— Да есть три телки в лагере. Одна — врач-инфекционист, в детских поносах только и разбирается, а две — двадцатилетние фельдшерицы. Им бы самим от медвежьей болезни вылечиться. Куда уж к Пеликановой братве в зубы соваться!
— Быстро покажите, где здесь медпункт! — приказала ему Наташа.
— Чего? — поперхнулся лейтенант от неожиданности.
— Того. — Наташа жестко посмотрела на него. — Я — врач-хирург, и нужно что-то предпринять, чтобы спасти девушку. Веди в медпункт!
— Я без приказа не могу, — промямлил лейтенант и вдруг радостно прокричал в сторону директорского коттеджа: — Товарищ полковник, тут женщина-врач обнаружилась! Говорят, что хирург, требуют отвести ее в медпункт и, кажется, собираются Пеликана проведать!
— Наталья, ты что, с ума сошла? — Егор, как тисками, сжал ее плечи. — Уймись, через час здесь будет военный врач!
Наташа вывернулась из его рук:
— За этот час девчонка изойдет кровью, да и примет ли Пеликан вашего мужика? Женщине больше доверия.
— Ты уверена, что он не открутит тебе голову за то, что ты его сдала?
— Ему об этом доложили?
— Не думаю!
— Тогда я найду способ убедить его, что меня просто-напросто выследили. К тому же сейчас он сам заинтересован в моей помощи и вряд ли решится сводить со мной счеты.
— Если он сдохнет, я в церкви свечку поставлю, — процедил сквозь зубы Егор. — Но ты никуда не пойдешь, клянусь! Мы и без тебя найдем способ его достать, и по возможности скорее!
— Не забывай о девочке. Жизнь из нее уходит с каждой секундой и минутой ваших совещаний. А я бы попробовала спасти ее немедленно! — в отчаянии крикнула Наташа и, ища поддержки у окруживших их военных, с мольбой в голосе добавила: — Чего вы молчите? — Она кинулась к высокому седому полковнику, которого посчитала старшим в группе, и схватила его за руку. — Поймите, одним заложником больше, одним — меньше, роли сейчас не играет. Но я врач и, поверьте, смогу практически и психологически поддержать детей и женщин. Тем более, Пеликан когда-то симпатизировал мне. Думаю, я смогу это использовать и помочь в освобождении заложников. — Наташа с нетерпением смотрела на офицера. — Прикажите проводить меня в медпункт, я найду все, что нужно, только скорее, ради Бога!
— Хорошо. — Полковник глянул на Егора. — Егор Александрович, ваше решающее слово.
Карташов подошел к Наташе, взял за плечи, она отважно посмотрела ему в глаза и сказала то, что раньше боялась произнести:
— Игорь, родной, я очень люблю тебя! Прости, что так все вышло, прошу тебя об одном! В машине осталась моя сумочка, и, если со мной что случится, загляни в нее и тогда узнаешь обо мне все, что я не успела тебе рассказать! — Она прижалась губами к его губам, и Егор вдруг обхватил ее руками, притянул к себе и, не обращая внимания на окружающих, стал, словно безумный, покрывать поцелуями ее лицо.
— Наташка, любимая, бесценная моя! — шептал он. — Я все сделаю, чтобы освободить детей! Я эту сволочь, как блин по сковороде раскатаю! Клянусь тебе, или я не Карташов и сорок с лишним лет на земле зря прожил!
Он разжал руки, и Наташа, не оглядываясь, чтобы не расплакаться, поспешила за двумя офицерами в медпункт. К счастью, там оказался необходимый набор медикаментов, шприцы и перевязочный материал. Но из хирургических инструментов был один только скальпель, а вот наложить швы было нечем. Она набросала список самого необходимого для оказания экстренной хирургической помощи и передала его одному из сопровождавших ее офицеров.
Минут через двадцать они вернулись к директорскому коттеджу, но Егора среди офицеров не было, исчез и Аркадий.
Уже знакомый Наташе полковник держал в руке мегафон и, увидев ее в белом халате с медицинским саквояжем в руках, поднес его к губам.
