимание. Техники оказались крепкими седоватыми мужчинами в толстых шерстяных свитерах, они сидели, одинаково обхватив толстыми пальцами кофейные чашки. Им часто приходилось подсаживать лыжников на кресла или снимать их оттуда, и они приучились работать вместе, понимая друг друга с полуслова. Даже речь их казалась плодом одного ума, хотя говорили два языка.
— Меня зовут Джейк, — представился один. — А это Обадия, а коротко — Оби.
— Да, только сам-то я не слишком коротенький, — вставил Обадия.
— Ум у него короткий, — сообщил Джейк и ухмыльнулся. Обадия тоже ухмыльнулся. — Так ты фараон, что ли?
— Да, — признался Хейз. Он показал им значок сразу, как только подошел. И тут же соврал, заявив, что помогает в расследовании, что его прислали из Айсолы, потому что какой-то неизвестный преступник собирается здесь совершить преступление — в общем, наплел с три короба, но Джейк и Обадия, кажется, поверили.
— И хочешь знать, что там за люди взбирались на кресла, так? Тедди тоже хотел.
— Тедди?
— Тедди Вэйт. Шериф.
— Ага. Ну да, — сказал Хейз. — Верно?
— Почему бы тебе у него не спросить? — поинтересовался Обадия.
— Да я спросил, — солгал Хейз. — Но иногда возникают новые факты. Тогда расспрашиваешь свидетелей лично, понимаете?
— Ну, мы-то ведь не свидетели, — сказал Джейк. — Знаешь же, что мы не видели, как ее убили.
— Но вы ее посадили на кресло, верно?
— Точно. Он подсадил.
— И кто-то сел вместе с ней, верно?
— Верно, — согласился Джейк.
— Кто? Так это все хотят узнать — кто, — хмыкнул Джейк.
— Вот что самое неприятное, — добавил Обадия.
— А вы не помните? — спросил Хейз.
— Помним, что падал снег, это мы точно помним.
— Мы еле кресла видели, так густо валил. — Очень трудно отличить лыжников друг от друга — при таком-то ветре и снегопаде, правда, Оби?
— Попросту говоря, невозможно, Джейк.
— Но Хельгу вы узнали, — бросил Хейз.
— Само собой. Но она с нами поздоровалась, понимаешь? Сказала: «Здравствуй, Джейк, здравствуй, Оби». И села в то кресло, что ближе к платформе, на внутреннее. А он — на другое...
— Он? — переспросил Хейз. — Значит, это был мужчина? На соседнее кресло сел мужчина?
— Гм, точно сказать не могу, — задумался Джейк. — Раньше женские лыжные костюмы отличались от мужских, но теперь-то уже не отличаются.
— Совсем не отличаются, — подтвердил Обадия.
— К примеру, догоняешь, догоняешь какую-нибудь девчонку в красных штанах, догнал — оказывается парень. Вот так-то...
— Значит, вы не можете сказать, мужчина ехал рядом с Хельгой или женщина, так?
— Точно так.
