раз остановился.
— Знаешь, Кори, иногда по ночам я вижу удивительный сон. Вокруг ясный день, повсюду люди, а я иду по улице совсем голый.
Верной рассмеялся.
— Совершенно голый! Можешь себе представить?
Нужно было улыбнуться, но в тот момент я не смог вспомнить, как это делается.
Потом Верной позволил мистеру Притчарду вывести себя из столовой. Я взглянул на скопище грязных тарелок, оставшихся после нашего пиршества на столе, и почувствовал, как к горлу моему подступает тошнота.
Парадную дверь я разыскал без труда. Отец ждал меня; из его улыбки я понял, что он понятия не имеет о событии, свидетелем которого я только что стал в столовой.
— Как вы поболтали?
Я пробормотал что-то невразумительное, но отца ответ устроил.
— Как Верной с тобой обходился, нормально?
Я молча кивнул. Теперь, когда все кончилось и Вернон со мной ничего не сделал, а обед, поданный Гвендолин, оказался чудесным, отец был очень оживлен и весел.
— Отличный у них дом, верно? — спросил он, когда мы спускались по лестнице к длинной черной машине Такстеров. — Такой дом.., даже страшно подумать, сколько он стоит!
Я не знал, что ответить отцу. Дом стоил дорого, но определенно не дороже, чем человек мог заплатить своей жизнью.
Вскоре из парадных дверей появился мистер Притчард, мы уселись в лимузин и вернулись домой.
Глава 4
Гнев Пяти Раскатов Грома
В понедельник я обнаружил, что Демон ко мне охладела; ее грязные пальцы наконец оставили в покое мою шею. Теперь взгляд ее сумасшедших глаз не отпускал Ладда Дивайна. И все это сделала одна- единственная поздравительная открытка, легкомысленно приписанная себе Ладдом. В колледже из Ладда вышла настоящая звезда футбола; наверное, потому, что с некоторых пор в школе ему только и приходилось, что без устали практиковаться в умении быстро бегать и уворачиваться.
История с днем рождения Бренды Демона имела и еще одно последствие. Во время большой перемены я, будто невзначай, поинтересовался у Демона, как прошел праздник. Она коротко взглянула на меня, словно в ее новом мире я лишь на ноту отстоял от состояния полной невидимости.
— О, было очень весело, — ответила она, и ее взгляд вернулся к будущему футбольному чемпиону. — Собрались все мои родственники. Был пирог и мороженое.
— А подарки? Подарки были?
— Угу. — Демон принялась грызть свой грязный ноготь, при этом сальные волосы упали ей на глаза. — Мамочка и папуля подарили мне аптечку первой помощи, тетя Грета — перчатки, которые сама связала, а моя кузина Чили — засушенный венок из лесных цветов, который нужно повесить над кроватью на счастье. — Здорово, — проговорил я. — Это настоящее… Я едва это не пропустил. Теперь нужно было быстро отмотать пленку обратно.
— Кузина Чили? — переспросил я. — А как ее фамилия?
— Парселл. Вернее, раньше она была Парселл. До тех пор, пока не вышла замуж за фермерского парня и аист не принес им ребеночка.
Демон вздохнула.
— Правда, Ладд самый красивый в школе? Иногда мне кажется, что Бог просто обожает над нами насмехаться.
Прошел сентябрь; наступившее утро было уже октябрьским. За одну ночь холмы оказались расписаны золотом и пурпуром, будто над ними поработал какой-то трудолюбивый художник. Днем по- прежнему было тепло и даже жарко, но утром хотелось надеть свитер. Стояло бабье лето, когда в витринах зеленной лавки выставляют корзины, полные спелых плодов и овощей, а на тротуаре под ногами нет-нет да и попадется шуршащий палый лист.
У нас в классе прошел урок “Покажи и расскажи”, на который каждый должен был принести что- нибудь важное и интересное, а потом рассказать остальным, что это такое и почему оно представляет ценность. Я принес несколько выпусков “Знаменитых чудовищ”, зная наперед, что при виде такого сокровища Луженая Глотка взорвется, как шутиха, отчего я надолго укреплю свою репутацию героя Сопротивления. Дэви Рэй принес сорокапятку “Я тусуюсь” и фотографию электрогитары, на которой он мечтал научиться играть, как только его родители смогут оплачивать уроки. Джонни принес свои наконечники для стрел, аккуратно завернутые в вату и рассортированные по отдельным ящичкам металлической коробки для рыболовной наживки.
Без всякого сомнения, коллекция Джонни казалась нам настоящим чудом, над которым нужно было трястись. Наконечники были маленькие и большие, светлые и потемнее: глядя на них, хотелось думать о временах, когда леса еще были нетронутыми, единственным источником света в них были индейские костры, а Зефир существовал лишь в воспаленном мозгу какого-нибудь бесноватого шамана, бившегося в конвульсиях. Джонни собирал эти наконечники, сколько я его знал, то есть со второго класса. В то время когда мы, остальные, только бегали, прыгали и предавались легкомысленным играм, совершенно не обращая внимания на пыльные осколки прошлых эпох, попадавшиеся нам под ноги, Джонни не терял времени зря: он обшаривал лесные тропинки и русла ручьев в поисках изящных остроконечных предметов для пополнения своей чудесной коллекции. К описываемому моменту у него собралось около сотни экземпляров. Он часто и любовно чистил и полировал свои наконечники — никакого щелока или мыла, это было равносильно оскорблению, — перебирал их, любовался ими и снова тщательно прятал в коробку для рыболовной наживки и снастей. Иногда я представлял себе, как Джонни в своей комнате в одиночестве перебирает свое богатство, наверняка раздумывая при этом, какой была жизнь в Адамс-Вэлли двести лет назад. Может, Джонни представляет четырех приятелей-индейцев, у которых есть четыре собаки и четыре быстрых коня. Индейцы жили в вигвамах, в одной деревне, и любили посидеть кружком и поболтать о жизни, о школе и прочих вещах. Я никогда не спрашивал Джонни, о чем он думает, глядя на свои наконечники, но ведь могло быть так, что он думал об этом, верно?
В день, когда должен был состояться урок “Покажи и расскажи” — которого я вот уже неделю дожидался с тайным содроганием, пытаясь угадать, что же принесет нам похвастаться Демон, — я встретился со своими друзьями перед началом занятий на обычном месте, у школьного забора. Мы оставили наши велосипеды вместе с десятками других, приковав их за рамы персональными цепочками с замками. Некоторое время мы стояли на солнышке, которое в это прохладное утро только-только начинало пригревать.
— Давай покажи, — попросил Джонни Бен. — Не томи, покажи скорее, очень хочется посмотреть.
Как ни странно, трясшийся над своими сокровищами, словно над редкостными драгоценностями, Джонни всегда с удовольствием демонстрировал их желающим. Вот и на этот раз его не пришлось дважды просить.
— Вот, нашел в прошлую субботу, — сказал он, разворачивая комочек ваты и демонстрируя на свету его содержимое. — Если присмотреться, можно увидеть, что этот наконечник делали в спешке. Видите, какие неровные и грубые сколы? У человека не было времени, чтобы думать о красоте и симметрии. Ему просто был нужен наконечник для новой стрелы, чтобы пойти и добыть себе еду.
— Судя по его размеру, этот парень вряд ли сумел раздобыть что-то больше суслика, — заметил Дэви Рэй.
— Наверное, это был неудачный наконечник, — предположил Бен. — И охотник выпустил эту
