– Лев Иванович, – обернулась она у двери, уже одетая, – даже не знаю, ерунда какая-то… Сын наш, Саша, пришел сегодня от приятеля, принес дискету со стрелялкой новой. А когда стал ее запускать, так на мониторе надпись: 'Ты, пащенок, уже сирота. А папаша твой – покойник!' Это что, шутка такая? Или серьезно, как вы считаете?
– Вряд ли серьезно, – мрачновато усмехнулся Гуров, – однако симптоматично.
Глава 16
Двое добротно, тепло одетых мужчин стояли чуть в стороне от развилки раскисших проселочных дорог, спрятавшись от колючего ветра с редкими снежинками за мощной тушей черного джипа. Водитель с типично дегенеративной внешностью братка-пехотинца мирно дремал, уронив коротко стриженную голову на скрещенные руки, даже сейчас крепко вцепившиеся в руль.
– Что-то я тебя не пойму, Мордва, – недовольно потирая шрам, пересекающий его правую щеку, сказал один из них, повыше ростом. – Дурью ты маешься! Сначала гроб этот придумал, теперь щенку его хрень какую-то бог знает куда закинул. Кто это у тебя продвинутый такой, что во всяких компьютерах и прочей фигне разбирается? У меня братва ни бельмеса в фигне не сечет, а живем не хуже тебя. Ну дурь конкретная! И на хера ты меня сюда притащил? Могли бы в городе его мочкануть, а?
– Это хорошо, что ты меня дураком считаешь, – с презрительными нотками в голосе ответил второй. – Еще бы и Витька так думал, но надежд на это мало – он хоть падла редкая, а поумнее тебя будет. Не хрюкай. А то, хоть ты и Кабан, рыло в момент на сторону сверну. Не обижаются на правду. Про психологию тебе объяснять не буду, ты слова-то такого не знаешь. А по-простецки ежели: так пусть нас шпанцами, сявкой мелкой считает. К тому ж если и не купится, то все равно занервничает, насторожится, пакость ждать начнет.
– Так чего хорошего, если насторожится? – Кабан недоуменно выпялился на собеседника.
– В городе его мочить нельзя: его охрана, фраерки посторонние, менты, – продолжал Мордва, не особо прислушиваясь к подельнику. – Ты под 'невод' не хочешь попасть? Вот и я не хочу. Надо его выманить. Шкалик подошлет ему своего пацана, тот скажет, что во вторник наедут на его кожзаводик. Знаю, что хочешь спросить. Ничего Шкаликову пацану не сделают. Он не соврет. Будет такой наезд. А дорожка к заводику – вот она. – Авторитет чуть нагнулся и указал Кабану на правое ответвление развилки. – Два километра. До заводика. И пять – до Гудасовки. Там, типа, базу временную устроим – у Шкалика в деревне старые корешки есть. Наезжать будем чуточку, для вида. Надо, чтоб заводские усекли, что сил у нас, значит, с гулькин хрен, и ему на Княжескую позвонили. А он, барашек долбаный, настропаленный и потому поверит, скорее всего, побоится охрану разделять, метнется сюда вместе со своей пехотой, чтоб беспредельщиков прихлопнуть. Если останется в городе – тоже не беда, но это вряд ли. Для того я его и раздразнить хочу, он гордая профурсеточка, мать его дышлом! Купчишка, видишь… Са-ам, самолично захочет салазки загнуть: знай, мол, Баранова!
– А менты? Они ж к заводику тоже ломанутся.
– Хрен бы с ними. Если ломанутся. На заводике – приманка, бутафория. А, – раздраженно махнул рукой Мордва, – ты ведь и этого слова не знаешь! Пускай он до заводика доедет, а там, когда его 'быки' делом займутся, да и сам он почует себя шибко крутым, в игру вступает Ахмед.
Он достал пачку сигарет, выщелкнул одну и некоторое время молча курил, хищно улыбаясь своим мыслям. Кабан понуро ждал продолжения 'лекции'.
– И тут в дело вступает Ахмед с поблядюшкой. Вот. – Мордва показал на соседнее, левое ответвление развилки. – Дорога ведет в одну из его загородных норок, те же два километра. Охраны там нет, и Вика эта самая под Ахмедовым руководством оттуда на хитрый сотовичок хахалю и дзинькнет. Должна она этот номер знать.
– А если не позвонит? И на кой хер ее в норку загородную пялить? – Явно не блещущий умом Кабан запутался вконец.
