Меня интересовали лишь чистые странички и маленький синий карандаш.
Глядя одним глазом в книжечку, другим — на занавеску и прислушиваясь к голосам и звукам, я добрые пять минут писал, вслепую тыкая вилкой в блюдо. Я пытался быстро и кратко написать все, что мне хотелось сказать Кеннеди. Закончив, я почувствовал законное удовлетворение.
Минут через десять Кеннеди принес мне чашку кофе. Книжечки не было видно, но он, не раздумывая, сунул руку под лежавшую на столе скомканную салфетку и, достав книжечку, незаметно спрятал ее. Я почувствовал большое доверие к Саймону Кеннеди.
Минут пять спустя Вайленд и Ройал отвели меня обратно на другую сторону платформы. За прошедшие полчаса ураган не утих, а темнота сгустилась.
В двадцать минут четвертого я снова очутился в батискафе и задраил за собой люк.
Глава 10
В половине седьмого вечера я выбрался из батискафа и сделал это с радостью. Когда вам нечем заняться — а кроме минутного дела я за этот день не сделал ничего, — то внутри батискафа нет ничего, что помогло бы вам развлечься и отдохнуть. Я оставил Сибэтти задраивать люк в полу опоры и поднялся по 180 ступенькам в помещение наверху, где в одиночестве коротал время Ройал.
— Закончил? — полюбопытствовал он.
— Сделал все, что мог. Мне нужна бумага, карандаш, инструкции, и мне кажется: я смогу запустить эти двигатели через пять минут. Где Вайленд?
— Пять минут назад его вызвал генерал, и они куда-то ушли.
— Ладно, неважно. Мне понадобится самое большее полчаса. Скажи ему, что мы сможем отправиться в семь с минутами. А теперь мне нужна бумага и несколько минут, чтобы спокойно сделать расчеты. Куда идти?
— А это место не подойдет? — без эмоций поинтересовался Ройал. — Я пошлю Сибэтти за бумагой.
— Если ты думаешь, что я стану работать, когда Сибэтти будет таращить на меня свои рыбьи глаза, то ошибаешься. — Я на минуту задумался. — По пути сюда мы прошли мимо какого-то кабинета. Дверь его была незаперта, и я видел там стол, бумагу и нужные мне линейки.
— Так в чем дело? — пожал Ройал плечами и показал мне на дверь. Тут в люке появился Сибэтти, и не успели мы отойти и на десять футов, как я услышал звуки задвигаемого засова и поворота ключа в замке — Сибэтти очень ревностно относился к своим обязанностям хранителя замка.
Нужная нам дверь находилась в середине коридора. Обернувшись, я посмотрел на Ройала и, увидев его разрешающий кивок, вошел. Из-за нескольких кульманов небольшая хорошо обставленная комната походила на кабинет архитектора. Я прошел к большому обитому кожей столу и удобному креслу.
Ройал осмотрел комнату именно так, как он должен всегда осматривать комнаты. Просто невозможно представить себе его сидящим спиной к двери и лицом к окну или источнику света. Он вел бы себя так же и в детской спальне. Однако в данном случае Ройал осматривал комнату, чтобы определить ее пригодность в качестве тюрьмы, и то, что он увидел, удовлетворило его: кроме двери, из комнаты был лишь один выход — окно с зеркальным стеклом с видом на море. Он уселся на стул прямо под люстрой и закурил. Сидел он не более чем в шести футах от меня, и оружия в его руке не было, но он успел бы выхватить свой маленький пистолет и просверлить во мне пару дырочек прежде, чем я добрался бы до него. Кроме того, именно сейчас насилие не входило в мои расчеты.
Минут десять я заполнял лист бумаги цифрами, «считал» на логарифмической линейке, изучал схему проводки, и у меня «ничего не получалось». Я не скрывал этого: прищелкивал языком в нетерпении, кончиком карандаша чесал затылок, сжимал губы и с нараставшим раздражением смотрел на стены, дверь, окно. Но главным образом я раздраженно смотрел на Ройала.
Наконец до него дошло:
— Я мешаю тебе, Толбот?
