— Что с тобой?… Ты чего-то испугался?…
— Ничего я не испугался!… — почти взвизгнул малыш, а затем, перейдя на трагический шепот, добавил: — Я плавать не умею!…
— Но тебя же никто и не заставляет плавать!… — ободряюще улыбнулся я.
— А если эта… галера… начнет тонуть?… — Он топнул по настилу босой ногой, выбив странный гулкий звук, и тут же с опаской покосился на доски.
— С какой стати она начнет тонуть? — удивился я.
— А с какой стати тонут все эти… лодки-корабли? Дырка в днище — и привет!
— Но дырка-то не появляется ни с того ни с сего!… — снова улыбнулся я. — Чтобы дырка в днище появилась, надо чтобы хоть что-то произошло…
Я не успел выдать варианты того, что должно произойти, чтобы появилась дырка в днище, поскольку Поганец перебил меня самым непререкаемым тоном:
— И произойдет!… Или камень со дна реки всплывет, или хват-рыба днище пожует, а может, и просто от сотрясения обшивка разойдется!… А что я тогда делать буду?!
И он еще крепче ухватился за повод, а я, прищурившись, поинтересовался:
— И где ж это ты видел… всплывающие камни?!
— Ну, сам-то я, допустим, их не видел, и вообще, тот, кто их видел, уже ничего рассказать не может! Но один старый моряк, с которым я был знаком, когда… э-э-э… путешествовал на… Запад, очень подробно объяснил мне, чего должен бояться человек на воде. А поскольку я, как уже сказал, плавать не умею, то хорошо запомнил эти… опасности! Это — морские ежи цунь, хватающие человека, оказавшегося в воде, за пятки, рыбки юй-ши, которые могут в секунду обглодать человека до остова, большой рак Боа-ду, незаметно подкрадывающийся к плывущему мужчине и откусывающий своими могучими клешнями… ну… это… все… мужское…
— А женщин, значит, этот твой рак не трогает?… — перебил я занимательный рассказ Поганца саркастическим вопросом.
Малыш укоризненно посмотрел на меня и покачал головой:
— Ты, конечно, можешь смеяться… магам, может быть, все эти… приятные зверушки… и не страшны. А вот мне, как я понял, надо держаться подальше от водных пространств…
— Вряд ли для тебя опасны ежи цунь или большой рак Бао-ду… — нарочито задумчивым тоном проговорил я.
— Это почему это они мне не опасны?! — немедленно взвился Поганец. — У меня что же, по- твоему, пяток нет или я — не мужчина?!
— Ну, целостность твоих пяток обеспечена твоей обувкой… — Тут Поганец быстро опустил глаза, словно проверяя насколько видны его железные сандалики. — А насчет мужского достоинства…
Я с многозначительным сомнением замолчал…
И тут началось!
Поганец Сю наклонил свою поросшую шерстью башку, уши его развернулись во всю свою необъятную ширь, зубы оскалились, и сквозь этот оскал с трудом протиснулся хриплый писк:
— Ты сомневаешься в моей мужественности?!! Ах ты — маг недоделанный!… Да знаешь ли ты, что четыре жены правителя провинции Цжэнзя и семь его наложниц рыдали от счастья, когда я появился в их дворце, и от горя, когда… к-хм… мне пришлось его… э-э-э… покинуть! Да знаешь ли ты, что за одну ночь я способен до восьми раз… это… ну… пролить дождик и рассеять тучки…
— Так ты еще и погодой управляешь?! — насмешливо удивился я.
От такого моего отношения к его мужским достоинствам Поганец буквально задохнулся, и вдруг его облик принял свой обычный вид. Он осторожно огляделся и совершенно спокойным, я бы даже сказал деловым, тоном произнес:
— Хорошо… Хочешь, я на спор за два дня соблазню… Шан Те?!
От такого наглого и вздорного предложения я даже оторопел, а Поганец все тем же деловым тоном продолжил:
— Если я через два дня ее… это… угу… ты сделаешь и подаришь мне какую-нибудь волшебную вещь!… Договорились?!
