из Вавилона, Аравии, Индии и даже Китая. Столица была перестроена. Говорили, что цезарь принял ее кирпичной, а оставил мраморной.
Превосходные магистрали соединили Рим с окраинами; оживились торговля и контакты между провинциями. Юридическое равенство всех, кто стал “римским гражданином”, способствовало сближению народов Востока и Запада. Казалось, мечта философов-стоиков о едином государстве, где каждый человек - гражданин Вселенной, близка была к воплощению.
Неудивительно, что придворные поэты превозносили Августа и не скупились на панегирики. Сам цезарь поощрял льстецов и всеми средствами поддерживал свой авторитет. Для этого исподволь, начиная с восточных провинций, стал создаваться культ императора. Вскоре по всей державе уже действовали храмы Августа; ему пелись славословия, его провозглашали “отцом отечества”, “сотером” - спасителем наций.
Зрелище поднимающейся империи с человекобогом во главе поражало современников. Заговорили уже о “нерушимом царстве”, установленном на века. Однако покоренные народы не хотели мириться с этой перспективой. В конце правления Августа начались волнения во многих провинциях, где на Рим смотрели как на поработителя. Иудеи верили, что этот апокалиптический Зверь падет от меча Мессии.
Завоевания не избавили Рим от тяжких внутренних конфликтов. Земельные владения и финансы все больше сосредоточивались в руках олигархии. Разоренные крестьяне Италии толпами шли в Рим, где кормились случайными заработками и подачками правительства. Долгие войны буквально наводнили столицу рабами (их там было около миллиона). Рабы много раз поднимали восстания, пытаясь вернуться в родные края, но эти попытки неизменно кончались расправами. Так, после разгрома гладиаторов Спартака шесть тысяч непокорных были распяты вдоль дороги от Капуи до Рима.
Не менее глубоким был и духовный кризис. Древние верования и мифы у многих стали вызывать насмешку. Религия теряла свое значение, превращаясь в составную часть гражданских обязанностей. Еще Цицерон говорил, что официальный культ нужен только для соблюдения порядка в массах.
Находились и люди, которые готовы были идти куда дальше. Поэт Лукреций видел в религии просто вредное заблуждение. В своей книге “О природе вещей” он воскрешал материализм старых греческих философов Демокрита и Эпикура. Согласно их доктрине, Вселенная есть не что иное, как случайное образование, порожденное пляской атомов. Рано или поздно ее ждет гибель. Лукреций уже видел повсюду симптомы мировой осени, предвещавшей конец и распад мира. Подобные идеи широко распространились не только на Западе, но также в Индии и Китае.
Однако сама природа человеческого духа не позволяла ему слишком легко примириться с бессмыслицей. Даже разуверившись во всем, люди не хотели признать жизнь случайным всплеском материи, вслед за которым наступает тьма.
Поэтому, познакомившись с религиями Востока, римляне жадно потянулись к ним. Началось подлинное завоевание Запада чужеземными культами. Египетской Исиде стали молиться от Британии до Балкан, в Риме сооружались иудейские синагоги, храмы фригийской богине-матери Кибеле, персидскому богу Митре. Уличные проповедники возвещали истины, принесенные с берегов Ганга, из Парфии и Средней Азии. Возродились греческие мистерии, которые сулили их участникам бессмертие и познание высших миров. Оккультные учения, астрология, магия и ворожба находили последователей во всех классах общества. Погоня за чудесным вызвала рост суеверий и шарлатанства.
Видя это, люди скептически настроенные готовы были вообще отказаться от надежды разгадать смысл жизни. По их мнению, на вопрос “что есть истина?” ответа не существует. Словом, разброд в умах был полный. Мистические искания и бездуховность, жажда чистоты и нравственное разложение могли встретиться в одной семье. Нередко отец замыкался в стоическом презрении к суете мира, мать ходила на ночные радения сектантов, а сын изобретал новые виды удовольствий и острых ощущений.
Человек стоял на распутье и со всех сторон слышал призывные голоса: будь равнодушен к печалям и радостям жизни, погрузись в спокойное созерцание - говорили буддисты и стоики; живи согласно природе, как все существа, - учили киники и эпикурейцы; счастье в знании и размышлении - возражали им философы-естествоиспытатели; очищай себя тайными обрядами и обретешь бессмертие - уверяли наставники мистерий; храни верность единому Богу и соблюдай Его закон - возвещала религия Израиля; а римский орел, высматривая добычу, парил над этим водоворотом духа, где, как в первозданном хаосе, смешались противоборствующие начала.
Время от времени оживала надежда, что появится тот, кто выведет мир из лабиринта. Поэт Вергилий предсказывал рождение младенца, с которого начнется новая Сатурнова эра. Буддисты ждали Будду Майтрейю, индуисты - очередное воплощение бога Вишну, персы - Спасителя-Саошианта, иудеи - Мессию...
В Палестине с каждым годом сгущалась атмосфера мистических чаяний. Надеялись, что вот-вот явится с неба пророк Илия и совершит помазание над Посланником Божиим. Многие думали, что Он будет великим воином, который сокрушит языческие царства. Другие же верили в конечное торжество добра над злом, света над мраком, бессмертия над смертью, верили, что “Бог посетит народ Свой”[23].
Наконец, когда все, казалось, было уже испытано исчерпано, над темным горизонтом истории зажглась утренняя заря. В двадцатый год правления Августа в маленьком селении Назарет галилейская Дева услышала весть: “Ты родишь Сына и наречешь Ему имя ИИСУС. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца”.
Часть I
ОТ ВИФЛЕЕМА ДО КАПЕРНАУМА
Глава первая.
“ВО ДНИ ЦАРЯ ИРОДА”
4 г. до н.э.
Перенесемся теперь мысленно в Иудею последних месяцев Иродова правления.
Жители Иерусалима, привыкшие, что их город часто посещают пилигримы из дальних стран, вероятно, не обратили внимания на караван чужеземцев, который двигался по его улицам зимой 750 года от основания Рима. Но вскоре о них заговорили, так как стало известно, что путешественники разыскивают царя Иудеи, причем вовсе не Ирода, а другого, недавно родившегося. “Мы видели восхождение его звезды и пришли поклониться ему”, - объясняли они. Оказалось, что это были восточные маги, обнаружившие в небе знак великого Властелина[1]. То, что разыскивать его они пришли в Иерусалим, удивить никого не могло. Все слышали пророчества о таинственном Человеке из Иудеи, Которому надлежало покорить мир[2].
“Где родившийся Царь Иудейский?” - спрашивали волхвы, но вместо ответа испуганные люди торопились пройти мимо. Нужно было хоть немного знать о положении дел в Иерусалиме тех лет, чтобы понять, насколько вызывающим и неосторожным казался сам этот вопрос. Но путники, ехавшие издалека, едва ли догадывались о своей оплошности. Вероятно, они пребывали в полном неведении относительно всего, что творилось в Иудее при Ироде.
Жизнь этого монарха, прозванного льстецами Великим, могла бы дать сюжет для нескольких трагедий в духе “Макбета”. Захватив власть при поддержке римлян и против воли народа, он тщетно пытался завоевать популярность. За тридцать три года его царствования, внешне блестящего, враждебность к Ироду только увеличилась[3].
Человек жестокий и честолюбивый, постоянно терзаемый страстями, Ирод был далек от религиозных проблем, которые волновали тогда иудеев. Дворцовые интриги и женщины, войны и строительство поглощали его целиком. При нем страна вновь получила автономию. Ирод покрыл ее
