– Ax ты, мразь! Опять на косуль охотился? Дети их сеном подкармливают, от голода спасают, а ты на вездеходе из карабина… – Она не договорила и вновь отвесила Надымову затрещину, теперь уже левой рукой по правому уху.
– Денис Максимович! Полковник! – Кубышкин, вероятно от неожиданности, повысил Дениса в звании, но тем не менее посмотрел на него крайне грозно. – Сейчас же прекратите это безобразие и удалите эту хулиганку из кабинета!
Худой и горбоносый Кочерян подскочил к девушке и попытался за локти оттащить ее от Надымова. Но она лишь разгневанно раздула ноздри и прокричала с еще большей яростью:
– Отойди, Ашот! А то и тебе достанется! – Затем вновь с презрением посмотрела на Надымова и с явным сожалением произнесла:
– Скажи спасибо, тварь, что карабин дома оставила, а то не сносить бы тебе головы. – Она оттолкнула его от себя, брезгливо отряхнула руки и посмотрела на директора заповедника:
– Как вы можете, Ашот Саркисович, сидеть за одним столом с этой гадиной? Ведь он со своими дружками не менее десятка косуль сегодня ночью положил. Сволочи! – Она посмотрела в сторону Надымова, торопливо поправляющего галстук и приводящего в порядок прическу. – Ничего, все равно я на этого подонка управу найду!
– Это я на тебя управу найду, Людочка! Допрыгалась, голубушка! Думаешь, все, что ты сейчас наговорила и натворила, тебе с рук сойдет? – процедил Надымов сквозь зубы, старательно отводя взгляд от девушки. – И за рукоприкладство ответишь, и за оскорбления, и за клевету… – Он посмотрел на продолжавшего молчать подполковника:
– Сегодня я обязательно напишу заявление на ваше имя, Денис Максимович, а сейчас очень прошу задержать эту взбесившуюся особу, пока количество пострадавших ограничивается только мной и этой милой девочкой. – С прежней ласковой улыбкой он посмотрел в сторону Верунчика.
Но та вдруг неожиданно сердито сверкнула глазами и пробурчала:
– Вы себя защищайте, Игорь Ярославич, а за меня не беспокойтесь. С Людмилой мы и без вас разберемся. – И, подхватив вещи своей недавней противницы, секретарь покинула кабинет, хлопнув за собой дверью.
На мгновение в кабинете воцарилась тишина, все вопросительно смотрели на начальника РОВД.
Все, кроме самой возмутительницы спокойствия.
Она ехидно усмехнулась и с вызовом оглядела подполковника с ног до головы:
– Прежде чем меня кто-то арестует, я все-таки успею разделаться с этой обезьяной! – Она выхватила из рук директора заповедника увесистую кожаную папку и занесла се над ранней лысиной Игоря Ярославовича. Тот вздрогнул и прикрыл голову руками.
Но удара не последовало. В последнее мгновение Барсуков успел схватить девушку за запястья, вырвать у нее папку и отбросить в сторону. Девушка зашипела, как рассерженная кобра, попыталась вывернуться из милицейских объятий, а когда это не удалось, попробовала пнуть его по ноге. Подполковник резко отклонился в сторону директора заповедника, тот тоже подался назад, не удержался на ногах и упал на колени Раисе Федоровне, лицом в низкое декольте, прикрытое легким шелковым шарфиком.
Дама оглушительно взвизгнула, обозвала Кочеряна полуприличным словом, одновременно что-то выкрикнули Кубышкин и Надымов, но Денису было уже не до эмоций разгневанного начальства. Он был озабочен серьезной проблемой: как вытолкать негодную девицу из кабинета. Отбивалась она отчаянно и, нужно признать, умело и так вывернула ему палец, что пришлось применить особый захват со спины и, слегка подпихивая коленом сзади, вывести нарушительницу из кабинета.
За дверями их встретила Верунчик и недружелюбно посмотрела на подполковника:
– Куда вы ее повели, Денис Максимович?
