крестьянин не мог обработать даже свои жалкие крохи земли, которые ему выделялись управляющим.
Большая часть крестьянских полос пустовала или засевалась не полностью, да и созревшие хлеба снимались поздно, стравливались скотом, осыпались под корень. В прошлые времена мужики уходили в зиму на отхожие промыслы, но два года назад Глушков перестал выдавать паспорта, объясняя это недостатком рабочих рук в имении. Управляющий загружал работой всех от мала до велика даже в самые лютые холода, особенно если видел пользу для собственного кармана.
За короткий срок пребывания в имении девушка не успела выполнить и малой толики того, что намеревалась. Но по крайней мере обсчитала и утвердила двадцатирублевый оброк, снизила подушные сборы и прочие поборы.
С помощью укрощенного Глушкова переговорила с наиболее добросовестными и трудолюбивыми крестьянами, предложив им освобождение от барщины в обмен на трехлетнее использование части графских земель с последующим выкупом. Для остальных крестьян время барщины было ощутимо уменьшено. За дополнительные и сверхурочные работы полагалась оплата, да и часть недоимок была списана, что вызвало недовольство соседних помещиков. Они обратились к графу Волоцкому с требованием приостановить усердие его дочери, нарушавшей сложившийся уклад, и не позволить ей доказать миру, что русский мужик не столь глуп и ленив и если создать ему более-менее человеческие условия, то он и барина со всем его семейством и челядью прокормит и сам в убытке не останется!
Соседи привычно закладывали и перезакладывали имения, проживали и проматывали проценты по закладным. Хлеба их крестьянам хватало на месяц, в лучшем случае на два. Крепостных за малейшую провинность сдавали в рекруты, секли на конюшне, не отпускали в зимнее время на заработки. А если мужикам и удавалось заработать на отхожих промыслах, все это шло в карман помещику в счет оплаты недоимок, которые росли год от года, ставя крестьянина в вечную зависимость от воли и настроения барина – лентяя, картежника и пьяницы.
Строптивая графиня словно и не замечала недовольства соседей. В ответ на откровенное предупреждение предводителя уездного дворянства, отставного генерала Телятьева, Александра вежливо, но твердо заявила, что в своем имении и на своих землях будет распоряжаться по своему усмотрению. Ей глубоко безразлично, что о ней думают, а если кому-то нравится наблюдать, как его крестьяне копаются в дерьме, чтобы не сдохнуть с голоду, это его право. Она не собирается никому мешать и лезть в чужой монастырь со своим уставом.
Вот такие события предшествовали сегодняшнему балу у Чернятиных, на который Саша отправилась, лишь поддавшись уговорам отца, убедившего ее, что отказ вызовет нежелательные толки и окончательно испортит отношения с соседями. Теперь она с нетерпением ждала окончания бала, который, казалось, никогда не начнется.
Потупленные взоры сельских барышень и тщательно скрываемый от маменек интерес к противоположному полу, перешептывания, хихиканья и переглядывания, бесконечные разговоры о сердечных тайнах, толкование снов и намеков, сделанных каким-нибудь провинциальным Парисом, раздражали Сашу безмерно. А восторг, с которым девицы хвастались друг перед другом пухлыми альбомами, разрисованными розочками, сердечками, упитанными купидончиками, заполненными глуповатыми сентенциями, стишками и претендующими на остроумие эпиграммами местных и заезжих безграмотных пиитов, приводил ее в тихое бешенство.
Отдав долг вежливости местным красавицам, наслушавшись охов и ахов в отношении молодого Чернятина, подкручивающего усы и расточающего томные взгляды, графиня Волоцкая решила пройтись по парку, чтобы избежать докучливых разговоров. К тому же это был один из редких теперь свободных вечеров, когда она могла думать не только о делах, но и о том, на что не смела отвлечься в другое время.
Но отделаться от поклонников ей все-таки не удалось. Сразу три партнера на вальс заступили Саше дорогу, и девушка, удрученно вздохнув, подала руку одному из них, как оказалось молодому Чернятину, что совсем не прибавило ей приязни со стороны барышень.
Александра не заметила, что отец, пресытившись карточной игрой, а более всего разговорами партнеров на давным-давно переговоренные темы об осенней охоте, предполагаемых ценах на хлеб и о том, где набраться подходящих женихов для дочерей, вернулся на свежий воздух и с нескрываемой гордостью наблюдает за ней.
