Чужие: Русский десант

оставалось уже совсем немного — фута четыре, от силы шесть. В этот момент сзади раздался дикий вопль человека…

Огромная темно-коричневая тварь совершенно бесшумно подкралась сзади, и острый наконечник ее щупальца с легкостью пронзил бронежилет рядового Русакова. Четырехпалые лапы, украшенные длинными и очень острыми когтями, довершили дело. Крик стих.

Буслаев разинув рот смотрел на стоявшее рядом чудище, разгибавшееся для нового удара. Длинный членистый хвост с шипом на конце ходил влево-вправо, массивная голова медленно поднималась, с шипением разошлась первая пара челюстей с такими огромными и острыми зубами, что и в кошмарном сне не приснятся, за ней из клыкастой пасти вылезла вторая. Зубы на внутренней челюсти были помельче, но их тоже было, мягко говоря, более чем достаточно. Чудовище издало тихий, никак не вязавшийся с его размерами, писк и сделало шаг в сторону Буслаева.

Многолетняя выучка сделала свое дело, капрала как пружиной подбросило в воздух, и через пару мгновений, сам того не сознавая, он оказался внутри транспортера и что было сил вдавил клавишу, закрывавшую люк. Медленно, слишком медленно крышка люка поплыла вниз. Черная блестящая лапа успела втиснуться в узкое пространство, остававшееся между крышкой и корпусом вездехода, вначале остановив его движение, а затем начав медленно открывать люк. В образовавшуюся щель протиснулась морда второго зверя, раскрывшего челюсти, и капрал, от ужаса позабыв, как нажимать на курок, со всей силы двинул прикладом в открытую зубастую пасть:

— На, жри!

Челюсти с равнодушием машины сомкнулись, и от прочнейшего оружия остались одни щепки. Тотчас взорвался магазин с патронами, вдребезги разнеся голову монстра. Поток разъедающей все и вся жидкости хлынул на капрала Буслаева.

Первого монстра от взрыва спас люк, который животное все еще придерживало лапой. Наклонившись, зверь внимательно осмотрел останки своего собрата и, убедившись, что человек тоже мертв, развернулся и бросился прочь.

Пока Казаков и компьютерные техники возились со стенной панелью, бригада биологов установила у темного провала в полу приспособление, напоминающее миниатюрную лебедку с прочным стальным тросом. Вначале к карабину на конце троса пристегнули три контейнера, куда предполагалось поместить яйца существ, и, протиснув их в отверстие, стали опускать вниз. Вскоре счетчик пройденных метров замер на цифре 30. Трос ослаб, подтверждая, что контейнеры достигли дна шахты. Один из техников взялся за второй трос и вопросительно посмотрел на облаченного в скафандр руководителя научной группы Михаила Корпачева.

— Тридцать метров. Вы спускаетесь?

— Да. И сразу же за мной идут Хорчек и Стеклы. — Корпачев кивнул на стоявших рядом коллег из Чехии, облаченных в такие же скафандры. Он опустил лицевую пластину шлема, пристегнул пояс к тросу и подошел к дыре. Техник проверил крепление троса, батареи мощного фонаря и дал контрольный вызов переговорному устройству на шлеме. Корпачев ответил, что слышит его хорошо, и, сев на край отверстия, начал медленно спускаться вниз. Когда он опустился на пару метров в глубь шахты, за ним последовали двое оставшихся биологов.

Упираясь в гладкую стену и придерживаясь за трос, на котором опустили контейнеры, Корпачев медленно полз вниз. Датчик термозащиты скафандра показывал повышение температуры в шахте, но система охлаждения прекрасно справлялась.

Пискнуло переговорное устройство и в наушниках раздался голос техника:

— С вами все в порядке? Хорчек и Стеклы уже начали спуск.

