то большим, чем просто партнерша по постели, она сулила ему блаженство, к ней он возвращался в конце тяжелого и длинного дня, он всегда был счастлив с ней, а она, в свою очередь, делала все, чтобы с ней он чувствовал себя нужным и желанным.
Теперь она завела руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик, высвободив свою полную грудь, отнесла его к стулу, на спинке которого уже висела ее блузка. Свернула лифчик пополам и положила на блузку, расстегнула молнию на юбке и сняла ее, сложила и положила на сиденье, сбросила с себя нижнюю юбку и положила на верхнюю. Сняла черные лодочки на высоком каблучке, поставила рядом со стулом, затем отстегнула резинки, стянула с ног чулки, тоже положила их на стул. В полумраке комнаты она невольно улыбнулась ему, сняла трусики, бросила их на стул и, оставив на себе только пояс с резинками, направилась к дивану, на котором он растянулся, отдыхая.
– Сними его тоже, – попросил он.
– Нет. Я хочу и тебе хоть что-нибудь оставить.
– Зачем?
– Не знаю. – Она усмехнулась и поцеловала его в губы. – Мне не хочется, чтобы все было уж слишком легко. – И она опять поцеловала его. – Ну и что ты сегодня делал?
– Перестреливался с убийцей, – ответил Хейз.
– Ну и взял его?
– Нет.
– А потом что?
– Вернулся, чтобы поговорить с хозяйкой дома.
– Помогло?
– Не очень. Хотя маленькая девочка назвала нам его имя.
– Уже хорошо.
– Пети, – грустно сказал он. – Сколько, по-твоему, этих Пети у нас в городе?
– Подозреваю, что миллиона два.
– У тебя сегодня такие сладкие губы, – и он опять поцеловал ее.
– Мм-м.
– Как раз перед приходом к тебе, мы устраивали облаву. Забрали целый чемодан, около сорока фунтов наркотиков на сумму что-то около двенадцати миллионов.
– С собой не принес?
– Я не знал, что ты наркоманка, – пробормотал он.
– Я тайная наркоманка, – прошептала она ему на ухо. – Самой худшей разновидности.
– Я знаю. – Он помолчал, ухмыляясь. – У меня есть на работе немного марихуаны. Я тебе принесу в следующий раз.
– Марихуана, – сказала Кристина, – это – для детей.
– Ты предпочитаешь героин. А?
– Точно. – Она укусила его за ухо и добавила: – Может быть, у нас что-нибудь и получится. Ты ведь часто участвуешь в таких облавах?
– Не очень. Обычно этим занимается отдел по борьбе с наркотиками.
– Но ты же достаешь героин. Верно?
– Несомненно.
– Может быть, мы сможем открыть торговлю?
– Может быть. – Он поцеловал ее в шею и сказал: – Сними трусы.
– Я их уже сняла.
– Ну тогда этот, как его, пояс.
– Ты сам сними.
Он притянул ее к себе, стал нащупывать руками застежки на тонкой ткани. Внезапно он нахмурился и спросил:
– Черт возьми?
– В чем дело?
– Я вспомнил.
– Что именно?
– Даже не знаю, мне пришло в голову... Нелепо... Верно?
– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
– Нет, я сам могу. – И он опять нахмурился. – Смешно, я... Почему эта штука на тебе? Во всяком случае?..
– Что? – опять она ничего не поняла.
– Послушай, как же?.. – Он тряхнул головой. – Ладно. Не обращай внимания, – произнес он и, расстегнув пояс, бросил его через всю комнату на стул, но промахнулся.
– Ну, вот видишь, теперь он на полу, – упрекнула Кристин.
– Ты хочешь, чтобы я встал и поднял его?
– Нет. Пусть лежит.
Она поцеловала его, но губы его были плотно сжаты, и она в темноте дотронулась до его лица и поняла, что он хмурится, что оно как маска.
– Что случилось? – испугалась она.
– Должно быть, вспомнил того парня, Пети. Или как его там.
– Ну и что?
– Не знаю. – Он все еще колебался. – Что-то такое... может быть, и не его. Хотя... что-то и вспомнил...
– Что-то... о чем?
– Точно не знаю... Но что-то пришло на ум... а потом ушло... что-то связанное с работой, с убийством.
– Тогда, наверняка, это сегодняшний убийца. В которого ты стрелял.
– Наверняка, должно быть, так оно и есть, но, – он отрицательно покачал головой. – Черт возьми, мысль пришла и ускользнула... – Он прижал ее к себе, поцеловал в шею, провел рукой по бедру и внезапно рывком оттолкнул от себя, сел и сказал:
– Этот... этот...
– Что? Ты о чем? – спросила она.
– Что ты снимаешь? – выпалил он.
– Что? – не поняла она.
– Ну, Кристин! – он уже сердился, раздраженный тем, что она сразу не поняла, что он хотел сказать.
– Что именно?
– Сначала! Сначала, что ты снимаешь первым!
– Когда? Что ты хочешь?
– Кто-нибудь носит трусы под поясом? Ну, другие женщины?
– Ну что ты! Как можно?
– Тогда как же, черт возьми?
– Ну, может быть... Если только...
– Если что?
– Если трусики очень короткие. Но все равно, так было бы очень неудобно, Коттон. Не понимаю, зачем женщине это делать...
– Они этого и не делают?
– Что?
– Короче. Не делали. Черт возьми, пояс с резинками был на стуле!
– Какой пояс! О чем ты? Он же на полу, Коттон. Ты сам бросил его туда несколько минут...
– Не твой! Ирэн! – крикнул он и внезапно поднялся с дивана.
– Чей?
– Ирэн Тейер! Ее пояс с резинками был на стуле вместе со всей одеждой, но на ней были трусы,
