– Так что это за Джонни? Откуда вы его знаете?
– Я познакомился с ним в баре, сэр.
– В каком?
– Видимо, в баре “С легким паром”.
– “С легким паром”? А где это?
– На Восемнадцатой Северной?
– Так вы спрашиваете нас или рассказываете нам? – ответил Карелла вопросом на вопрос.
– Я просто не знаю, как именно называется эта улица, – сказал Рэндом, – но название бара, сэр, я точно помню, у него еще на вывеске два круга. Может, хоть это поможет вам?
– Очень может быть, – сказал Карелла. – И когда же состоялась эта встреча?
– Тут нужно подумать, – сказал Рэндом. Он нахмурил лоб и громко цыкнул зубом. – Пожалуй, мне следовало бы немножко выпить для освежения памяти, – мягко намекнул он.
– Бармен, порцию виски, – распорядился Карелла.
– О, что вы? Зря вы... А впрочем, огромное спасибо, это очень мило с вашей стороны, – сказал Рэндом. – Я думаю, что встретил его впервые за несколько дней до начала месяца. Это было числа двадцать девятого или тридцатого марта. Что-то вроде этого, но точно помню, что было это в субботу.
Карелла вытащил бумажник и достал оттуда маленький календарь в целлофановой обертке.
– Суббота приходилась на двадцать восьмое, – сказал он. – Значит, это было двадцать восьмого марта?
– Если это была последняя суббота марта, то да, сэр. Это было двадцать восьмого.
– После двадцать восьмого в марте не было других суббот, – сказал, улыбаясь, Карелла.
– Значит, мы с вами точно установили нужную дату. О! А вот и виски. Виски – напиток мужественных. Уххх! – Он опрокинул рюмку, пожевал губами и спросил: – Так на чем же мы остановились?
– Мы остановились на Джонни, – сказал Эрнандес. – Вы встретили его в баре под вывеской из двух кругов в субботу вечером двадцать восьмого марта. Продолжайте.
– Неужто вы все это записываете, сэр? – спросил Рэндом.
– Совершенно верно.
– Подумать только.
– Какого он, на ваш взгляд, возраста? – спросил Карелла. – Я имею в виду этого Джонни.
– Лет шестьдесят с небольшим, как я полагаю.
– И выглядел он вполне здоровым, как вы считаете?
Рэндом пожал плечами.
– Этого я не знаю, я не врач, понимаете ли?
– Да, да, конечно, я просто думаю, может, он часто кашлял или еще что-нибудь? Был ли у него болезненный или усталый вид? Может, у него был нервный тик или еще что-нибудь? Может, он...
– По мне, так он был здоров как бык, – сказал Рэндом, – но – это, конечно так – на первый взгляд. Сами понимаете, что я не просил его раздеться для медицинского осмотра, сэр. Я могу сказать только, что внешне, при самом поверхностном осмотре, не имея при этом специального медицинского образования, я могу предположить, что Джонни этот был здоров как бык, – Рэндом сделал паузу. – Но это только просто так говорится, сэр, – добавил он, подумав.
– Ну хорошо, – сказал Карелла, – значит, он сказал вам, что его зовут Джонни. А фамилии он не называл?
– Нет, сэр, фамилии он не называл. Простите, сэр, но при всем моем уважении к полиции, должен признаться, что разговоры с полицейскими вызывают у меня страшную жажду. Я, конечно, очень хотел бы...
– Бармен, еще порцию виски, – сказал Эрнандес. – Значит, он не назвал вам своей фамилии?
– Совершенно верно.
– А что он вам говорил?
– Он говорил, что идет на работу.
– На работу? А что это была за работа?
– Этого он не говорил.
– Но время было уже к ночи, не так ли?
– Справедливо заметили, сэр. Это было поздним вечером в субботу.
– И все-таки он сказал вам, что идет на работу.
– Да, сэр, именно таковы были его слова.
– Но при этом он не сказал вам, в чем заключается эта его работа?
– Да, сэр, этого он мне не сказал, – согласился Рэндом. – Но он был в форменной одежде.
– Он был в форме? – спросил Карелла.
– В форме? – повторил вопрос Эрнандес.
– И что же это была за форма? – уточнил Карелла. – Он, случайно, не был в морской форме, мистер Рэндом?
– О, а вот и виски! – воскликнул Рэндом. – Виски – напиток мужественных людей, мужественных, скажу я вам. Уххх! – Он пожевал губами и поставил стаканчик на стойку бара. – Так на чем мы остановились?
– Мы остановились на его форме. Была ли это морская форма?
– Морская? У человека, которому за шестьдесят. Но сэры, ваш вопрос звучит глуповато, если вы разрешите мне высказать свое мнение.
– Ну хорошо, а какая же на нем была форма?
– Она была серого цвета, – сказал Рэндом.
– Продолжайте.
– Это могла быть форма почтальона, – сказал Рэндом.
– Значит, это была форма почтальона?
– Не знаю. А может, и водителя автобуса.
– Так какая все-таки? Шофера или почтальона?
– Не знаю. Честно говоря, я не успел вам сказать, что в тот вечер у меня было просто прекрасное настроение, ну, веселое настроение, понимаете? Моим глазам уже трудно было сфокусироваться на всяких там мелких деталях. Так что единственное, что я запомнил, это то, что он был в серой форме, с форменной фуражкой и все такое прочее.
– А не могла это быть форма шофера лимузина?
– Нет, сэр, она была серого цвета. Се-ра-я. А совсем не черная. Нет, это не была форма шофера лимузина, – сказал Рэндом. – Но тем не менее, он работал на кого-то. Это я хорошо запомнил. Так что он вряд ли работает на почте. Хотя, может быть, он говорил и о своем начальнике.
– А он не называл хозяина по фамилии? – спросил Карелла.
– Нет, он вообще не говорил о нем, – сказал Рэндом. – Хотя косвенно и упоминал.
– И что же он сказал?
– Он сказал, что ему нужно поспеть на работу, иначе глухой рассердится. Вот что он сказал о нем.
– Кто будет сердиться? – спросил Карелла.
– Глухой, понимаете? Ну, человек, который плохо слышит. Наверное, у него затруднения со слухом. Конечно, он мог его и просто так назвать глухим, прозвище вроде бы, кличка.
– А вы уверены, что именно так он его назвал? – спросил Карелла.
– Да, сэр.
– А он говорил еще что-нибудь про этого глухого?
– Нет, сэр.
– Или о том, куда он собирается на работу?
– Нет, сэр. Об этом он ни словечком не обмолвился.
– А вы уверены, что правильно запомнили все, о чем тогда говорилось, мистер Рэндом? – спросил Эрнандес.
