мостовой. Патрули нервничали и готовы были стрелять в любой движущийся объект.
И над всем этим властвовали очень характерные звуки — обстрел городских окраин и дорог велся из ракетных установок «Град».
Максим посмотрел на затемненное здание гостиницы и внутренне содрогнулся, представив вдруг, что встретит сейчас в баре Ксению. И хотя желал этой встречи до умопомрачения, больше всего он не хотел выслушивать сейчас ее объяснения. Просто он сильно устал, и прежде всего устал злиться на обстоятельства, вынудившие его прибегнуть к тем своим умениям и навыкам, о которых предпочитал не вспоминать, как и о прежней своей жизни.
Костин тем временем обошел вокруг машины, поднял капот и, повозившись в моторе, вытащил распределительный ротор. Теперь в любом случае автомобиль останется на месте, разве только стекла выбьют, в надежде найти что-нибудь стоящее в салоне…
В вестибюле гостиницы тоже было темно, за стойкой администратора — никого, и лишь из бара шел слабый свет. Максим и Костин направились туда, но внезапно остановились: за их спинами кто-то уронил стул.
— Кто там? — спросил Костин настороженно.
Послышался шорох. Темный силуэт мелькнул на фоне окна, со стуком закрылась дверь черного хода, и опять все стихло. Со стороны бара донесся голос.
Спросили по-русски и без акцента:
— Кто идет?
— Свои, — хмуро ответил Максим.
— Свои дома сидят, — неожиданно похоже изобразил кота Матроскина Костин, — а чужие по улицам шастают…
Максим усмехнулся и толкнул дверь бара.
Навстречу им бросилась Анюта и повисла на шее у Костина, но Максим отметил про себя, что сейчас его это никоим образом не задело.
— Юрий Иванович, Максим, — наконец-то она удосужилась посмотреть на своего бывшего приятеля, — я так рада, что вы вернулись. — Это что за маскарад? — Она окинула взглядом ватный халат и чалму Максима, но, не дождавшись ответа, тут же перекинулась на Костина:
— Что с машиной? Мы сможем доехать до миссии?
— Машина цела, — успокоил ее Костин, — но едва ли получится добраться до миссии. С минуты на минуту начнет действовать комендантский час.
В городе полно патрулей. Так что вряд ли пробьемся. И думаю, не стоит до утра даже пытаться покинуть гостиницу. Нас в лучшем случае перестреляют как мух, в худшем — попадем в руки «слуг Аллаха».
— Может, попробуем связаться с российской военной базой? — раздался чей-то робкий голос.
Максим обнаружил, что за его спиной сгрудилась небольшая кучка людей: писатель Ташковский, коллега Анюты итальянский врач Джузеппе и грузная женщина средних лет, которую он прежде не встречал. Сзади за стойкой виднелась фигура уже знакомого ему бармена.
— Это не страна, — взволнованно восклицала женщина, — а сплошной бардак! Я даже не успела отметить командировку. Теперь мне не утвердят финансовый отчет… — Тон ее был обиженным и агрессивным, а в речи присутствовал явный украинский акцент.
Анюта заметила недоумение, промелькнувшее на лице Максима.
— Познакомься, это Галина Ивановна Казаченко из Николаева. Вчера вечером она прилетела сюда из Ташкента.
Ну и вляпалась же ты, Галина Ивановна, подумал Максим, глядя на озабоченное лицо хохлушки, но вслух достаточно вежливо произнес:
— Значит, вы тоже оказались за бортом?
Женщина жалобно скривилась и махнула рукой, ничего не ответив. В разговор вмешался Ташковский.
— Когда мы с Джузеппе, — кивнул он на итальянца, — добрались до гостиницы и увидели, что она практически пуста, то зашли в бар и стали думать, как поступить дальше. К несчастью, у меня забарахлила машина, и, если бы не Джузеппе, вряд ли мне удалось бы добраться до гостиницы живым.
— Si, si, — закивал итальянец и продолжил на сносном русском:
— Мы с синьором Ташковским пропустили по стопочке и вдруг услышали телефонный звонок из кабинета администратора. Оказалось, что звонили с вашей военной базы. Они проверяли, не остался ли кто-нибудь из русских в гостинице, и сказали, что пришлют за нами грузовик, но тут, прямо посередине фразы, связь оборвалась.
— Вероятно, перерезали линию. Солдаты явно нервничают и не в себе от страха, — пояснил Костин.
— Когда это произошло? — спросил Максим.
— Часа два назад.
Максиму это не понравилось. И, судя по тому, как посмотрел на него Костин, он тоже был не в восторге от подобного сообщения. Но оба промолчали, понимая, что нет смысла пугать остальных.
Ташковский взял со стойки бокал, наполненный светло-коричневой жидкостью, но не выпил, а сжал его в ладони и нервно произнес:
— Грузовик с базы будет здесь с минуты на минуту, и нас обязательно заберут отсюда. — Он махнул рукой с бокалом в сторону Максима:
— Я думаю, вы не откажетесь выпить.
Он, видно, намеренно проигнорировал Костина.
И Максим усмехнулся про себя. Писатель не забыл свою угрозу никогда больше не пить с человеком, который посмел усомниться в его профессиональных достоинствах.
— Да, это будет кстати, — согласился Максим, — сегодня у меня был крайне тяжелый день.
Ташковский повернулся и, перегнувшись через стойку, буквально в последний момент успел схватить за шиворот бармена, пытавшегося улизнуть в заднюю дверь.
— Эй, куда это ты направился?
Бармен отчаянно барахтался в его руках, пытаясь вырваться, но Ташковский держал его крепко и в секунду водрузил на прежнее место.
— Знаете, он еще и кассу прихватил, — сварливо произнесла мадам Казаченко.
— Оставьте его в покое, — устало произнес Максим, отметив краем глаза, что Костин и Анюта устроились за крайним столиком и тихо переговариваются, склонившись друг к другу головами.
— И правда, какое нам до него дело, — торопливо проговорила Галина Ивановна. — Все равно весь персонал разбежался. А у него такая отвратная рожа!
Ташковский пожал плечами и, разжав хватку, выпустил бармена. Тот незамедлительно воспользовался дарованной свободой. Проворчав под нос несколько слов на родном языке, он злобно сверкнул глазками в сторону Ташковского.
— Действительно, ну его к черту! — проворчал писатель, вытер носовым платком руку, которой только что удерживал бармена, и заметил брезгливо:
— Что он такой липкий, этот елдаш? — Затем окинул бар оценивающим взглядом и добавил с довольным видом:
— Честно сказать, самообслуживание нравится мне гораздо больше.
Галина Ивановна нервно оглянулась на темные окна и решительно произнесла:
— Нет, все-таки нужно самим выбираться отсюда, пока не поздно.
Максим устало вздохнул. Он уже понял, что имеет дело с истеричкой на грани паники, которая вряд ли прислушается к его доводам. Но все-таки попытался быть как можно более убедительным:
— Сейчас это совершенно неразумно. Молодчики Арипова стреляют без предупреждения. Причем они стреляют прежде, чем что-то спрашивают. Да и после вопросов — где гарантия, что они не убьют нас?
Ташковский вручил Максиму и Джузеппе по полному стакану коньяка и с досадой произнес:
— Черт, но мы же не лезем в их дела!