– Ахмед убедит. Это ты не вибрируй! А что до норки, тут опять психология. Он с подстилкой тут зависал несколько раз, дошло?
– Не-а. И что с того, что зависал?
– Тьфу ты, пропасть! – Мордва яростно сплюнул. – Одного не могу понять, как ты с такими мозгами в авторитетах ходишь. Место удобное, с тебя довольно? На развилке мы его отсекаем от охраны, часть которой с нашими отморозками на заводике застряла и… Мочить сразу не будем, я побазарить с ним хочу, и умирать ему придется долго. Если из города едет, а не с заводика – то же самое. Но сложнее, охраны больше, и настрой у паскудины не тот. Да вот гадом буду, не выдержит он. Ло-оманется на заводик-то, вот посмотришь! Отсечка и захват – на мне и Шкалике, с девкой работает Ахмед, сам напросился, а твои бойцы заводик обеспечивают.
– Мои парни не подпишутся, – угрюмо буркнул Кабан. – Конкретно к ментам в лапы, или барановские охранники яйца пообрывают.
– У тебя на плечах голова или жопа?! – не выдержав, психанул Мордва. – Пусть пару дымовушек швырнут, рыло начистят работягам, станок малость покурочат, костерчик хилый в цеху разведут. Побольше шума, но ничего серьезного, без мокрухи! 'Волыны' вообще не брать! И сматываются шустро, но не слишком! Даже если влипнут, то – хулиганка, а охранники в худшем случае рыла твоим 'шестеркам' на сторону свернут, так и давно пора! Пусть сворачивают, делом полезным занимаются, нам этого и надо.
Он опять сплюнул, затем неожиданно сгреб мощного, рослого Кабана за грудки:
– Я с тобой и твоей золотой ротой вообще связываться не хотел, но как вчетвером решали, так и делать будем, чистеньким не уйдешь! И попробуй накосорезь мне, сукой буду, из-под земли достану! Моя со Шкаликом команда под пули, может, пойдет, а под срок, если влипнем, наверняка! А твоим разве только рожи разобьют. Если руки не побрезгуют пачкать. Завтра вечером приходи с бригадирами на Королькова, где позавчера сидели, прикинем хрен к носу окончательно. И… смотри у меня!
Через несколько минут джип, урча мотором и нещадно размешивая стылую грязь в колеях, развернулся на месте и покатил по дороге, ведущей в город.
Утром подморозило, и Гуров со Станиславом по дороге в губернское УВД с удовольствием вдыхали чистый, холодный ноябрьский воздух, без следов липкого тумана, который наконец-то унесло северным ветерком куда-то за Волгу. В разрывах туч даже изредка посверкивало неяркое осеннее солнце.
– Собственно, что ты собираешься предпринять? – Крячко выспался, прекрасно позавтракал и пребывал в самом боевом настроении. – Баранов Барановым, но основная наша задача – все же внести полную ясность с делом Марджиани, под это тебе официально командировку оформили. С кем из местных ты его пытаешься связать?
– Пойми, Станислав, это все в одном лукошке. Если я прав, то стоит прижать Баранова, и загадки с твоим 'воином света' решатся сами собой. Еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане! Молодец Ирина, что не побоялась и к нам вчера пришла. Недаром Дорошенко у Баранова объявился: учуял, тварюга, что запахло жареным. А прижмем мы ягненочка нашего невинного материалами дискетки, которую ты мне привез. В Москве ты свою задачу выполнил, теперь здесь главная работа пошла! Да и Димкины разработки подойти должны.
– Ты мне говорил, что он чуть ли не нанять тебя собирается, чтобы ты его задницу от разборок прикрыл. – Станислав недоуменно пожал плечами. – Это еще зачем? Что он, дурачок совсем?
– Нет. Все проще. Ему сейчас любой ценой важно выиграть время, отвлечь нас, хоть про тебя он еще не знает, от 'Дизеля', Марджиани и всего, что с этим связано. И он играет по двум направлениям. На одном фланге он отвлекает нас якобы готовящимся на него наездом и подсовывает лакомую приманку – погромить наиболее обнаглевший местный криминал. – Гуров иронически хмыкнул. – Я не удивлюсь, если он этот наезд сам на себя организует!
– А на другом фланге?
– А на другом он неявно хочет мне сдать какую-то пешку, может, даже и фигуру: списать на кого-то 'Караван' и некоторые свои другие прошлые делишки. Он понимает: просто так я от него не отцеплюсь, вот