— Что? А... нет, не очень, у меня просто не получается...
— Все не так просто, как казалось? Я раздраженно уставился на него.
Если сам не предложит, то это придется сделать мне, но он выручил меня: Мне так же, как и тебе, не терпится закончить все это. Мне кажется, ты относишься к людям, которые не любят, когда их отвлекают. А я, похоже, отвлекаю тебя.
Он легко поднялся, посмотрел на лежавший передо мной лист бумаги, взял стул и направился к двери:
— Подожду в коридоре.
Вместо ответа я лишь слегка кивнул головой. Он вытащил из замка ключ, вышел в коридор, закрыл и запер дверь. Я встал, на цыпочках подкрался к двери и стал ждать.
Долго ждать не пришлось. Через минуту я услышал в коридоре быстрые шаги, кто-то с резко выраженным и явно американским акцентом сказал «Извини, Мак», а затем донесся звук тяжелого удара, который заставил меня вздрогнуть. В замке повернулся ключ, дверь открылась, и я помог втащить в комнату тяжелую ношу.
Ройал был в полной отключке. Пока я тащил его, фигура в дождевике закрывала дверь на замок. Затем фигура начала освобождаться от зюйдвестки, пальто и сапог, и оказавшаяся под одеждой темно- бордовая униформа была, как всегда, безукоризненной.
— Неплохо, — прошептал я. — Этот американский акцент обманул бы и меня.
— И Ройала он обманул. — Кеннеди наклонился и посмотрел на синяк, который уже появился на виске Ройала. — Кажется, я стукнул его слишком сильно. — Это заботило его столь же сильно, как заботило бы меня, раздави я тарантула. — Ничего, выживет.
— Выживет. Ты, похоже, долго ждал этого момента и получил удовольствие. — Я сбросил пальто и старался как можно скорее влезть в штормовку. — Все готово? Ты все доставил в мастерскую?
— Послушай, Толбот, — с укоризной сказал Кеннеди, — у меня было целых три часа.
— Ну извини. А если этот друг начнет приходить в себя?
— Я снова слегка стукну его, — мечтательно ответил Кеннеди.
Усмехнувшись, я вышел. Я не знал, на сколько генералу удастся задержать Вайленда, но подозревал, что ненадолго — Вайленд спешил.
Возможно, я сделал себе же хуже, сказав, что правительственные агенты ждут лишь малейшего улучшения погоды, чтобы добраться сюда и расспросить генерала, но Вайленд наставил на меня пистолет и грозился пристрелить, и я был вынужден схватиться за соломинку.
Направление шквалистого ветра изменилось, и мне пришлось идти против ветра. Теперь он дул с севера, и я понял, что ураган прошел севернее и направился к Тампа. Через несколько часов ветер поутихнет, а море немного успокоится. Но сейчас-то ветер был очень сильным, и, отворачиваясь от него, я шел почти спиной вперед. Мне показалось, что впереди кто-то пробирается, держась за спасательный леер, но я не стал присматриваться.
Время осмотрительности и тщательного разведывания подстерегающей меня опасности прошло — настало время действовать по принципу «пан или пропал».
Перебравшись на другую сторону, я быстро пошел по коридору, в котором несколько часов назад мне удалось переброситься парой слов с Кеннеди, но повернул направо, а не налево, как тогда, остановился, чтобы сориентироваться, и поспешил к широкому трапу, который, по словам Мери, вел на буровую палубу. Навстречу мне попалось несколько человек, но я шел как ни в чем не бывало. Дверь в одну из комнат была открыта — и я увидел сквозь табачный дым, что там полно народу. Явно все работы на буровой и верхней палубах были прекращены, но буровиков это не волновало — их десятидневная вахта оплачивалась с момента отъезда на буровую до возвращения на берег; меня это тоже не волновало — я направлялся именно на рабочую палубу, и прекращение работ лишь облегчало мою задачу.
Повернув за угол, я наткнулся на двух мужчин, которые, казалось, весьма горячо спорили о чем-то. Это были Вайленд и генерал. Вайленд прервал свою речь, чтобы посмотреть на меня, когда я, извинившись
