— Ты неверно понимаешь ситуацию. Наше общение может прерваться по другой причине. Однако я согласен отвечать, только хотел бы, чтобы вопросы касались не частностей, а крупных категорий. Так я смогу лучше понять образ твоих мыслей. Ты принимаешь это условие?
Родриго кивнул и тут же понял, что допустил прокол: Мак не человек, кивок для него ничего не значит.
— Да, — ответил он. — Принимаю.
Глава 23. Дискуссия
Сказать было легко — словечко «да» само навернулось на язык. Но, похоже, тут-то Родриго и влип…
«Касаться крупных категорий, — думал он. — Что подразумевает под этим Мак? Рассуждения о смысле бытия, о пределах возможностей разума? Этим, кажется, постоянно заняты философы? Но я — то не философ! Что может быть смешнее десантника, взявшегося разглагольствовать о высоких материях? В конце концов я здесь не для того, чтобы умствовать, мне надо беду предотвратить!»
«Спрашивай», — раздалось у него в мозгу.
Родриго представил, как из чащи сотнями немигающих глаз смотрит на него великанище Мак, ждет умного вопроса. Но минуты проходят за минутами, и наконец он, потеряв к человеку всякий интерес, зевает, поворачивается, уходит в свое логово.
«Окажись на моем месте Иджертон, — уныло подумал Родриго, — тот бы сразу нашелся, что спросить. Да взять хотя бы того же Ренато! Вот, похоже, истинный светоч… Ну не светоч, так светильник, залетный ангел, неведомо как попавший в ряды нашей неотесанной братии. Действительно, ангел… Этих безгрешных небесных созданий и придумали-то, наверное, не для того, чтобы было кому служить Богу, а затем, чтобы мы знали, как нам всем далеко до идеала. Стоп! Насчет Бога — ведь это мысль! Сейчас наш спор с Ренато будет разрешен. Да что там наш — многовековой спор человечества! „Есть ли Бог?“ — это же вопрос вопросов! Немногочисленные верующие до сих пор не признают доводов научников, а их собственные, как я слышал, опровергнуть довольно трудно. Они ведь теперь все умные, даже этот мальчишка Ренато… Кое-кто считает, что спорить не имеет смысла. Дескать, одни люди, в чем-то, безусловно, ограниченные, пытаются переубедить своих столь же ограниченных оппонентов. Вот если бы их могла рассудить некая третья сторона… Ну так я сейчас к ней и обращусь! Пусть этот внепространственный гигант, этот философ-затворник как следует раскинет всеми своими мыслительными ячейками!»
— Существует ли Бог? — спросил он и вдруг испытал странную неловкость, как будто эту фразу, так легко слетевшую с его губ, следовало произнести иначе — торжественно, словно исполняя древний обряд. «А если Мак ответит „да“? — подумалось ему. — Что произойдет тогда? Перевернется мироздание? Неузнаваемо изменюсь я сам? Странно… Такое чувство, будто и я готов в это поверить. Глупо, конечно, с моей стороны, но может же быть во Вселенной хотя бы одна непостижимая тайна? Неужели все вокруг устроено до предела сухо и рационально? Звездолеты, вездеходы, роботы, устав СБ, сержант Кэнби… Вот дьявольщина, я сам себя не узнаю! Неужели чудаковатый итальянец отравил старину Родриго своим заманчивым ядом?»
— Сформулируй как можно точнее, какой смысл ты вкладываешь в понятие «Бог», — произнес Мак.
«Отсрочка, — подумал Родриго. — Мак мог сразу же ответить коротеньким „нет“, ведь трудно предположить, что ему неизвестно слово „Бог“. Плазменников шпиговали самыми различными знаниями — считали, что все это так или иначе им пригодится. Так в чем же дело? Мака не устраивает определение, давным-давно заложенное в его мозг? Видимо, раз он ждет от меня более точной формулировки. Но существует ли она? Можно в нескольких словах охарактеризовать стол или стул. Однако даже ни в одной из священных книг внятно не сказано, кто такой Бог. Он есть — и точка. Я, конечно, этих книг в глаза не видел, но занятия по истории даром не прошли, кое-что в памяти отложилось. Что же, попробуем!»
