– Простите, как вы назвали себя?
– Беспощадный.
– И в какой газете вы работаете?
Сэведж оскорбленно вздохнул и добыл из бумажника удостоверение. Он положил его на стол перед сержантом рядом с газетной вырезкой. Мерчисон поглядел на удостоверение, потом еще раз на фотографию, в который раз хмыкнул и наконец сказал:
– Этим занимается Стив Карелла. Послушайте, мне ваше имя кажется знакомым, откуда бы это?
– Понятия не имею, – сказал Сэведж. – Итак, мне нужно повидаться с этим Кареллой. Он на месте?
– Сейчас узнаю.
– Можете не беспокоиться. Я просто поднимусь наверх, – сказал Сэведж.
– А вот это уж черта с два, мистер Беспощадный. И полегче на поворотах. Это удостоверение не дает вам права распоряжаться здесь. – Мерчисон неторопливо выбрал один из проводов коммутатора и воткнул его штырь в нужное гнездо. Он выждал какую-то секунду и потом сказал в микрофон: – Стив, это Дэйв снизу. Тут у меня какой-то тип по имени Клифф Сэведж, он называет себя репортером, он хочет... Что? Отлично. – И Мерчисон, явно удовлетворенный ответом, вынул штырь из гнезда. – Он говорит, чтобы вы шли к чертовой матери, мистер Сэведж.
– Он так прямо и сказал?
– Я повторил слово в слово.
– Интересное отношение к посетителям. Это у вас со всеми так? – поинтересовался Сэведж.
– Я так полагаю, что к вам у него особое отношение. – Во всяком случае, таково мое мнение, – сказал Мерчисон.
– Не соединитесь ли вы с ним еще раз, чтобы я мог с ним поговорить?
– Стив наверняка не одобрит этого, мистер Сэведж.
– В таком случае соедините меня с лейтенантом Бернсом.
– Лейтенанта не будет сегодня в участке.
– А кто дежурный детектив?
– Стив.
Сэведж нахмурился, а потом взял свое удостоверение и, не сказав ни слова, вышел из приемной. Он спустился по ступенькам крыльца на тротуар, свернул направо, прошел квартала два по залитой апрельским солнцем улице и свернул в кондитерскую на Гровер-авеню. Разменяв деньги в кассе, он вошел в будку телефонного автомата, что помещался на задах магазина. Добыв из кармана маленькую записную книжку в черной обложке, он нашел в ней номер телефона 87-го полицейского участка, затем опустил монетку в автомат и набрал номер.
– Восемьдесят седьмой полицейский участок, сержант Мерчисон слушает, – послышался голос в трубке.
– Вы разослали по газетам фотографию убитого, – сказал Сэведж.
– Да. А в чем дело?
– Я знаю этого человека. Я хотел бы поговорить с детективом, который занимается этим делом.
– Одну минуточку, сэр, – сказал Мерчисон.
Сэведж кивнул, торжествующе улыбнулся и принялся ждать. Через минуту в трубке послышался голос.
– Восемьдесят седьмой участок, детектив Карелла.
– Это вы тот полицейский, который ведет расследование дела о трупе, обнаруженном в парке?
– Совершенно верно, – ответил Карелла. – А кто это говорит?
– Это вы рассылали фотографии в газеты?
– Совершенно верно, сэр, дежурный сержант сообщил мне, что вы...
– А почему вы не послали фотографию в мою газету? Вы слышите, Карелла?
– Ч-что... – потом трубка надолго замолчала. – Это вы, Сэведж?
– Да, это я.
– До вас не дошло, что я сказал?
– Ну, меня не особенно устраивает отправляться сейчас к чертовой матери.
– Послушайте, Сэведж, я не намерен тратить на вас свое время. Из-за вас чуть не убили мою жену, поэтому если вы посмеете еще раз сунуть сюда свою рожу, то я вас, сукина сына, просто вышвырну в окно. Теперь, надеюсь, вам все ясно?
– Я думаю, что комиссару полиции было бы интересно узнать, почему это вдруг все газеты города получают...
– Валите к чертовой матери вместе с комиссаром полиции! – выкрикнул Карелла и повесил трубку.
Сэведж подержал еще какое-то время умолкнувшую трубку, затем бросил ее на рычаг и выбежал из будки.
Молоденькую пуэрториканку звали Маргаритой. В городе она прожила всего шесть месяцев и пока еще с трудом говорила по-английски. Ей нравилось работать у мистера Раскина, потому что он был приятным и веселым человеком, и не слишком кричал. Последнее обстоятельство Маргарита очень ценила в своем хозяине. Рабочий день ее начинался в девять часов утра. Помещение на Калвер-авеню было всего в пяти кварталах от ее дома, и она с удовольствием проделывала каждый день этот путь. Добравшись до места, она сразу же шла в душевую, переодевалась в свой – халатик, в котором она обычно занималась глажкой. Поскольку жила она рядом, то подруги советовали ей ходить на работу прямо в халатике, чтобы не возиться с переодеванием. Но Маргарита не считала рабочий халат достаточным нарядом, чтобы появляться в нем на улице. Поэтому каждое утро она натягивала на себя узкую юбку, свитер, жакет, а придя сюда, переодевалась. Под халатом она никогда ничего не носила. Она гладила одежду целый день, и к концу дня в помещении становилось очень жарко.
В смысле форм природа щедро одарила Маргариту, и когда она энергично водила утюгом, видно было, как перекатываются под халатом ее груди, да и ягодицы тоже не стояли на месте. Была еще одна причина, почему ей так нравился мистер Раскин. Оказавшись у нее за спиною, он никогда не пытался ущипнуть ее ниже пояса. А прежний хозяин, так тот никогда не упускал такой возможности. Мистер Раскин же был очень веселым человеком, но руки всегда держал при себе, а кроме того, он был не против, чтобы девушки отпускали при нем шуточки на испанском языке. Все это, конечно, только в том случае, если работа спорилась.
Помимо Маргариты там трудились еще две девушки, но Маргарита считалась у них за старшую. Каждое утро, когда девушки успевали уже выпить по второй чашке кофе и переодеться в рабочие халаты, Маргарита вкатывала тележки с картонными коробками. В них были платья, которые мистер Раскин покупал на оптовых распродажах. Она распределяла коробки между девушками, и те приступали к работе, придавая слежавшимся изделиям товарный вид. Маргарита работала наравне с другими, и утюг ее так и мелькал, разглаживая юбки и блузки, а груди ее при этом выделывали сложный танец. Мистер Раскин советовался с ней, какие цены назначить приведенным в порядок нарядам, а потом они все вместе пришивали бирки с ценами, и только после этого товар рассылался по магазинам готового платья. Иногда, обсуждая цены на очередную партию товара, мистер Раскин как бы невзначай заглядывал в вырез ее халата. Он, конечно, прекрасно знал, что под халатиком у нее ничего нет, но она не возражала против этих его подглядывании, потому что рук он никогда не распускал. Он был в ее глазах самым настоящим джентльменом. Если говорить честно, то Маргарита считала Дэвида Раскина самым приятным мужчиной на свете.
Именно поэтому она просто не понимала этих странных звонков с угрозами. Зачем это, скажите на милость, кому-то могло понадобиться угрожать мистеру Раскину? Да еще из-за такого грязного и тесного помещения. Нет, Маргарита никак не могла понять этого, и при каждом новом звонке ее охватывал страх за своего хозяина: она даже потихоньку молилась за него по-испански.
Однако появление шофера, доставившего груз в пятницу, десятого апреля, после обеда, ее совсем не напугало.