Видимо, именно этот его деловой или, вернее сказать, циничный тон и вернул мне спокойствие, хотя у меня и появилось сильное желание посмотреть, как над этим маленьким распутником поработал бы… большой рак Бао-ду.
— Договорились…— негромко и очень серьезно ответил я. — Если ты за два дня не… угу… то я тебе оторву башку, аесли ты за два дня… угу, то я тебе подарю какую-нибудь волшебную вещь… а потом оторву башку!
На нахальной физиономии Поганца отразилась растерянность, и, чуть запинаясь, он пропищал:
— Это что ж получается, я в любом случае останусь без… — Тут он осторожно потрогал свою мохнатую голову, дважды моргнул и неожиданным шепотом закончил: — Нет! Так нечестно!!
— А честно совращать молоденьких девочек?! — сурово спросил я.
— Ха! Девочку он пожалел!… Посмотрите, какой он моральный! — От возмущения Поганец даже подпрыгнул. — А сомневаться в моих… э-э-э… мужчинских способностях честно!!!
После этих его слов я вдруг осознал, что мое подшучивание и в самом деле было довольно обидным. Однако извиниться и успокоить Поганца я не успел, послышался короткий глухой удар, и наша лодка резко остановилась. Я едва устоял на ногах, а вот Поганец, выпустив от неожиданности повод, покатился по настилу, вопя что есть мочи своим пронзительным фальцетом:
— Спасите!!! Тонем!!! Дырка в днище!!!
Я метнулся вперед и в последний момент, когда малыш, размахивая руками, уже свесился за борт большей частью своего некрупного тельца, успел ухватить его за ногу. Покрытая шерстью щиколотка проскочила в моем кулаке словно намыленная, но невидимая, однако вполне ощутимая металлическая сандалия позволила мне удержать Поганца от падения в воду, которого он так боялся. Быстро дернув на себя пойманную ногу, я выволок его на настил, а он, лежа на досках и сложив свои длиннющие руки на впалой груди, отчаянным голоском спросил:
— Ну, что там, камень всплыл или хват-рыба нас достала?… Оглядевшись, я чуть не расхохотался, однако усилием воли подавил смех и снова обратился к ожидающему моего ответа Поганцу.
— Все гораздо хуже!… — Мой шепот был донельзя трагичен. После этих слов последовала пауза, и Поганец первым не выдержал молчания:
— Неужели нас достала каракуртица Чжан?…
— Нет… — Я безнадежно покачал головой и тут уж не смог сдержать улыбки. — Мы просто причалили к берегу!…
На мордашке Поганца начерталось недоверие, а затем он дернулся, освобождая свою ногу, быстро вскочил и огляделся.
Наш паром действительно пристал к пристани на противоположном берегу. Видимо, перевозчик слишком разогнал свою посудину и потому не сумел ее вовремя затормозить. В результате мы причалили слишком резко. Впрочем, Шан Те и Гварда видели приближающийся берег, и только на нас с Поганцем, занятых серьезным разговором, момент причаливания произвел такое ошеломляющее впечатление.
Синсин, не дожидаясь нас, быстро сбежал на берег и исчез в низких прибрежных кустах, а девушка шагнула к лодочнику и протянула ему свою пуговицу:
— Получи свою плату…
И тут мне в голову вдруг пришла мысль.
— Одну секунду, принцесса, — крикнул я и бросился к своей лошади.
Шан Те прижала кулачок с зажатой в нем пуговицей к груди и удивленно обернулась в мою сторону, а я быстро развязал мешок моего учителя. Как я и ожидал, в мешке, под небрежно сложенными рубахой и штанами, лежали… деньги. Это были небольшие медные, ново поблескивающие круглые монетки с аккуратно пробитыми у края дырочками, собранные в две связки с помощью пропущенных сквозь отверстия тоненьких мягких проволочек. Вытащив одну из связок, я показал ее Шан Те и спросил:
— Что это такое?…
