сохранить силы.
Аларис вернулся с вином и лечебными травами. Гилфорд использовал винный спирт для промывания раны. В течение процедуры Браден терял сознание и вновь приходил в себя, а врач рассказывал Франки спокойным тоном о том, что он делал.
– Вы знаете, я никогда не хотел возвращаться назад. Это может показаться странным, но я чувствую, что принадлежу этим местам, этим людям. А как вы? Откуда вы родом?
Франки пыталась вдохнуть собственные силы в тело Брадена и не смотрела ему в лицо, когда отвечала.
– Был тысяча девятьсот девяносто третий год, когда я покинула родные места. И я из Сиэттла, штат Вашингтон.
– Хмм-м, - произнес Гилфорд, закрывая рану Брадена бальзамом, сделанным из трав. - Ему придется носить ужасный рубец от раны, в этих условиях я не могу наложить швы. Я был в Сиэттле однажды, по туристической путевке. Мы с женой летели сначала туда, затем в Нью-Йорк и Чикаго, а потом на пароходе до побережья Аляски. Незабываемые впечатления.
Браден глупо рассмеялся.
– Полет, - сказал он. - Интересная картина: ты - Гилфорд летящий. Ваши руки не устали?
Несмотря на то что ее глаза были красны и полны слез, Франки тоже рассмеялась.
– А где другие? - спросила она.
– Другие путешественники во времени? - Гилфорд остатками вина отмыл руки от крови. - Почти несомненно, кто-то есть, но я пока встретил вас первую, и это большая удача. - Он подозвал Алариса, который наблюдал процедуру обработки раны на расстоянии, и попросил его привести еще людей, чтобы поднять Брадена наверх, в его комнату.
– До сих пор вы были слишком беззаботны, Франческа, - укорил он ее сразу после ухода Алариса. - Эти люди боятся того, чего они не понимают, и то, чего боятся, они стараются уничтожить. Вы должны держать язык за зубами и не вести себя так вызывающе.
Франки почувствовала некоторую слабость от его слов и ухватилась за край стола.
– Я не дура, доктор, и не хочу быть повешенной или сожженной на костре. Обещаю - буду впредь осмотрительной. Кроме того, я беспокоюсь о здоровье Брадена, как долго ему придется лежать до выздоровления? - она затаила дыхание, ожидая ответа Гилфорда.
Он вздохнул, сложил свои большие руки на животе:
– Сандерлин поправится, я уверен, у него есть сила воли и физическая закалка. И по моему мнению, он встанет на ноги и пойдет через день-два, хотя я предпочел бы, чтобы он отдохнул.
У Франки было двойственное ощущение: она одновременно чувствовала радость и ужасную опустошенность. То, что Браден поправится, замечательно, но что он опять будет участвовать в турнире и может быть убит в течение недели, это было ужасно.
– Вы - его врач! Не могли бы вы приказать ему оставаться в постели до полного выздоровления?
Гилфорд печально покачал головой:
– Никто не может запретить этому человеку делать то, что он пожелает.
Франки доверительно сообщила ему относительно неожиданной встречи с Мерлином и о том ужасном предсказании, которое сделал волшебник, но лишь в самых общих чертах. Она чувствовала себя очень уставшей: так много всего произошло с того момента, когда она открыла глаза утром, и казалось, что целое десятилетие пробыла в каком-то оцепенении.
Гилфорд понравился Франки, несмотря на первое впечатление, которое, к счастью, оказалось ложным. И было приятно сознавать, что она не одна обнаружила себя в другом столетии.
– Вы здесь уже давно?
– Примерно двадцать лет, - ответил Гилфорд. - Я совершенно счастлив быть здесь, - наконец Гилфорд удостоил ее улыбкой. - Я - врач и, взглянув на вас, сразу понял, что вы выросли в мире, где была относительно чистая вода для питья, здоровое питание, прекрасное медицинское обслуживание и так далее. Большинство людей вокруг нас, заметьте на всякий случай, весьма слабые создания.
Франки все еще держала руку Брадена и невольно положила ее к себе на грудь.
– А что герцог? Он определенно не похож на остальных!
Гилфорд улыбнулся Брадену, который забылся сном, вероятно, не без участия трав доктора.
– Нет, он не похож на них, он не приспособлен к этим условиям, как вы и я.
Аларис вернулся с двумя крупными мужчинами, и они перенесли Брадена в его комнату. Франки до середины дня сидела с Браденом, затем, убедившись, что он спит, вышла подышать свежим воздухом и уточнить ситуацию. Она добралась до часовни, которую нашла с трудом, попадая не в те комнаты. Та помещалась на первом этаже, в другой стороне от большого зала. Она не была набожной, но духовно богатым человеком и, сидя в небольшой комнате, на скамье из грубоотесанных досок, перед рядами свечей, просила: “Господи, покажи мне путь и скажи, что делать, укажи способ, как спасти, спасти Брадена от меча”. Готового ответа не последовало. Но Франки верила, что есть способ и она должна найти его.
Спустя час она вернулась в комнату Брадена и застала его сидящим на постели и пьющим эль из деревянной кружки. Цвет его лица значительно улучшился, но настроение было невеселым.
– Почему, Франческа? - спросил он хрипло, пронизывая ее острым взглядом. - Почему вы вмешались в поединок? Из-за потери внимания я мог бы быть убит.
Франки стояла в некотором отдалении, хотя и понимала, что он не бросится на нее и не причинит ей зла.
– Я извинилась перед вами. И я бежала, чтобы предупредить вас о чем-то.
Браден нахмурился и бросил ей:
– Предупредить меня? О чем?
Она волновалась. Было нелегко решиться. Браден, вероятно, не поверит ее рассказу, она не убедит его.
– Я встретила колдуна, сегодня, его имя Мерлин. Он сказал, что вас собираются убить в течение этой недели, на турнире.
Браден вновь наполнил чашу из кувшина, стоявшего на столе, и сделал большой глоток, затем наполнил рот снова так, что надулись щеки. Опять проглотил напиток, а голос его был глух, как будто шел из самой глубины тела.
– Колдун, - повторил он с иронией.
Франки вспыхнула, когда услышала иронические нотки в его тихой речи, и слабо выдохнула в ответ:
– Да.
Герцог не смотрел на нее, когда спросил:
– Аларис был с вами? Он тоже видел волшебника? - раздражение в голосе Брадена относилось не к волшебнику, а к Аларису.
Несмотря на некоторое расстройство и страх, Франки почувствовала волнующее удовольствие от того, что Браден ревнует ее.
– Нет, - ответила она, зарабатывая доверие. - Аларис ничего не видел. Он был в каком-то оцепенении, в дурмане, все это время и пришел в чувство, лишь когда Мерлин позволил ему это.
Браден внезапно вытянулся, схватил ее за руку и сжал ее. Его лицо исказила мучительная гримаса, не связанная с раной на бедре.
– Франческа, - прошептал он, - обещай мне, пожалуйста, что не будешь говорить ни с кем о волшебнике или о чем-либо подобном, лишь со мной.
Она села на край кровати и нежно улыбнулась ему. В эти мгновения Франки была наполнена ощущениями радостного возбуждения и одновременно неясной печали, все это глубоко охватило ее душу. Она любила Сандерлина, и любовь эта была на всю жизнь. Она смахнула вьющиеся локоны ждущих мытья волос со лба.
– Я обещаю, я попробую, но я очень импульсивна и иногда слова слетают с моего языка до того, как я успеваю подумать.
Браден взял ее руку, поднес к своим губам и с заботой и нежностью поцеловал ее.