— Эй, Пеликан! Слушай внимательно! Врача тебе нашли, но с условием, что отпустишь раненную девушку.
Висевший на столбе репродуктор, обычно разносивший окрест удалые шлягеры и распоряжения местного начальства, сейчас захрипел, зашипел и наконец выплюнул слова Пеликана:
— Заруби себе на носу, начальник, если ты мне под видом доктора своего эсэсовца зашлешь, то не только девку, но еще и парочку пионеров верну, но учти, в охлажденном состоянии. Ты меня понял, полкан?
— Врач — женщина, и ты хорошо ее знаешь, — прервал половник Пеликанова. — Наталья Константиновна, жена твоего бывшего одноклассника…
Репродуктор помолчал, видно, Пеликан собирался с мыслями, потом прохрипел:
— Пойдет такой вариант. А как насчет остальной заявочки, господа хорошие? Если через два часа не будет автобуса и обещанного оружия, детское поголовье будет убывать по одному каждые десять минут. Я ведь человек гуманный, терплю до последнего и даже денег не прошу за моральный ущерб!
— Прекращай базар, гуманист! — остановил его полковник. — Ты девушку отпускаешь или нет?
— Делать нечего! Подарок ты мне хороший приготовил, поэтому и я тебя порадую!
Полковник через мегафон, а Пеликан из кабинки радиоузла, примыкавшего к столовой перебросились еще несколькими фразами, обговаривая порядок передачи раненой.
Перед зданием столовой располагалась асфальтированная площадка с флагштоком; место для проведения линеек, подумала Наташа, вспомнив свой опыт работы в детских лагерях. Колючий кустарник окаймлял аллеи, ведущие от корпусов к площадке. Теперь за этой живой изгородью скрывались спецназовцы.
Наташу заставили пригнуться, вместе с двумя бойцами она добежала до площадки и села на бетонный бордюр, еще хранивший дневное тепло. Там она должна была ждать сигнала, который позволит идти к Пеликану.
Ночь спустилась быстро, но фонари, которым, казалось, не под силу было справиться с густой темнотой, вдруг ярко вспыхнули. Ослепительный свет залил и столовую, и все пространство перед ней.
— Прожекторные установки подогнали, — пояснил Наташе один из сопровождающих.
Теперь она смогла разглядеть детей, сидевших на окнах, и даже смерить на глаз расстояние от окон до земли. Высота — третий этаж обычного многоквартирного дома. Внизу бетон, камни…
Она старалась пока не думать о том, что творится сейчас в столовой. Вначале нужно будет осмотреть раненую, оказать ей необходимую помощь… Но мысли вертелись вокруг несчастных детей, и Наташа представила, что бы чувствовала, если бы подобное случилось с Егоркой и Петькой… Вероятно, родители уже прознали о страшном происшествии и спешат в лагерь, чтобы узнать о судьбе детей…
Она вздохнула. Егора-старшего, похоже, тоже задействовали, не зря, наверно, они с Аркадием так быстро куда-то исчезли. Иначе он сам бы проводил ее до столовой, не доверил бы незнакомым мужикам. В этом она была уверена на все сто процентов!
И вдруг раздался выстрел, и в небо ушла зеленая ракета — сигнал к началу обмена. Тотчас же открылась дверь на первом этаже — вход в клуб и показались две темные фигуры — одна с автоматом, другая — с раненой девушкой на руках. Они бегом преодолели половину освещенного пространства, положили девушку в центре площадки и так же быстро отступили.
Наташа и ее охрана в том же темпе преодолела расстояние до раненой и склонилась над ней. К ее удивлению, девушка была в сознании и даже пыталась улыбнуться.
Пуля навылет пробила плечо, но повязка из разорванной на полосы скатерти была наложена достаточно умело.
— Кто тебя перевязал? — спросила Наташа, соображая, что вожатая в состоянии дождаться санитарного вертолета.
— Парень один, из этих… — пояснила девушка, кивнув на столовую.
— Молодец, бродяга! — Один из бойцов подхватил девушку на руки. — Держись, сестренка, для
