нет, но идею с перевоплощением в серую мышку пришлось отставить в сторону.
Удалось сменить рубашку и галстук. От белых лайковых перчаток я решил отказаться раз и навсегда. Закончив с туалетом, я спустился вниз в тот самый момент, когда Антон переступал порог дома.
— Добрый день, Тим.
— Добрый. Может быть. Ты мне не объяснишь, куда подевался Эрик?
Антон прошел в гостиную и, не раздеваясь, сел на диван. Сложив руки на набалдашнике трости, он уперся подбородком в мягкие, пухлые, холеные кисти.
Знакомая поза. Вот только лицо его оставалось ледяным. Влажными темными глазами стрельнул в мою сторону.
— Я его уволил, — ответил он после долгой паузы.
— С какой стати?
— Он не справлялся со своими обязанностями.
— Ты имеешь в виду мой побег от телохранителя? Мне нужен шофер и сторож в доме, а не шпик, ходящий по моим следам и докладывающий тебе все подробности.
— Да. Шпик тебе не нужен, и мне тоже, вот по этой причине в нем отпала необходимость. Я хотел избавить тебя от лишних неприятностей и глупого риска.
Но бесполезно. Ты продолжаешь лезть на рожон, и чем больше я оказываю тебе внимания, тем больше ты брыкаешься. Хочешь свободы? Получи! Но если тебя загребут и посадят за решетку, то ни я, ни доктор Розин тебе помочь не сможем.
На тебя открыта охота. Я делаю все возможное, чтобы уберечь тебя от полного краха и вывезти в безопасную зону. За красные флажки. А ты как слепой. Тебе дверь открывают, а ты об стенку лбом… Ну хватит об этом. Твое решение, и тебе с ним жить. Пора заняться делом. У нас сегодня много хлопот. Две деловые встречи. Захвати с собой печать.
— Она валяется в кармане.
— Напрасно ты таскаешь ее с собой. В этой безделушке большая сила. Твое лицо! Ни один документ без нее не имеет юридической силы.
— Забери ее себе.
— Возможно, так и следует сделать. Ты готов?
— Вполне.
— Поехали.
Он вышел на веранду, я последовал за ним. Мне ничего не хотелось. Только спать. Я устал, и настроение перевалило за минусовую отметку. Хотелось бросить все к чертовой матери и уехать куда глаза глядят. Туда, где царит тишина, покой, где нет ни людей, ни денег. Впрочем, Антон и пытался совершить что-то в этом роде, зря я ополчился на него. Может, где-нибудь в Швейцарии или Монако удастся сбросить с плеч часть тяжелого груза и начать новую жизнь? Третью по счету. А пока придется выполнять его требования. В конце концов, он мой компаньон и один несет на своих плечах все заботы. Корысти ради? Вряд ли. Я ему нужен так же, как он мне. Мы — единый организм.
Первая встреча с каким-то иностранцем мне ни о чем не говорила. Опять куча бумаг, опять я играл роль компостера и ничего не понимал из их разговоров. Речь шла о недвижимости на южном берегу Франции. Я не вникал. Моя голова была забита совсем другими мыслями. Странно, что сделка совершалась в ресторане отеля. Не очень подходящее место для серьезных дел. Но Антон считал наоборот. Именно здесь мы не привлекали особого внимания. Ему виднее.
И все же некоторые детали запали мне в память.
— Господин Роже, — подхалимничал Антон, — у меня к вам есть просьба личного характера. Не сообщайте прессе о продаже земель, точнее, о владельце, до конца этой недели. Пока мы не приедем сами на место. Тут нас могут не правильно понять. Фирма вкладывает деньги в недвижимость, а значит, дела не в порядке.
Это в тот момент, когда мы устраиваем аукцион акций, говоря примитивным языком.
Роже отнесся к просьбе нормально.
— Я деловой человек, господин Гольдберг. Вы для меня выгодные клиенты и я сделаю все так, как вы скажете.
Мы распрощались в холле гостиницы и уехали.
— Куда теперь? — спросил я с холодным равнодушием, когда мы сели в машину Антона.
— В Шереметьево. Самая важная встреча состоится там. Держись с достоинством. Мы встречаемся с директором швейцарского банка. Я тебе о нем рассказывал. Сейчас он должен дать нам подтверждение о нашем счете, на который Анастас Маркисян перевел деньги за нашу компанию. После этого можно спокойно собирать вещи и тихой сапой ускользать из страны. За исключением некоторых мелочей, можно сказать, сделка состоялась. Остальное я сделал один.
Нам пришлось ждать самолет минут сорок. Банкир возвращался в Швейцарию транзитом через Москву только ради встречи с нами. Наконец свидание состоялось.
К нам подошел человек неопределенного возраста с труднопроизносимой фамилий, очень деловой на вид. Во всяком случае, анекдотов он не рассказывал. Внешне любезен, с бумагами аккуратен.
Мы устроились в холле второго этажа. У банкира оставался час до отлета на родину. Антон представил меня как нового клиента.
— Совершенно верно. Господин Аракчеев уже стал нашим клиентом, — подтвердил Хадоборг на ломаном русском языке. — Деньги уже переведены на его счет.
Он выложил на журнальный столик бумаги, где значилась сумма со многими нулями. Я даже не стал вникать в суть документа. И опять штамповал яркие бумажки с водяными знаками. Какая скука!
К тому же, его акцент мне действовал на нервы, он еще и шепелявил.
— Вскоре счет пополнится, мы ждем хороших дивидендов от нескольких сделок, — стелился перед банкиром мой адвокат.
Хадоборг обнажил свои лошадиные зубы, изображая улыбку.
— Надеюсь на наше активное сотрудничество.
Одна деталь мне все же запала в память. Дотошный банкир, изучая бумаги, спросил;
— Все понятно и разложено по полочкам. Меня смущает одна деталь. В графе «владельца счета» стоит ваша подпись, господин Гольдберг, и факсимиле господина Аракчеева. Либо вы совладельцы, либо господин Гольдберг является опекуном. На каком основании?
— Согласно завещанию отца Тимура Аракчеева, я являюсь его опекуном.
Разумеется, я не имею права распоряжаться капиталом по своему усмотрению, все решения могут быть только обоюдными. В фирме Аракчеева Старшего я вел все финансовые дела.
— Для этого нужны очень серьезные основания. Аракчеев Младший не ребенок. Могу я взглянуть на завещание?
— Разумеется. Вы даже можете его забрать с собой и приобщить к делу.
Антон передал бумагу банкиру. Тот внимательно ее прочел.
— Здесь сказано, что вы являетесь опекуном до момента, пока он не женат и не имеет наследников.
— Совершенно верно. Господин Аракчеев не женат, и я остаюсь его финансовым менеджером, или опекуном, до тех пор, пока он не вступит в брак.
— Завещание датировано одиннадцатым мая сего года. Когда скончался составитель?
— Через две недели после того. Он и составил завещание, предчувствуя близкую смерть.
— Спасибо за разъяснение. Я забираю документы с собой.
— Разумеется.
Сложив бумаги в портфель, банкир встал.
— Когда вас ждать в Женеве? — В середине этой недели.
— Отлично. Если у вас еще не заказаны билеты, могу предложить услуги нашей авиакомпании. Наш самолет вылетает в десять утра из Москвы в среду. Я зарезервирую места.
— Весьма вам признателен.
— Рад, что могу оказать вам такую услугу. Билеты вам доставят за сутки до отлета.