— Пока все в норме, дна не видно, — ответил Корпачев и посветил фонариком вниз. Луч освещал только ровные стены шахты. Оттолкнувшись, он увеличил скорость спуска. Цифры на датчике температуры быстро росли, дойдя уже почти до пятидесяти градусов, а стены колодца начали плавно расширяться. Создавалось впечатление, что он находится внутри конусообразной трубы, сужающейся кверху. Еще раз взглянув вниз, Корпачев заметил в свете фонаря силуэты контейнеров, лежавших посреди шахты, а через несколько секунд стенки колодца разошлись и он повис в пустоте. Спустившись еще на несколько метров, биолог оказался на твердой поверхности. Рядом лежали контейнеры, а вокруг царила непроглядная тьма, разрезаемая только лучом его фонаря. Корпачев связался с техником наверху:

— Я внизу, буду ждать, пока спустятся Хорчек и Стеклы.

— Слышу, Михаил. Будь осторожнее, они уже на подходе.

Корпачев посветил вверх и увидел в темной трубе шахты спускающегося Хорчека. Спустя минуту все трое были уже внизу.

Осветив фонариками помещение, в котором они оказались, биологи были поражены его размерами. Зал оказался намного больше верхнего, и, в отличие от него, здесь все стены были покрыты бесформенными непрозрачными образованиями, на вид мягкими и эластичными. Хорчек подошел к стене и потыкал рукой в перчатке одно из них — поверхность слегка спружинила. Материал был похож на каучук, но только похож. Поднеся фонарик совсем близко к непонятной поверхности, Корпачев открыл контейнер с инструментами, висевший на поясе, вынул титановый нож и попытался сделать срез. Однако лезвие лишь безвредно скользнуло по гладкой поверхности, даже не оставив следа.

— Михаил, посмотри, кажется, вот это нам и нужно! — Стеклы указывал в центр зала. От изумления его восточноевропейский акцент превратил русскую речь в набор малопонятных изломанных фраз. Корпачев и Хорчек, оторвавшись от безнадежных попыток вскрыть хоть одно настенное образование, подошли к нему.

Начиная от середины помещения и далее в глубь зала громоздились сотни яйцевидных предметов. Покрытые чем-то похожим на кожу очень грубой выделки, они имели идеальную овальную форму и около двадцати пяти дюймов в высоту. Корпачев провел лучом фонаря по сторонам, но так и не заметил, где кончается зал. Все видимое пространство было занято яйцами Чужих.

Хорчек обратил внимание на пару ближайших спор, отличающихся от прочих, и присел рядом. Верхняя часть оболочки была раскрыта в виде четырех разошедшихся в стороны лепестков. Внутри было пусто, а споры почти разрушились от времени.

— Похоже, именно отсюда вышла личинка, которая накинулась на того парня с «Ностромо», — заметил Хорчек. — Помните, об этом упоминали американцы?

— Возможно, — отозвался Корпачев и нажал кнопку коммуникатора, вызывая группу техников, оставшихся наверху. В наушниках раздался голос Сергея Казакова:

— Михаил, я только собирался связаться с вами. Нам удалось открыть дверь, ведущую в глубь корабля. А что там у вас?

— То, что и ожидали увидеть. Здесь очень тепло, по нашим датчикам — больше пятидесяти градусов. И к тому же полно яиц Чужих!

— Сколько? Скажите хоть приблизительно. — Голос лейтенанта звучал довольно встревоженно.

Корпачев еще раз осветил фонарем зал. Ряды яйцеобразных предметов уходили далеко в темноту.

— Не знаю, лейтенант. Похоже, не одна сотня, если только не несколько тысяч.

Секунду Казаков молчал. В наушниках раздавался только треск помех.

— Ну хорошо. Попробуйте осмотреть зал подробнее, но будьте предельно осторожны. А я поведу свою группу внутрь корабля. Удачи вам, и давайте побыстрее.

Коммуникатор щелкнул и отключился.

— Интересно, — проворчат Корпачев. — Осмотреть подробнее. Как вам это понравится? — Он посмотрел на своих коллег. Даже сквозь толстые стекла скафандров их лица выглядели озабоченно. — В таком случае отцепляйте тросы. Пойдем глянем, что там внутри, — Корпачев махнул рукой в темноту. — Особое внимание на индикаторы движения! — Он указал на прибор, укрепленный на запястье скафандра. — И держите оружие наготове.

У всех троих на правом бедре был пристегнут портативный импульсный пистолет, а гнетущая тьма да и, мягко говоря, необычная обстановка заставили биологов вытащить оружие и снять его с