него было молодое, сильное тело. Он был поджарым и мускулистым, на спине, груди и руках бугрились рельефные мышцы. Под солнцем кожа Алана приобрела приятный золотистый загар. Взгляд ее задержался на его больной ноге, и она в который раз задалась вопросом: как же он умудрился проделать столь долгий путь с такой хромотой?
Подняв глаза, она, к своему смущению, увидела, что он заметил ее взгляд. Что-то неуловимое, непонятное в его лице заставило ее сердце забиться сильнее. Несколько томительных секунд он не отводил глаз, потом отвернулся. Дженни была настолько поглощена собственными мыслями и ощущениями, что не сразу сообразила, что он ее о чем-то спрашивает.
– Извините, я не расслышала, что вы сказали…
– Я спросил, ты действительно надеешься извлекать из этого приличный доход? – Он жестом обвел территорию полуразрушенного пансиона.
Ага, значит, он решил завести беседу на отвлеченную тему, про себя улыбнулась она. Что ж, ее это вполне устраивает. Видимо, он тоже несколько сбит с толку тем напряжением, которое установилось между ними, и пытается пробиться сквозь него. Она мысленно поблагодарила его за это.
– Конечно, – ответила она. – Как только пройдет слух о том, что пансион «Кедры» вновь открывает сезон и находится даже в лучшем состоянии, чем был раньше, старые клиенты завалят нас заказами. Что? – Она не смогла скрыть улыбку при виде скептического выражения его лица. – Вы не видите такой перспективы?
Он прожевал кусок чизбургера и проглотил.
– Единственная перспектива, которую я вижу, – это полное банкротство.
– Совершенно верно. – Она отправила в рот несколько чипсов. Пансион был ее любимой темой, и она была рада, что ей есть с кем поделиться своими планами.
– Именно поэтому мне и удалось заполучить его назад в свое пользование.
– Из-за банкротства?
– Ага. – Немного расслабившись, она откинулась на спинку деревянной скамейки и открыто взглянула на него.
Он отвел глаза, но она поняла, что эта тема заинтересовала его, и терпеливо стала ждать следующего вопроса.
В благодарность за ожидание она получила очередную порцию сарказма Алана.
– Не хочешь поделиться со мной подробностями или твоя лекция по экономике уже закончена?
Она положила в рот еще немного чипсов, наслаждаясь тем, что ей-таки удалось разжечь его любопытство.
– Ну почему же, с удовольствием продолжу, просто я не думала, что вы интересуетесь экономикой.
В его удивительных серебристых глазах вспыхнуло нечто, подозрительно похожее на искорки смеха. Ей нравилось это сдержанное чувство юмора, которое иногда проскальзывало в его скупых фразах. Словно завороженная, она ждала, что будет дальше.
– Ну, экономикой как таковой, может, я и не слишком интересуюсь, но мне просто любопытно, какие перспективы ты нашла в банкротстве.
Чувствуя, что напряженность между ними уменьшается с каждой минутой, она пустилась в объяснения:
– Банкротство оказалось мне на руку, потому что банк просто передавал счета отца от одного владельца к другому, а в их руках пансионат приходил все в большее и большее запустение. Этой весной мне удалось убедить кредиторов, что у меня больше шансов возродить это дело, потому что родом я из этих мест и хорошо знаю «Кедры». Я знаю, что нужно, чтобы пансион начал приносить доход.
– Если этим развалинам что-то и нужно, так это бульдозер, – пробормотал Алан.
– Вот тут вы ошибаетесь. Если к концу месяца я сумею привести пансион в относительный порядок, то банк предоставит мне кредит на покупку земли, которая первого ноября будет продаваться с аукциона.
Алан откусил большой кусок бутерброда, а остальное бросил Снупи.
– С аукциона? – переспросил он.
– Да, первого ноября.
– До сих пор было все понятно, хозяйка, но тут я что-то затормозил. Зачем выставлять на продажу собственность, которая уже вроде бы принадлежит тебе?
– Ну, это довольно сложно объяснить.
– А ты попытайся.
– Ну хорошо, слушайте. У банка я покупаю здания. С аукциона же пойдет земля, на которой они построены. Озеро Гурон окружено национальным заповедником. Более того, государству принадлежит и берег озера и оно сдает в аренду землю здешним владельцам пансионов и домов, расположенных по берегам озера.
Алан сосредоточенно нахмурился, переваривая информацию, а тем временем Снупи подошел к нему и положил голову на колени, выпрашивая еще угощения.
– Значит, тебе принадлежат постройки, но не земля, на которых они стоят. Но, на мой взгляд, это не слишком надежная основа для открытия бизнеса.
– В том-то и дело. Такое положение дел никого не устраивает, поэтому государство под давлением лобби-арендаторов готово продать землю…
– На аукционе первого ноября, – договорил он за нее, уловив суть. – Но для чего нужен аукцион? Почему просто не предложить землю арендаторам по справедливой рыночной цене?
– Весной, когда я только начинала, так и предполагалось сделать, но положение изменилось после вступления в силу закона, по которому все государственные земли должны выставляться на аукцион.
