тебе и тридцати еще не стукнуло. Старик в тебе не ошибся. Об одном он жалел, что его родной сын — полная тебе противоположность, ничем никогда не интересовался, кроме спорта и развлечений.
С Тимуром вы познакомились раньше, чем ты с его отцом. Он тоже учился, правда из-под палки, в нефтяном. Играл за сборную института в футбол и этим заработал себе диплом, который ты написал за него. Может быть, вы и сошлись из-за того, что были слишком разными. Вас тянуло друг к другу, как магнитом, и дружба оборвалась с его смертью.
Мы с тобой познакомились пять лет назад, когда ты появился в компании с высоко поднятой головой. Номинально я занимаю пост председателя совета директоров, веду финансовые дела и решаю юридические вопросы, но фирмой руководил ты. Вот почему мы были связаны с тобой крепкой ниточкой.
Аракчеев-старший последние годы очень болел, ему перевалило за семьдесят, и он не мог уделять много времени и сил своему детищу. Мы лишь отчитывались перед ним за проделанную работу. Надо сказать, огорчений старику никто из нас не доставлял, кроме сына. Отличный парень, боксер, теннисист с широкой доброй натурой. Его щедрость не знала границ, любвеобилен, весел, красив. Женщины с ума сходили по нему. Но деловых качеств — ноль. Вот почему его покойный отец назначил меня опекуном Тимура по вопросам финансов и наследия капиталов.
Александра Викторовича в дрожь кидало от одной мысли, что все состояние попадет в руки оболтуса, и все нажитое кровью и потом пойдет прахом. Вот тогда дела компании он возложил на тебя, а финансовые вопросы велел решать мне. Умирая, старик просил тебя повлиять на Тимура и привлечь его к делам фирмы. С твоей хваткой, умом, гибкостью и с его невероятным обаянием, легкостью, общительностью, умением заставлять окружающих восторгаться собой, вы могли бы стать великолепным тандемом и взойти на вершину мира. Старик мечтал об этом. Но тут прогремел гром среди ясного неба. Тимур выкинул фортель, от которого отец слег и уже не поднялся. Он женился на красотке из кабацкого варьете. Обычная периферийная пустышка, но у нее хватило ума вскружить голову молодому миллионеру. Звали ее Екатерина Кислицкая. Теперь и она ушла в мир иной. Вряд ли тогда она могла предположить, что ее жизнь оборвется в двадцать семь лет от роду. Старик умер через пару недель после свадьбы. Компания сильно пошатнулась, акции стали падать, но мы с тобой сумели выправить положение. Тимур был тебе за это очень благодарен. Ты спас его от разорения. Он превозносил тебя до небес, называя вторым отцом. Смешно, конечно. Ты старше его на год. Кстати, вы очень похожи. Оба высокие, блондины, голубоглазые. Да, глупо все получилось.
Я слушал этого большого красивого человека с мягким низким бархатистым голосом и прилагал все свои силы, стараясь представить столь красочно нарисованную картину. Но у меня не хватало фантазии и мозгов, чтобы увидеть хоть один эпизод и, сложив их вместе, вникнуть в суть рассказа. Сплошные размытые пятна, никакой четкости и полное равнодушие. Очевидно, я смогу понять этот рассказ значительно позже. Доктор Розин прав, через себя не перепрыгнешь и к пониманию бытия надо приходить по ступенькам.
— Как мы попали в аварию?
— Я не в курсе. Но если хочешь, узнаю подробности. Теперь я буду приходить к тебе ежедневно. Доктор просил не переутомлять тебя. Завтра после обеда я подменю медсестру и покатаю тебя по парку. Свежий воздух очень благотворно влияет на слабый организм. Ты страшно похудел, кожа да кости. Набирайся сил. Я уже видел твое новое меню. От такого обеда и я бы не отказался.
— Мое лечение, вероятно, дорого стоит?
— Ты застрахован. Все заботы о тебе оплачивает страховая компания. Впрочем, вопрос не в деньгах. У нас их достаточно. Старик всех нас застраховал на очень крупные суммы.
— У вас есть мои фотографии?
— Надо поискать. Постараюсь принести их завтра. Не стоит забывать твое лицо, которое перекроили до такой степени, что от прежнего Максима Круглова ничего не осталось. Правда, остались глаза, а их ни один хирург изменить не может. Тут уж ни с кем тебя не спутаешь.