В этот момент девица сделала новую и почти удачную попытку освободиться. Она внезапно присела и почти выскользнула из рук подполковника.
В последнее мгновение Барсуков успел схватить ее за брючный ремень.
После непродолжительной борьбы ему наконец удалось усадить ее на диван. Девушка молча, с неприкрытой яростью смотрела на него и все так же в бешенстве раздувала крылья небольшого, аккуратно выточенного природой носа.
Верунчик подошла к задержанной, села рядом и успокаивающе погладила по руке:
– Успокойся, Мила! – Она осуждающе посмотрела на подполковника, который сел за ее стол, открыл папку и достал лист чистой бумаги:
– Протокол небось собираетесь писать?
– Собираюсь! – сухо ответил Барсуков и поднял глаза на девушку:
– Потрудитесь сообщить свою фамилию, имя, отчество и род занятий.
Девушка устало махнула рукой:
– Отвяжитесь от меня! Ничего я вам не скажу, потому как знать вас не знаю и знать не хочу!
Денис строго посмотрел па нее:
– Не дерзите, гражданка! Я – начальник РОВД подполковник Барсуков и потому намерен вас задержать и проводить в отдел для выяснения обстоятельств хулиганства, которое имело место быть только что…
Девушка язвительно улыбнулась:
– Имело место быть… Вы по-человечески умеете выражаться, гражданин мент? Или только суконным языком протокола? – Она рассмеялась, слегка откинув голову назад, и опять повторила:
– Имело место быть… Грамотей!
– Возможно, вы захотели усугубить ваше положение, гражданка, – спокойно произнес Барсуков, затем вернул бумагу в папку, застегнул ее на «молнию» и поднялся на ноги, – и потому решили намеренно оскорбить меня, обзывая ментом, но, к вашему сведению, именно так я себя и называю. – Он неожиданно и, возможно, излишне шумно перевел дыхание, но продолжал не менее строго:
– И весьма горжусь, когда меня так называют другие. В особенности те, которых я исправно ловлю и отправляю в места не столь отдаленные.
– Ловят вошь под мышкой, – проворчала девица и протянула ему руки. – Надевайте наручники, господин мент, и пошли выяснять отношения, но учтите: дальнейшая жизнь вам сладкой не покажется! Уж это я вам обещаю!
– Во-первых, на дам наручники мы не надеваем, – достаточно учтиво произнес Барсуков и положил руку на плечо нарушительницы. – Во-вторых, не забудьте одеться. ИВС не больница, и лечить ваши сопли там будет некому.
– В ИВС?! Это что ж, теперь так КПЗ называется? – Девица сбросила его руку со своего плеча и толкнула подполковника в грудь. – Отойди! От тебя ментурой за сто верст несет!
Денис неожиданно для себя сделал шаг назад и поежился под взглядом женских глаз, смотревших на него с такими презрением и ненавистью, что он, опять же крайне неожиданно для себя, смутился и не нашелся, что ответить.
Верунчик с не меньшим негодованием смерила Барсукова взглядом, протянула девушке ее бушлат и ушанку и тихо сказала:
– Люда, не горячись! Сама знаешь, с милицией лучше не связываться! Да и против Надымова не попрешь, все у него давно куплено и перекуплено!
– Как ты можешь спокойно об этом говорить, Вера? – Девушка с неподдельной горечью посмотрела на нее. – Они же, сволочи, на джипах своих... с карабинами… И знают ведь, что не уйти косулям по глубокому снегу… Не убежать! – Она вновь опустилась на диван, уткнулась лицом в ушанку и всхлипнула. – Кормушки разнесли в щепки, сено, веники – все перемесили колесами… Да я их следы ни с чьими не спутаю… – Она подняла голову и гневно посмотрела на Дениса:
– Только глубокоуважаемые господа менты изволят ничего не замечать, потому как все им по барабану…
– По барабану? – переспросил ошеломленно Денис. – По какому еще барабану?
– По африканскому! – постучала девушка ладонью себя по лбу. – По вашему деревянному тамтаму,
