— Я не даю никакого стрекача, как вы выразились, и я вас не боюсь.
— Вы просто уезжаете на уик-энд за город...
— А почему бы и нет?
— Я слышал, как вы сказали Лэнсу сегодня утром, что хотите выйти из этого дела...
Как я и подозревал, она не прореагировала на это имя. Ее ловкие руки уложили последнее платье. Мне нравилось ее мужество, но я не доверял ему. В чемодане мог быть пистолет. Но когда она повернулась наконец, у нее в руках ничего не было.
— Из какого дела вы хотели выйти? — снова спросил я.
— Не знаю, о чем вы говорите, и мне абсолютно на это наплевать. — Но это было не так.
— Эти друзья, которые должны приехать сюда... Лэнс Леонард — один из них?
— Да, и вы лучше убирайтесь отсюда, пока он не приехал.
— Вы уверены, что он приедет?
— Увидите сами.
— Такое зрелище стоило бы увидеть. Интересно, кто же принесет корзину?
— Корзину? — повторила она тонким взвинченным голоском.
— Лэнс ведь больше не может двигаться сам. Придется его принести в корзине.
Она опять приложила руку к сердцу — видно, заболело, бедное. Ее красивое тело резко дернулось, стремясь одолеть узкий проход между кроватью и мной. Я преградил ей дорогу.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Сегодня.
— В какое время?
— Не знаю. Несколько часов назад. Разве это имеет значение?
— Это имеет значение для вас. Как он себя чувствовал, когда вы уехали от него?
— Превосходно. Почему вы спрашиваете? С ним что-нибудь случилось?
— Вы должны мне рассказать об этом, Эстер. Вы оставляете следы разрушения, подобно генералу Шерману, продвигающемуся через штат Джорджия.
— Что случилось? Он пострадал?
— Тяжело пострадал.
— Где он теперь находится?
— Дома. Скоро он будет в морге.
— Он умирает?
— Он мертв. Разве Карл Штерн не сказал вам об этом?
Она отрицательно покачала головой. Это было скорее конвульсивное движение чем отрицание.
— Лэнс не мог умереть. Вы — полоумный.
— Иногда я думаю, что только я один нормален.
Она присела на край кровати. Испарина выступила у нее на лбу. Она смахнула капельки пота, и ее правая грудь поднялась вместе с движением руки. Она посмотрела на меня, ее глаза помутнели от потрясения. Если она разыгрывала сцену, то была хорошей артисткой. Не думаю, что она была артисткой.
— Ваш дружок мертв, — сказал я. — Кто-то его застрелил.
— Вы лжете.
— Может, мне надо было привезти тело? Хотите знать, куда ему угодили пули? Одна в висок, другая в глаз. А может быть, вы это знаете? Я не хочу надоедать вам до смерти.
Ее лоб прорезала страдальческая морщинка, рот растянулся в трагический квадрат.
— Вы — чудовище. Вы все это выдумали, чтобы заставить меня рассказывать вам о наших делах. То же самое вы сказали о... обо мне... что я мертва. — Ее глаза наполнились слезами. — Вы скажете любую вещь, чтобы заставить меня говорить.
— Что бы вы мне могли рассказать, если бы решили это сделать?
— Я не обязана отвечать на ваши вопросы... ни на какие...
— Подумайте немного над этим и, глядишь, вы захотите это сделать. Похоже, они используют вас в качестве козла отпущения.
Она посмотрела на меня с недоумением.
— Вы, наверное, наивный человек, если водите компанию с этими людьми? Хорошенькая компания. Они подставляют вас под обвинение в убийстве. Они увидали возможность убить сразу двух зайцев: прикончить Лэнса и одновременно разделаться с вами.
Я полагался на слух, и это средство было мне хорошо известно, она слушала напряженно. Затем сказала хриплым голосом:
— Кто такое может сделать?
— Тот самый, кто посоветовал вам совершить путешествие.
— Никто мне не советовал этого делать. Я захотела сама.
— Кто предложил поездку? Лерой Фрост?
Ее глаза сверкнули и затуманились.
— Что Фрост велел вам сделать? Куда он велел вам поехать?
— Это был не Фрост. Со мной связался Лэнс. Потому то, что вы говорите, не может быть правдой. Он бы не стал планировать свое собственное убийство.
— Конечно, если бы он знал о коварном замысле. Понятно, что он не хотел себе зла. Они надули его так же, как теперь хотят жульнически обмануть и вас.
— Никто меня не обманывает, — упрямо возразила она. — Зачем кому-то меня обманывать?
— Ах, бросьте прикидываться, Эстер. Вы же не простушка. Вам лучше, чем мне, известно, чем вы занимались.
— Я не делала ничего плохого.
— У людей разные взгляды, не правда ли? Некоторые из нас считают шантаж самым грязным занятием на свете.
— Шантаж?
— Оглянитесь вокруг себя и перестаньте притворяться. Не рассказывайте мне, что Графф давал вам все эти вещи только потому, что ему нравится, как вы причесываетесь. Мне пришлось в этом городе повидать разные виды шантажа, я за версту чую, когда люди занимаются этим грязным делом. А вы, моя милая, погрязли в этом деле по уши.
Пальцами она притронулась к своей шее. Ее возражения начинали ослабевать. Она посмотрела вокруг на розовые стены, и цвет ее лица постепенно изменился. На нем появилась натуральная девичья краска стыда. За последнее время я впервые видел такой румянец смущения, и это заставило меня сомневаться в своих предположениях. Она спросила:
— Вы все это сочиняете?
— Я вынужден. Вы же не хотите мне ничего рассказывать. Я основываюсь на том, что вижу и слышу. Девушка бросает своего мужа, связывается с вышедшим в тираж боксером, который путается с преступниками. Тут же у вас появляются баксы. Лэнс подписывает контракт с киностудией, вы въезжаете в отличный большой дом в Беверли-Хиллз. И Саймон Графф вдруг становится для вас сказочной феей. Почему?
Она не ответила. Она смотрела на свои руки, дрожавшие нервной дрожью.
— Что вы ему продавали? — спросил я. — И какое ко всему этому имеет отношение Габриэль Торрес?
Кровь отлила от ее лица, оно стало серым, вокруг глаз залегли синие тени. Мысленно она погрузилась в себя, обратившись к картинам в своей памяти. Воспоминания ужаснули ее.
— Думаю, что вы знаете, кто ее убил, — продолжал я. — Если это так, будет лучше, что вы сами расскажете об этом. Пришло время открыть правду о случившемся, пока не погибли другие люди. Потому что на очереди — вы, Эстер.
Ее рот раскрылся, как у куклы, которой управляет чревовещатель:
— Я не... — Она пересилила себя, проглотив остаток начатой фразы. Резко тряхнув головой, она
