значит, останусь в дураках. Такой роскоши я позволить себе не мог.
Я покинул дом Татьяны, сел в машину и уехал. Машина, словно сама, вновь привезла меня в район старых Кузьминок. Очевидно, мной, как игрушкой с дистанционным управлением, руководит подсознание, которое не желает раскрывать свои тайны. Согласен подчиняться, если это делается во благо моих целей.
Я вновь вошел в вонючий подъезд и поднялся на четвертый этаж.
Сегодня мне повезло больше, чем вчера. На первый же звонок дверь приоткрылась. Сквозь узкую щель я увидел женщину.
— Вы Галина Лиходеева? Я к вам по поручению старшего следователя по особо важным делам Московской городской прокуратуры Задориной Ксении Михайловны.
Прозвучало очень убедительно. А главное, что я сам еще не знал, как представлюсь. Как-то само собой получилось.
Дверь захлопнулась. Я был терпелив. Звякнула цепочка, ударившись о полую дверь, и она распахнулась.
Теперь я ее увидел. Высокая, очень худая, с бледным изможденным лицом, с затянутыми на затылке волосами, она не производила впечатления обаятельной дамы. Ее взгляд был словно у волчицы, когда в ее нору сует свой нос опасный враг.
— При чем здесь прокуратура? — спросила она немного растерянно.
— Мы еще не закрыли дело, которое вел ваш муж. На данный момент вскрылись некоторые обстоятельства, ранее нам не известные. По понятным причинам я не могу говорить о них открыто.
Она пропустила меня в полутемную переднюю и остановилась посредине.
Повернувшись ко мне лицом, Лиходеева уперла кулачки в узкие бедра. Похоже, она должна задавать мне вопросы, а не я. Выжидать не имело смысла, пока она придет в себя и сообразит, что к чему.
— Прошу извинить, что тревожу вашу свежую рану, но мне необходимо выяснить некоторые обстоятельства гибели вашего мужа.
— Вам у меня? — удивилась хозяйка.
— Именно так. Вы лично присутствовали на опознании трупа вашего мужа?
— Не только. Был представитель милиции. Почему вы спрашиваете?
Я видел ее напряжение. Что-то тут было не так.
— Вы его опознали?
— Я уже отвечала и даже расписалась в документах.
— У вас сохранилась опись вещей, найденных при обнаружении погибшего?
Она молча ушла в комнату и вернулась с конвертом. Передав его мне, она приняла ту же агрессивную позу.
В конверте лежала выписка из протокола изъятия:
'I. Бумажник из искусственной кожи черного цвета. Содержание:
— удостоверение МВД на имя Дениса Александровича Лиходеева, майора милиции, начальника уголовного розыска Центрального округа УВД;
— фотография ребенка (надпись смыта);
— четыре купюры достоинством в пятьдесят рублей.
2. Ключи от квартиры (связка шесть штук).
3. Пистолет ПМ с полной обоймой патронов, номер соответствует табельному оружию майора Лиходеева.
4. Перочинный нож с тремя лезвиями.
5. Размытая пачка сигарет «Жетан».
Одежда:
Серый пиджак в клетку (на подкладке бирка А-6215 от химической чистки).
Синие джинсы «Lee». Кроссовки белые с синим фирмы «Найк». Розовая рубашка'.
Все, что я прочитал в реестре, было мне очень хорошо знакомо за исключением деталей.
— У вас на двери только один замок. Почему шесть ключей?
— От рабочего кабинета, сейфа, стола. Откуда мне знать?
— Вы получили все вещи по описи?
— Все получила.
— Я хочу взять у вас ключи. Мы проверим их на соответствие.
Она вырвала у меня бумагу и опять ушла в комнату. Через секунду в меня полетели ключи. Я едва успел их поймать, иначе они расквасили бы мне нос.
Ключи я убрал в карман.
— Что вам сказали патологоанатомы после вскрытия. Когда наступила смерть?
— Никто вскрытия не делал. Тут и без того все ясно. Падение в пропасть оставило от его лица и тела сплошное месиво.
На вешалке в передней висел тот самый клетчатый пиджак.
— Странно. Но одежда почти не пострадала.
Чуть ниже стояла обувь. Вот и те самые легендарные кроссовки. Я их поднял и осмотрел подошву. Сомнений не оставалось. Этих следов на моем участке больше, чем моих собственных. Там же стояли другие мужские ботинки, но они были размера на два больше, невооруженным взглядом видно.
— Может вы еще в моем белье покопаетесь? — это был крик отчаяния.
От неожиданности я выронил обувь из рук.
— В этих кроссовках его выловили?
— Убирайтесь вон! Все вы мне осточертели. Оставьте меня в покое.
— Держите себя в руках. Этим вы себя выдаете.
Не знаю, как эти слова сорвались с языка, но она растерялась. Я совершенно другое хотел сказать. Она замерла с открытым ртом. Воспользовавшись случаем, я задал свой последний вопрос.
— Где его похоронили?
— Не Щербинке, Двенадцатый участок южного кладбища.
— В закрытом гробу?
Она молчала. Я вышел из квартиры, хлопнув за собой дверью. У меня тоже были нервы.
Одно знал точно: вся одежда принадлежала моему шоферу Эрику Брылеву, уволенному пять дней назад.
Оставалось загадкой, каким образом вещи Лиходеева оказались у Брылева.
Вариантов сколько угодно, и один из них мне представлялся наиболее подходящим.
Машина сама привезла меня в гостиницу «Балчуг». На мое счастье, я нашел местного детектива.
В этот день они получали зарплату, а по ходу начальство устроило совещание, собрав разные смены вместе. Удобный случай. Я извинился и попросил Аркадия Баринова выйти на секундочку.
Очень недовольный, он вышел в коридор.
— Вы все еще не угомонились?
Я успокоил его двадцатидолларовой купюрой.
— Напряги память, приятель, пока трезвый, и ответь мне на вопрос. Какие сигареты курил майор Лиходеев, тот, что разбирался с делом об убийстве Екатерины Кислицкой?
— А что тут напрягаться. Такую гадость у нас мало кто курит — «Жетан».
Французские сигареты без фильтра. Наша «Прима» в сто раз лучше. Выкобенивался мужик. Мол, я не такой, как все.
— Отлично. Но мне кажется, что это не последняя наша встреча. Ты дежуришь так же, по ночам?
— С одиннадцати. Я не против получать по двадцать баксов в минуту, так что милости просим.
Он вернулся на собрание, а я уехал.