– Значит, – заметил он, бросив еще кусок бутерброда Снупи и обдумав все сказанное, – ты можешь вложить кучу времени, денег и сил в этот пансион, а потом кто-нибудь возьмет и выкупит его прямо у тебя из-под носа?
Она пожала плечами, пытаясь казаться спокойной.
– Теоретически такое вполне возможно. Но оглянитесь вокруг, Алан. Кто в здравом уме захочет купить это место?
– Так-то оно так, – отозвался он, продолжая хмуриться.
– Думаете, почему я, находясь здесь с самой весны, до сих пор не начала ничего делать? Государство оставило вопрос о владении здешним пансионом открытым до конца августа – это был первый этап аукциона. Каждый заинтересованный в этих землях приезжал, осматривал все и… качая головой, удалялся.
– Значит, на саму собственность аукцион уже не распространяется?
– Совершенно верно. Первого ноября пансион «Кедры» в программе аукциона окажется лишь цифрой. Всякий, кто побывал здесь, сочтет за лучшее не иметь дела с таким запущенным хозяйством. Я останусь единственным претендентом.
Снупи нетерпеливо тявкнул. Алан бросил ему еще кусок булки.
– Одно мне в этом не нравится.
– Только одно? – скопировала она его саркастические интонации и отодвинула тарелку подальше от него, пока он не скормил всю оставшуюся еду собаке.
– Мне кажется, девочка, что ты слишком много надежд возлагаешь на удачу. А ну как кто-нибудь из возможных претендентов окажется более дотошным и поймет истинную ценность этих земель? Что будет, если они начнут состязаться с тобой?
На лице Дженни оптимизм уступил место задумчивости. Алан слишком ясно обозначил главную опасность. Она, конечно, и сама догадывалась о возможности такого развития событий, просто не хотела смотреть правде в глаза.
– Тогда мне придется продать постройки покупателю по той цене, которую назначит государство. Но этого не случится. – Это просто не может случиться, успокаивала она себя. Тем не менее угроза нависла над ней и стала вполне реальной и осязаемой, а ее легкомысленное настроение улетучилось. По угрюмому взгляду Маклея она поняла, что он считает ее глупой, а всю эту затею авантюрой. Ну и черт с ним! Она внезапно разозлилась. Ты и в самом деле ненормальная, если хоть на секунду подумала, что можешь хоть в чем-то рассчитывать на мужчину! – сказала себе Дженни. Она вскочила и сложила остатки еды в корзину. – Хватит прохлаждаться, пора приниматься за работу.
Вот глупая девчонка, думал Алан, наблюдая, как она поднимается по тропинке к дому, а вслед за ней трусит Снупи. Эх, молодо-зелено! Ну как в таком деле можно полагаться только на удачу?! С таким же успехом она могла бы возложить надежды на приливную волну и ждать, когда та остановится. Он вдруг обрадовался, что задолго до первого ноября уже будет далеко отсюда и, что бы ни случилось с Дженни Моррис и ее драгоценным пансионом, его это не будет касаться.
Он потер ладонью щеку с отросшей за день щетиной и оглядел хвойно-лиственный лес вокруг, окинул взглядом хижины, которые начинали приобретать мало-мальски приличный вид, озеро, которое было столь же переменчиво, как бродяга-ветер. И подумал о Дженни, которая просто умрет, если потеряет все это.
Ночью он почти не спал, размышляя о ней и ее упрямом нежелании взглянуть правде в глаза. Он лежал без сна и безуспешно пытался отогнать от себя ее образ – то ли девочки, то ли женщины, невинной и соблазнительной.
Он вспомнил, как она выглядела, когда он вытащил ее из воды. Мокрая рубашка была почти прозрачной и плотно облепляла маленькие красивые груди с напрягшимися и потемневшими сосками. Ее лицо обрамляли мокрые короткие пряди черных волос – и это лицо, несмотря на ее невинность, было лицом женщины.
Сердце его учащенно забилось при воспоминании о ее крепком смуглом теле, длинных ногах, аккуратных маленьких ягодицах, обтянутых старыми шортами. Он лежал и гадал, насколько податливой оказалась бы ее плоть под его требовательными губами, какие ощущения он испытал бы, заключенный в кольцо ее стройных сильных ног. С этими мыслями он и уснул.
На следующее утро эти мысли продолжали неотступно преследовать его даже во время работы, когда они молча трудились бок о бок. Алан как раз безуспешно пытался отогнать свои ночные видения, когда она бросила на него любопытный взгляд.
– Где вы познакомились с моим отцом?
Он взглянул на нее, радуясь тому, что, во-первых, она отвлекла его от ставших навязчивыми образов, а во-вторых, наконец решилась затронуть эту болезненную для нее тему.
Да и пора бы уж, мрачно подумал он. До вчерашнего дня она упорно избегала любых тем, которые не имели непосредственного отношения к строительству. Алан не сомневался в том, что Дженни постоянно думает об отце. Вопрос был в том, разбудит ли это любопытство ее лучшие качества.
