— Нет, ты не пойдешь. — Визгливый материнский голос оказался совершенно другим, не таким, которым она разговаривала с мужем или со мной. — Ты останешься дома. Уже пора обедать.
— Я тоже голодный, — сказал Питер.
Мальчишка стал приставать к матери с вопросом: почему у них нет телевизора.
— Только две причины. Одна — твой отец не хочет его иметь. Вторая мы не можем этого себе позволить.
— Но вы же все время покупаете книги и музыку, — возразил мальчишка.
— Телевизор лучше, чем книги и пластинки.
— Неужели?
— Намного лучше. Когда у меня будет свой собственный дом, цветные телевизоры будут в каждой комнате. И ты сможешь приходить и смотреть, — завершил он заносчиво.
— Может быть, так и будет.
Дверь в гараж-кабинет открылась, прервав таким образом разговор. Профессор Таппинджер вошел в гостиную, держа по листу бумаги в каждой руке.
— Вопросы и ответы, — сказал он. — Я составил пять вопросов, на которые хорошо образованный француз должен быть в состоянии ответить. Не думаю, что кто-нибудь может это сделать, за исключением студента последнего курса. Ответы достаточно просты, так что вы можете их сверить, даже не зная как следует французского.
— Отлично, профессор. Давайте послушаем.
Профессор читал вслух:
— 'Первое. Кто написал оригинальный текст «Опасного союза» и кто снял по нему современный фильм? Ответ: Шодерло де Лакло — автор оригинала, а Роже Вадим сделал фильм.
Второе. Завершите фразу: «Лицемерный читатель...» Ответ: «Лицемерный читатель, мой двойник, мой брат». Фраза из первых строк поэмы Бодлера «Цветы ненависти».
Третье. Назовите великого французского художника, который считал, что в «деле Дрейфуса» Дрейфус был виновен. Ответ: Дега.
Четвертое. Какую железу Декарт считал обиталищем души? Ответ: шишковидную железу.
Пятое. Кто несет ответственность за высвобождение из тюрьмы Жана Гене? Ответ: Жан Поль Сартр'.
— Вы это имели в виду?
— Да, но акцент здесь сделан немного односторонний. Не следовало бы упомянуть здесь что-нибудь о политике или же истории?
— Я не согласен. Если этот человек является фальшивкой, выдающей себя за политического беженца, первое, что он сделал бы, — поднаторел бы в сфере истории и политики. Мои вопросы хитрее. Они очерчивают такой круг сведений, что потребовалось бы определенных знаний, чтобы суметь на них ответить. — Его глаза засверкали. — Я хотел бы сам задать ему эти вопросы. — Я также хотел бы. Но это может быть опасно.
— Действительно?
— Мартель наставил сегодня пистолет на постороннего человека, рассердившись на пустяковое замечание. Я думаю, лучше предоставить это дело мне.
— И мне, — сказал Питер. — Я настаиваю на участии в этом.
Таппинджер проводил нас до машины, стараясь загладить вину за свою первоначальную неучтивость. Я подумал о том, не предложить ли ему денег за его работу, пять или десять долларов. Но решил не рисковать. Это могло напомнить ему, что он нуждается в деньгах, и обидело или рассердило бы его.
Глава 8
Я последовал за «корветом» Питера к подножию холмов. Их контуры были полускрыты голубым мраком, нависшим над горами. Несколько огней, ярких, как вечерние звезды, светились по склонам. Один из них исходил от дома Мартеля.
Питер остановился у почтового ящика. Надпись, сделанная по трафарету, четко выделялась в свете передних фар: «Генерал-майор Хирам Бегшоу, США (в отставке)».
Питер включил свет и стал выбираться из машины. Тишина вечера звенела как хрусталь. Пронзительный, взволнованный крик донесся сверху — оттуда, где был дом. Это мог быть павлин, а может быть, крик девушки.
Питер подбежал ко мне:
— Это Джинни. Вы слышали ее?
Я попытался уговорить его подождать в машине. Но он настоял на том, чтобы вместе со мной подняться к дому.
Это было массивное, из стекла и цемента здание, выстроенное на участке, скрытом в склоне каньона. Яркий свет над дверью освещал замощенный каменными плитами двор, где стоял припаркованный «бентли». Дверь в дом была открыта.
Питер хотел войти. Я удержал его.
— Не спеши, парень, здесь могут и подстрелить.
— Она моя девушка, — сказал он вопреки всему тому, что было на самом деле.
Девушка показалась в двери. На ней был серый костюм, какие женщины одевают в дорогу. Движения ее были неуверенные, и глаза какие-то затуманенные, будто она только что приехала издалека.
Возможно из-за яркого света, падающего сверху на ее лицо, ее кожа казалась землисто-сероватой. Она была красива — форма головы, овал лица, форма подбородка, губ были идеальны — все остальное казалось несущественным.
Она вышла на бетонное крыльцо с какой-то обреченной грацией. Питер подошел к ней и попытался удержать ее за талию. Она резко отбросила его руку.
— Я же сказала, чтобы ты больше не приходил!
— Это ты кричала? Он обидел тебя?
— Не будь глупым. Я увидела крысу. — Она обратила свой тусклый взгляд в мою сторону. — А вы кто?
— Меня зовут Арчер. Мистер Мартель дома?
— Боюсь, что у него сейчас нет времени для вас.
— Во всяком случае, передайте ему, что я здесь и что я хочу поговорить с ним.
Она обратилась к Питеру:
— Пожалуйста, уходи. Возьми с собой и своего друга. Вы не имеете права вмешиваться в наши дела. — Она попыталась изобразить даже негодование, сказав:
— Немедленно убирайся, или я никогда не буду разговаривать с тобой.
Лицо Питера исказила гримаса отчаяния.
— Я уйду, Джинни, лишь бы ты была в безопасности.
— Я в полной безопасности вместе со своим мужем, — произнесла она и намеренно сделала паузу, чтобы увидеть, какое впечатление произведут ее слова.
— Ты вышла замуж за него?
— Мы поженились в субботу, и я никогда не была так счастлива, как сейчас. — Она произнесла это без всякого видимого отражения этого счастья на лице и в голосе.
— Ты можешь аннулировать все.
— Ты, кажется, не понимаешь. Я люблю своего мужа. — Она говорила теплым голосом, но чувствовалась какая-то горечь в ее словах, и голос ее дрожал. — Фрэнсис — в нем есть все, что я мечтала увидеть в мужчине. Вы ничего не сможете изменить, не пытайтесь.
— Спасибо, моя прелесть, — прозвучал голос.