Графиня в сопровождении высокого молодого человека прошла к площадке для танцев. В простом крестьянском платье, без украшений, она тем не менее смотрелась изысканнее и грациознее остальных барышень, чью неуклюжесть не скрывали ни богатые украшения, ни причудливые наряды.
Граф с удовольствием проследил, как Саша встала напротив партнера, приготовившись к танцу; это была, без сомнения, самая красивая пара на празднике. Темно-синий узор, подчеркивая глубину и выразительность глаз дочери, повторялся на блузке и кокошнике. Золотистая матовая кожа на фоне белоснежной материи, толстые косы, перекинутые на высокую грудь, мягкие, непослушные прядки, выбивающиеся на лоб, шею и виски, – граф смотрел и не верил своим глазам. Разве эта необыкновенная красавица его дочь? Та бесстрашная девчонка, которая не боялась моря, скакала на лошади, как заправский ковбой, и управлялась с парусами не хуже бывалых матросов. Она на равных со своими друзьями- индейцами метала в цель томагавк, стреляла из лука и английского «карабина», объезжала диких мустангов и в совершенстве знала приемы восточных единоборств.
Дочь, которую в детстве часто принимали за мальчика из-за исцарапанных мозолистых ладошек и дерзкого независимого нрава, в мгновение ока превратилась в светскую красавицу. При виде ее даже у почтенных соседей-помещиков загорелся в глазах странный огонек. Тут Саше простились пренебрежение к устоям провинциальной жизни, нежелание водить дружбу с их дочерьми и равнодушие к сыновьям.
Граф, сцепив руки за спиной, гордо выпятил грудь. Черт возьми, она же совсем как ее мать, хотя внешне на нее совсем не похожа, но походка, поворот головы, слегка лукавый взгляд – Василий Волоцкий в очередной раз вздохнул, вспомнив безвременно ушедшую жену.
Прошло более двадцати лет с тех пор, как он встретил Ольгу на костюмированном балу в Царском Селе. Она была в легкомысленном костюме пастушки, он в дурацких доспехах средневекового рыцаря. Девушка стояла в окружении напомаженных кавалеров в нелепых нарядах и безмерно скучала. Господи, какими же болванами были эти хлыщи, если так и не поняли, насколько ей неинтересны их остроты и «изящный» флирт!
Молодой граф, перехватив тоскующий взгляд девушки, презрев условности, подошел к ней, тесня ее кавалера. После танца он на глазах всего общества увел Ольгу в глубину сада, и там они впервые поцеловались. Почти незнакомые, они с первых же минут почувствовали духовную близость, поняли, что жизнь друг без друга невозможна.
Не испугавшись его неожиданной настойчивости, Ольга смеялась весь вечер и бойко отвечала на все его дерзости. А граф точно сошел с ума от собственной смелости. Захваченный в плен впервые испытанным чувством молодой человек нес такую откровенную чушь, вспомнив о которой на следующее утро, помчался к Ольге извиняться, но был изгнан из дома папенькой, действительным тайным советником Малининым.
Целый месяц граф Волоцкий ездил к Ольге с визитами, но родители под благовидными предлогами указывали ему на дверь, считая, что скомпрометировал их дочь в глазах общества. Ольгу перестали вывозить в свет и, чтобы не допустить более встречи с молодым негодяем, объявили о скорой свадьбе с престарелым князем Курбатовым.
Василий метался по дому, ища выход из положения. Без Оленьки Малининой жизнь была не мила. За два дня до свадьбы ему удалось подкупив лакея, передать письмо любимой, в котором он умолял о свидании.
Краткость их единственной встречи и его легкомысленное поведение не позволяли графу даже мечтать о том, что Ольга откликнется на его просьбу. Но какое же счастье он испытал, когда в условленном месте Летнего сада навстречу ему устремилась худенькая фигурка, закутанная в темный плащ. Захлебываясь слезами, девушка призналась, что не может без него жить и предпочитает утопиться, чтобы не выходить замуж за старого князя.
Они приняли решение бежать, а через два дня обвенчались в маленькой деревенской церкви в соседней губернии, где они спрятались, спасаясь от погони, предпринятой обоими семействами. Только