— Вот самое короткое определение, которое я мог вспомнить. «Бог — это верховное существо, управляющее миром».
— Поясни, что значит «верховное» и «управляющее миром».
Родриго вздохнул. Когда-то он читал рассказ одного древнего фантаста. Там действовало устройство, которое могло ответить на любой грамотно заданный вопрос. Вся беда была в том, что правильно сформулировать хотя бы один сложный вопрос так никому и не удалось. Сейчас, похоже, этот забавный вымысел воплощался в жизнь.
— Надо думать, имеется в виду обладатель высшего разума. А управлять миром — это значит… ну, должно быть, контролировать не столь совершенных существ, влиять на их судьбу.
— Любой мыслящий индивидуум, — ответил Мак, — может при желании повлиять на судьбу другого существа, хотя бы физическим воздействием. Значит ли это, что он Бог? И еще. Понятие «высший разум» некорректно. Не может быть абсолюта, любое достижение относительно. Чем этот разум превосходит остальные? Скоростью принятия решений? Способностью делать логические выводы? Ты должен понимать, что спустя какое-то время даже самые высокие показатели могут устареть. В природе нет ничего неизменного.
Родриго следовало бы немедленно согласиться с Маком и тем самым прекратить дискуссию. Но неожиданно для самого себя он уперся. «Ладно, я лишний раз убедился, что с логикой у него все в порядке. Но ведь он опять не сказал „нет“! Просто определение было неудачным. Вот сейчас я поднатужусь и выдам что-нибудь более „корректное“.
— Тогда так. Бог — это сила, создавшая мир и определившая законы, по которым он развивается.
— Я должен задать дополнительный вопрос. Ты считаешь, что Бог материален?
— Думаю, что нет, — ответил Родриго, вспомнив свою же язвительную фразу насчет бородатого старца. — Конечно, нет! Это… Это некая духовная сущность…
Конечно, курс философии, который им когда-то прочитали, был до предела облегченным — зачем слишком уж пудрить мозги будущему воину? Но главное он уловил: за Бога цеплялись идеалисты. Они считали, что существует чистое сознание, свободное от оков плоти. Всевышний, таким образом, представлял собой сгусток духа, которому однажды наскучило висеть в пустоте. Тогда он извлек откуда-то россыпь элементарных частиц, слепил из них атомы, и пошло-поехало…
— В таком случае налицо противоречие, — сказал Мак. — Весь опыт вашей цивилизации, да и мой тоже, говорит о том, что материю порождает только материя, переходя из одной формы в другую. Никаких доказательств обратного нет.
— Ну почему же, доказать это пробовали много раз. Мне помнится, например, теория о том, что материя первоначально возникла из абсолютной пустоты, причем наделенной сознанием. Другие ученые проводили опыты, пытаясь полностью уничтожить материю в определенном объеме. Третьи…
— Мне об этом известно. И что же, ваша наука признала эти гипотезы, согласилась с результатами опытов?
— Кто-то соглашался, но всеобщего признания нет до сих пор. Большинство ученых требует весомых доказательств.
— Значит, не имеет смысла это обсуждать.
— Но откуда же все взялось? Галактики разлетаются из одной точки. Ты ведь не отвергаешь гипотезу Большого взрыва?
— Меня больше привлекает теория пульсирующей Вселенной.
— Все равно! Откуда тогда пошли эти пульсации? Кто дал первоначальный толчок? Кто, если не Бог?
— Некорректный вопрос. Я знаю, что меня сотворили люди. Сами вы возникли в результате длительной эволюции. Здесь все более или менее понятно. Но если Вселенную создал Бог, то кто создал самого Бога? Откуда он взялся?