— Сколько я здесь еще пробуду?
— Трудно сказать. Но как только доктор Розин позволит, я тебя тут же заберу из больницы.
— Куда же?
— Под Москвой, в чудном месте, не хуже этого, есть отличный двухэтажный коттедж. Я уже нанял прислугу. Он принадлежит компании, но записан на твое имя. Старик скупил немало земли в Подмосковье, этот дом не единственный. Но он тебе нравился, и я думаю, что тебе там будет уютно. — Он глянул на часы. — К сожалению, мне пора. Я и так злоупотребил твоим терпением и нарушил инструкции Ильи Сергеевича. Отдыхай и ешь все, что тебе принесут. — Адвокат встал и, склонившись надо мной, тихонько похлопал меня по плечу. От него исходил очень приятный аромат. — Все будет о'кей, Макс, и старайся не думать о плохом. Тебе еще предстоит окунуться в мир, где живут иллюзиями, купаясь в грязи. Используй мгновения, дыши глубоко и не стремись к заботам.
— Я ни о чем не думаю. Я созерцатель.
— Отличная позиция. Пользуйся, пока есть возможность. Очень скоро тебя ждут большие перемены.
Когда за ним закрылась дверь, я уставился в окно и долго смотрел в небесную синь, словно искал ответы на поставленные передо мной вопросы. Ничего я там не нашел. Может показаться странным, но мне нравилось мое нынешнее положение и я вовсе не нуждался в каком-то имени и стремлении к свободе с ее заботами и проблемами. Мне нравилось наблюдать за происходящим со стороны и ничему не давать оценок.
Доктор Розин словно читал мои мысли. Вечером принесли телевизор и видеомагнитофон. Так он хотел перебросить мостик между мной и неведомым мне миром. За вечер я посмотрел два фильма. Смешную комедию и мелодраму о страстной любви. Впечатлений море. Я радовался как ребенок, переживал и смеялся. Вот что значит картинка. Я вижу и все понимаю без лишних комментариев.
Рассказ непонятен, потому что мой мозг лишен воображения.
На следующий день сняли бинты, с которыми я так свыкся. Казалось, что они меня сдерживали со всех сторон, и вот теперь я должен рассыпаться на части. Осколки, из которых я был склеен, слишком хрупкие, и мне стало страшно.
Потребовалось несколько часов, чтобы я привык к своему новому состоянию и начал шевелиться, не беспокоясь, что у меня отвалится рука или плечо. Перед обедом я попросил Риту принести зеркало. На сей раз отражение не напугало меня. Лицо приобрело живые оттенки, розовые шрамы пропали и краснота в глазах исчезла, а на голове торчал белобрысый ежик, сантиметра два длиной. Правда, я отчетливо видел шрам на своем черепе. Еще совсем короткие волосы не могли его спрятать, и он портил всю картину.
— Спасибо, Рита.
Она улыбнулась и убрала зеркало.
Свои руки мне увидеть не удалось. Как только сняли бинты, на меня надели перчатки из какой-то тонкой материи и подвязали их на завязочки. Как мне сказали, кожа еще не зажила и мне какое-то время придется оберегать руки от случайных царапин и всяческих травм.
Обед подали вовремя, и я остался им очень доволен. Кормили меня на убой, а на подносе всегда стояла вазочка с цветами. Нянчились со мной, словно с грудным ребенком. Иногда мне становилось неудобно за себя, я хотел большей самостоятельности, но ничего из этого не получалось.
После трапезы я еще некоторое время сидел на кровати, потом меня пересадили в кресло на колесиках, так что к приходу адвоката я был готов к прогулке…
Антон пришел вовремя. Он сам вывез меня из палаты, спустил на лифте вниз, и мы оказались на главной аллее парка.
— Остановите, — попросил я. Коляска остановилась.
— Я хочу встать и пройтись.
— Не страшно?
— Ничуть. Ноги у меня здоровые и слабости я уже не чувствую.
Он подал мне руку, и я встал. Поначалу меня немного покачивало, но Антон поддерживал меня под локоть. Вероятно, и ему было нелегко с больной ногой, но он не подавал вида. В этом человеке чувствовалась сила, и я не беспокоился за себя. С ним было легко, он не навязывал своих разговоров и не
