на оставшихся годах жизни.
– Вот копии телефонных переговоров с некими лицами. Обвиняемый заранее наводил справки и, что называется, строил мосты, – продолжил Лафьен и включил запись.
– Кто предоставил данные? – крикнул адвокат.
– Как и раньше, СОБ.
Добавить было нечего.
– Господин адвокат, ваше слово! – сказал прокурор.
– У меня только матерное, – предупредил адвокат. – Вас устроит?
– Нет.
– Жаль! – огорчился адвокат. – На мой взгляд, оно полностью раскрывает сущность обвинителей, способных вот так, от нечего делать, поломать судьбу отдельно взятого человека!
Прокурор ударил молоточком по гонгу:
– В таком случае, данной мне властью я выношу приговор: в свете всего вышеизложенного, согласно законодательству Союза Объединенных миров, господин Валдар Компатибул подвергается десяти годам работ в соляной шахте! В дальнейшем господину Компатибулу запрещается работать на любых интеллектуальных должностях! – У бывшего учителя, у адвоката и почти всех присутствующих отвисли челюсти: столь строгое наказание давно не выносилось. – Приговор вступает в силу с завтрашнего дня, – добавил он и сел в кресло.
– И для чего мне такой никчемный адвокат? – подал реплику Компатибул, взбешенный тем, что тот и не собирался отрабатывать полученные драгоценности, ограничившись ни к чему не обязывающими фразами. – Материться я и сам умею. А мое личное мнение относительно процесса само по себе тянет лет на пять каторги.
– Прошу провести психиатрическую экспертизу!!! – заголосил адвокат. – Мой подсудимый явно не в своем уме и тюремному заключению не подлежит!!!
– Хочу заметить, – хмыкнул прокурор, обращаясь лично к бывшему учителю, – что с недавних пор психически неуравновешенные лица во избежание инцидентов перебрасываются в парамиры, где живут исключительно люди с подобными отклонениями. Свободного выхода оттуда нет. И второе: господин Компатибул, если вы будете плохо работать, то срок заключения будет автоматически продлеваться до той поры, пока вы не добудете столько соли, сколько положено по плану выработки. Если же вы проявите себя с хорошей стороны, то по окончании срока заключения руководство шахты может предложить вам эту же работу по контракту. Все равно ни на что другое вы уже не будете способны…
– Очень надо! – буркнул Компатибул.
Светлое будущее заслуженного добытчика соли его не устраивало. Более того, он приходил в ужас от одной мысли о том, что ему грозит прожить жизнь, полностью лишенную колдовства в любом его проявлении: соль, особенно в больших количествах, негативно действовала на колдовские способности и сводила их к нулю. За десять лет работ он полностью потеряет способность колдовать и станет инвалидом, который будет добывать себе еду и вещи исключительно тяжелым физическим трудом.
– Мы подадим апелляцию! – вскочил с места адвокат.
– Конечно, – ответил прокурор. – Но эти связи с ортодоксальным колдунизмом… Как бы хуже не вышло.
– Вы угрожаете? – Адвокат сел на своего любимого конька.
– А что? – встрепенулся прокурор. – Хорошая идея!
Адвокат раскрыл рот. Прокурор вторично ударил молоточком по маленькому гонгу.
– Дело закрыто! – объявил он. – Увести заключенного!
Оглушенный приговором Компатибул встал. Но сквозь затуманенную горем пелену лихорадочных мыслей из подсознания с назойливым упорством пробиралась одна слабенькая мыслишка о том, что еще можно все исправить. Есть одна микроскопическая возможность, упускать которую никак нельзя. Особенно теперь, когда на карту поставлена вся его жизнь. Окруженный стражами, он в полном молчании прошагал до машины, уселся на простенькое сиденье в зарешеченной кабинке и со злостью подумал, что отомстит колдунам из СОБ за исковерканную судьбу.
Похитив жизненно важного им мальчишку.
Сразу после побега.
Два дня он с мрачным спокойствием долбил отбойником по залежам хлорида натрия, работая руками исключительно в присутствии надзирателей. Стоило им удалиться, как отбойник самостоятельно начинал вгрызаться в породу, а куски соли стройными рядами прыгали в вагонетку. За две рабочих смены его колдовская сила не ослабела, но надзиратель появлялся около него так часто, что в основном он тратил не колдовскую энергию, а физическую. От непривычки и усталости он валился с ног, а один раз даже упал следом за кусками соли и отбойным молотком в вагонетку и чуть было не попал на камнедробилку, вовремя очнувшись и вывалившись из вагонетки чуть раньше, чем она выгрузила соль.
На третий день он, тщательно все взвесив и продумав, дождался конца смены. Восемь часов работы пролетели, как восемьдесят лет, и к концу смены он отчетливо видел соль даже с закрытыми глазами. Собрав инструменты, он сложил их ящик, закрыл его на обычный (допотопный!!!) кодовый замок и с легким сердцем и тяжелыми ногами прошагал мимо надзирателя.
– У тебя сегодня три штрафных очка! – сказал надзиратель. – Ты не должен использовать колдовство.
– А что ты мне сделаешь? – устало буркнул Компатибул. – Поставишь в угол?
– Применю универсальное антизаклинательное заклинание! – огорошил надзиратель. – У нас есть и такое! Специально созданное ради личностей вроде тебя.
– А если у меня есть антизаклинательная защита?! – выдохнул Компатибул.
– У нас все предусмотрено! – махнул рукой надзиратель. – Специально ради такого непредвиденного осложнения у нас есть антизаклинательное антизаклинание. Но, между нами говоря, еще не было случаев, чтобы мы его применяли.
– Прямо как наблюдение за наблюдающими за наблюдателями… – сердито пробормотал уставший Компатибул. – Заменили обычную внутричеловеческую совесть на свод законов и теперь выстраивают вокруг него всякую ахинею!
– Кто бы говорил, кристально честный гражданин Валдар Компатибул! – усмехнулся надзиратель. – Если ты такой хороший, то что ты здесь делаешь?
– Отстал от прогресса! – объяснил Компатибул. – Вчера, к примеру, за выпуск большого количества специалистов тебя все уважали, а сегодня бьют по морде! Где логика?
– Времена меняются! – сообщил надзиратель. – Вдруг завтра работу в шахте будут приравнивать не к наказанию или опасному труду, а к почетной обязанности каждого ответственного человека?
– Не дай бог дожить до такого! – простонал Компатибул, хватаясь за натруженную поясницу.
– А что? Почетная старость будет тебе обеспечена!
– На фига мне такая старость, если у меня все болит? Работать почетным подопытным объектом у студентов медицинских училищ? Они там надышатся спиртового раствора и по ошибке такое заклинание ляпнут, что ни один профессор без пол-литра не разберется! И похоронят меня бедного с почестями, от которых мне ни тепло ни холодно.
– Какой-то ты пессимистичный сегодня!
– Ничего себе! – вспыхнул Компатибул. – Поработай, как я, а потом посмотрим, покажется ли тебе милым белый свет или не покажется?
– Да не переживай ты! – Надзиратель посмотрел в настольный журнал. – Осталось всего три тысячи шестьсот сорок девять дней! Ой, виноват! Три тысячи шестьсот пятьдесят один: два года високосные.
Компатибул издал непередаваемый звук.
– До пенсии? – с надеждой в голосе спросил он.
– До свободы! – уточнил надзиратель.
– Я пошел! – Компатибул устало махнул рукой. – Оставь свое правдивое видение мира для кого- нибудь другого.
– Завтра заходи! – окликнул его надзиратель.
