Гисельи все ближе подлетали к шару, где все так же стоял одинокий человек.
– Почему он не спускается вниз? – топнув ногой, сказал Диегонь. – Их слишком много. Ему не справиться со всеми.
Синяев достал из чехла сильный бинокль и поднес его к глазам.
– Это, кажется, Ньяньиньг, – сказал он. – Он что-то рассматривает на той стороне и стоит спиной к птицам.
Но если Ньяньиньг не видел опасности, то должен был услышать шум крыльев. Никаких признаков, что он знает о птицах и готов отразить нападение, не было заметно.
– Идите вниз! – крикнула Дьеньи, точно инженер мог услышать ее на таком расстоянии.
– Ваше бесшумное оружие здесь бесполезно, – сказал Широков. – Попробуем наше.
Он поднял пистолет и три раза выстрелил в воздух.
– Обернулся, – сказал Синяев.
Было видно, как Ньяньиньг метнулся к люку подъемной машины. Едва он скрылся, гисельи пролетели над самой вершиной шара. Синяев видел в бинокль, как одна из птиц ударилась о кессиндовую поверхность.
– Еще секунда промедления, – сказал он, опуская бинокль, – и она схватила бы его.
– Спасибо, Петя, – сказал Диегонь.
– Каллистяне во всем избегают шума, – засмеялся Широков. – Но иногда шум может оказаться полезным.
– Кетьр! – воскликнула Дьеньи.
– Так вот он на что засмотрелся! – сказал Линьг.
Зверь только что показался из-за корабля. По-видимому, он обходил его кругом, рассматривая незнакомый предмет. Благодаря тому, что кетьр находился возле корабля, размеры которого были хорошо известны людям, они смогли составить ясное представление о размерах животного.
– Чудовище! – сказал Синяев.
Ничего другого и нельзя было сказать. Зверь, не менее шести метров в высоту и двенадцати в длину, вполне заслуживал названия чудовища. Даже рядом со звездолетом он казался огромным. Темно- серая туша на неимоверно толстых коротких ногах, казалось, не шла, а ползла по равнине. Раздвоенный хвост волочился по земле. Непропорционально тонкая шея оканчивалась маленькой головой, которую нельзя было рассмотреть на таком расстоянии даже в бинокль. Обнаженное, без шерсти, тело кетьра тускло блестело.
– Я во что бы то ни стало хочу увидеть его вблизи и сфотографировать,
– сказал Широков. – Когда еще выпадет случай встретить живого бронтозавра? (Бронтозавры – гигантские животные из группы динозавров, жившие на Земле в мезозойскую эру.) В возбуждении он даже не заметил, что говорит по-русски. Бьяининь перевел его слова.
– Откуда вы хотите его снять? – спросил Линьг.
– С корабля, – ответил Широков.
Он поспешно стал надевать крылья. Фотоаппарат висел у него на плече, и за время короткого пребывания на Сетито было сделано уже много снимков.
– Я не пущу тебя одного, – сказал Синяев.
– Только не вздумайте опускаться на землю, – предостерег их Диегонь.
– Кетьр очень опасен и, несмотря на внешнюю неуклюжесть, может бегать очень быстро.
– Мы будем об этом помнить, – ответил Синяев.
– Может быть, лучше не надо? – сказала Дьеньи, и Широков вдруг вспомнил, что точно такие же слова сказал ему Куприянов в тот памятный день, когда он впервые собирался лететь на крыльях вместе с каллистянами, после их выхода из шара на поле под Курском.
Где сейчас Михаил Михайлович? Жив ли он? Вспоминает ли о нем?..
– Осторожнее, – тихо прибавила Дьеньи, и в узких прорезях ее темных глаз Широкову почудился мелькнувший огонек.
– Кетьр же не летает, – ответил он. – Какая же может быть опасность? А гиселий давно уже не видно.
Они сразу включили полную скорость, опасаясь, что зверь отойдет от звездолета и тогда окажется на снимке слишком мелким. Расстояние в один километр, отделявшее корабль от холма, преодолели за одну минуту.
С близкого расстояния кетьр казался еще более неуклюжим, чем издали. Они хорошо рассмотрели его морщинистую, как у земного слона, голую кожу и странно маленькую плоскую голову.
– Настоящий бронтозавр! – крикнул Широков.
Синяев кивнул головой.
Кетьр, очевидно, услышал. Он поднял голову, и они увидели его злые глаза, так же, как у гиселий, горевшие зеленым огнем.
Опустившись на вершину шара, Широков поспешно снял крылья и взялся за аппарат. Кетьр был виден отсюда как на ладони.
Снимок за снимком Широков использовал всю пленку. Жалеть не приходилось, – такой случай мог никогда не повториться.
– Ну вот и все! – облегченно вздохнул он, щелкнув последний раз затвором и сняв, через телеобъектив, морду зверя. – Жаль, что нет киноаппарата.
Но, оглянувшись, он никого не увидел позади себя. Синяев исчез. Его крылья лежали у люка подъемной машины.
«Пошел за камерой», – обрадовался Широков.
Кетьру, очевидно, надоел корабль. Он медленно повернулся и пошел к лесу, не оборачиваясь.
– Он не считает нас опасными для себя, – сказал Синяев, снова появляясь наверху в сопровождении Ньяньиньга. – Отойди немного!
У него в руках была кинокамера.
Пять минут, пока кетьр не отошел слишком далеко, Синяев непрерывно снимал его.
– Теперь на Земле увидят, как он ходит, – удовлетворенно сказал он. – Жалко, что гисельи не попали на пленку.
– Спасибо! – сказал Ньяньиньг, обнимая Широкова. – Это вы спасли меня.
– Как это вы чуть не прозевали?
– Меня поразило появление кетьра, – пояснил инженер. – Я его никогда раньше не видел.
Они втроем вернулись на холм.
Широков и Синяев еще не были внутри станции. Они с интересом рассматривали внутреннее убранство первого каллистянского дома, увиденного ими не на рисунке. Но обстановка была очень простой и ничего нового для себя, кроме, разумеется, аппаратов бьеньеты, они не увидели.
В доме было три комнаты. Одна из них была жилой, и в ней находились сейчас Вьеньонь и Синьянь. Во второй помещались агрегаты, дающие бьеньетоэнергию, а в третьей – приемные и передающие устройства.
Диегонь попросил Линьга вызвать Каллисто.
Пока устанавливалась связь, а это отнимало около двадцати пяти минут, Ньяньиньг слетал на корабль, и вскоре весь экипаж собрался на станции. Все хотели присутствовать при разговоре.
Пришел ответ. Далекая каллистянская станция запрашивала о здоровье раненых. Там еще не знали о прилете на Сетито корабля Диегоня и думали, что вызывает Линьг.
Диегонь посмотрел на Мьеньоня. Эти два каллистянина удивительно хорошо понимали друг друга. Так и на этот раз Мьеньонь ответил на безмолвный вопрос Диегоня только глазами.
– Да, – сказал Диегонь. – Так будет лучше. Передавайте! – обратился он к Линьгу.
Широков и Синяев подошли ближе. С приемом бьеньет они были уже знакомы, но как осуществлялась передача, они еще не знали.
Перед креслом, в котором сидел Линьг, помещался большой, наклонно расположенный диск, сделанный как будто из черного стекла. Как только Линьг повернул маленькую рукоятку, цвет диска сразу
