ужас. Поняла, что сегодня стала взрослой, а вот Джон Картер Герролд не повзрослеет никогда. Почему-то ей вспомнились виденные где-то фотографии: в каком-то дикарском племени младенцев намеренно уродовали, стягивая им черепа железными обручами. Вырастая, они должны были внушать врагам страх. Миссис Герролд воспользовалась бегством мужа и так согнула, вывернула душу Джона, что, хотя тело его и стало телом мужчины, внутри он навсегда остался ребенком – развитым и начитанным, но ребенком. Дети никогда не смеются над собой.
Они добрались до противоположного берега. Рабочие ожесточенно копали дно; паром медленно подходил ближе, к тому месту, откуда можно будет сбросить сходни и закрепить их. Машины съехали на берег и понеслись вверх по петляющей дороге к шоссе, ведущему в Сан-Фернандо.
– Кажется, она успокоилась, – произнес Джон. – Господи, какие у нее были руки! Я никогда этого не забуду.
– Она поправится.
– Да что ты в этом понимаешь? – заорал, почти завизжал Джон. Тут он представился Линде ребенком, который, споткнувшись о стул, лягает его со всей силы, кричит на него. Только вместо стула подвернулась она.
– Не вымещай на мне свою злость, – негромко сказала Линда.
– По-моему, тебе нравится все, что происходит. По-моему, ты надеешься, что она умрет.
– Даже отвечать не буду.
Он посмотрел на нее, и его глаза, не защищенные очками, наполнились слезами.
– Я... сам не знаю, что несу.
Они остановились на центральной площади. Охранник улыбнулся, сказал что-то по-испански и сделал жест, призывающий их оставаться на месте. Затем вошел в здание и вскоре вернулся с врачом. Доктор оказался маленьким смуглым человечком с худощавым лицом и впалыми щеками.
– Пожалуйста, вы выходить, я входить, – проговорил он.
Линда вышла из машины и через окошко наблюдала за доктором, суетящимся вокруг миссис Герролд. Он положил пальцы ей на запястье и сосчитал пульс, шевеля губами. Свободной рукой приподнял ей веко, потом приложил тыльную сторону ладони к ее лбу.
Когда доктор вылез, он улыбался так весело, что Линда тотчас поняла: болезнь опасности не представляет.
Улыбаясь, доктор сказал:
– Очень плохо. Серьезный болезнь.
– Здесь есть больница? – спросил Джон дрожащим голосом.
Маленький доктор сделал неопределенный жест в сторону ближайшего здания:
– Есть больница. Мой больница.
– Что с ней? – поинтересовался Джон.
Доктор снова жизнерадостно улыбнулся:
– Не знаю английски. Это вот тут. – Он постучал себя по лбу. – Очень плохо.
Охранник что-то отрывисто спросил у доктора по-испански. Тот закивал, улыбаясь. Линда начала понимать: он просто нервничает, потому что сильно напуган. Ему вовсе не весело.
Охранник и водитель поднялись наверх и вскоре вернулись, неся полотняные носилки. На материи засохло огромное красновато-коричневое пятно. Линде показалось, что ее сейчас вывернет наизнанку, – это была засохшая кровь.
Носилки опустили на брусчатку. Доктор, не переставая улыбаться, отдавал приказы. Охранник с водителем осторожно вытащили больную из машины и уложили на испачканные кровью носилки.
Джон сказал:
– Линда, так не годится. Должно быть, в этом городишке есть телефон. Я позвоню в Браунсвилл. Пусть пришлют врача и машину «Скорой помощи». Почему он все время улыбается, как будто все это – веселая шутка?
– Мне попробовать позвонить?
– Ты оставайся с ней, а я поищу телефон. Как это будет по-испански? Телефоно?
– Да, кажется, телефоно. Там где-то не в том месте ударение.
Он пошел было прочь. Но один из охранников взял его под руку и подвел к головной машине, где на заднем сиденье развалился толстяк, похожий на жабу. Линда пошла наверх вслед за людьми, несшими носилки, по каменной лестнице, на второй этаж, в кабинет врача. К ее удивлению, в кабинете все сверкало, оборудование было современное и дорогое. Через открытую дверь видна была маленькая палата, в которой стояло четыре кровати. На одной лежал ребенок; очевидно, он спал. Доктор велел охранникам поставить носилки возле одной из кроватей. Хорошенькая светлокожая медсестра поспешила на помощь. Опустила стенку кровати, и миссис Герролд на глазах у Линды переложили с носилок.
Потом охранник с водителем опустили носилки, улыбнулись Линде, еще о чем-то переговорили с доктором и ушли. Сестра позвала врача. Тот склонился над кроватью. Потом, так же улыбаясь, подошел к Линде.
– Извините, – сказал он. – Сеньора умерла.
Из-за дурацкой улыбки его слова показались непристойностью. Линда, отстранив доктора рукой, бросилась в палату и склонилась над постелью. Медсестра печально смотрела на нее красивыми большими глазами. Линда опустила взгляд на мучнисто-серое лицо покойницы. Сомнений не было.
К ней подошел врач со стаканом в руке.
– Прошу вас выпить, – улыбаясь, предложил он.
Она автоматически выпила. В воду добавили какое-то снадобье, придавшее ей слегка горький привкус. Доктор забрал пустой стакан.
– Труп едет в Эстадос-Унидос, да? – спросил он.
– Да.
– Сильно жарко. Лед лучше. Есть одна человек в Сан-Фернандо, она может все уладить и везти труп в Матаморос. Да?
– Это решит мой муж.
– Да.
Линда услышала знакомые шаги. Джон поднимался по каменным ступеням. Она пошла к выходу и встретила его на пороге кабинета. Он хотел пройти мимо нее и спросил:
– Где она?
Линда схватила его за запястья:
– Прошу тебя, милый. Она... умерла, буквально минуту назад.
Он смотрел на нее невидящим взглядом.
– А? Что? – Потом выдернул у нее руки и подошел к матери.
Опершись на край кровати, опустился на пол на колени, зарылся лицом в простыни, обнял тело матери и громко, в голос зарыдал. Линда пошатнулась; целое ужасное мгновение ей казалось, будто покойница тихонько посмеивается и от этого ее тело сотрясается. Доктор стоял рядом, по-прежнему улыбаясь. Всхлипы Джона стали напоминать смех. Голова у Линды закружилась, стены вокруг закачались. На нее наваливалась темнота. Медсестра первой заметила ее состояние. Она быстро подошла к Линде, взяла ее за руку, вывела в приемную и силой усадила на стул. Линда опустила голову. Темнота немного отодвинулась от нее, отступила; до слуха донесся странный певучий звук. Она выпрямилась и слушала, как рыдает Джон. Он совершенно измучен. Он не сможет принять никаких решений.
Она встала и нерешительно направилась к нему.
– Джон...
– Оставь... меня в покое!
– Доктор говорит, здесь есть человек, который может доставить тело в Матаморос. Возьми свои и ее документы, тогда ты сможешь перевезти ее через границу и устроить так, чтобы ее отправили в Рочестер. Ты можешь это сделать? Ты меня слушаешь?
– Я... поеду с ней.
– А наша машина? Лучше я вернусь и пригоню ее. Где мы с тобой встретимся?
– Не знаю.
