— Что же касается господина Миллера, присутствующего здесь, — продолжал он, — то его историю, думаю, повторять нет смысла. Она вам известна.
— Верно, инспектор, — кивнул Сэндерс, — нечего ворошить прошлое. Порой оно способно причинить боль и страдания.
Миллер благодарно взглянул на Сэндерса.
— В таком случае, господа, не смею вас больше задерживать. — Диверс встал; вслед за ним поднялись и остальные. — Если есть у кого-нибудь вопросы, я готов ответить на них.
Реналь покачал головой.
— Вы дали исчерпывающую информацию, инспектор. Какие могут быть…
— У меня есть вопрос, — неожиданно сказал Миллер. Голос его дрожал от волнения. — Он касается видеозаписи, вернее, видеокассеты. Не могли бы вы, господин Диверс, предоставить в мое распоряжение копию обращения доктора Балларда к миру?
— Копию? — Диверс пожал плечами. — Пожалуйста, только я не совсем понимаю…
— Попробую объяснить, — перебил его Сэндерс. — Вы должны учитывать, дорогой инспектор, что обращение было адресовано обоим мирам
— и нашему, и параллельному. Наш мир обращение получил — надеюсь, в скором времени Скотланд-Ярд найдет возможность обнародовать этот бесценный документ.
— Только по окончании следствия, — заметил Диверс.
— Разумеется, — кивнул Сэндерс. — Что же касается мира параллельного, то здесь дело обстоят намного сложнее. Передать туда кассету мы не можем — последняя «брешь» прекратила свое существование на наших глазах…
— Вы ошибаетесь, Сэндерс, — горячо запротестовал Миллер, — согласно заявлению Балларда, «брешь» не исчезла окончательно, она пульсирует.
Сэндерс устремил на таксиста долгий, немигающий взгляд.
— Вы правы, Ганс, «брешь», возможно, еще возникнет, но я сейчас говорю о другом. — Он снова обратился к Диверсу: — Все дело в том, инспектор, что единственным представителем параллельного мира на Земле является Миллер — я не беру в расчет тех троих негодяев, — и потому он вправе располагать копией обращения ученых к человечеству.
Диверс кивнул.
— Вы получите копию, господин Миллер, завтра же. Когда вы покидаете Лондон?
— Мы отбываем завтра дневным рейсом, — за всех ответил Сэндерс.
— Все четверо?
— Все четверо.
— Что ж, к девяти утра я предоставлю копию видеозаписи в ваше распоряжение, господин Миллер. — Диверс взглянул на часы. — Простите, господа, к двенадцати я должен быть на совещании у шефа.
В коридоре Диверс отвел Сэндерса в сторону.
— Мой дядя хотел бы повидаться с вами, мистер Сэндерс, прежде чем вы покинете Лондон.
Сэндерс улыбнулся.
— Сегодня же вечером я навещу старину Томаса. Так и передайте ему, Диверс.
— Обязательно передам… Я рад, что не разочаровался в вас, мистер Сэндерс.
— Вот как! — Сэндерс рассмеялся. — Любопытно!
Диверс смущенно опустил глаза.
— Вы знаете, — произнес он после незначительной паузы, — часто легенды о героях более чем наполовину оказываются выдумкой. Я очень боялся, что подобная участь ожидает и легенду о «британском льве», но… — Диверс устремил на Сэндерса решительный взгляд, — но на этот раз действительность превзошла саму легенду.
Молодой человек с жаром схватил руку Сэндерса и крепко сжал ее.
— Вы отличный парень, Роджер, — улыбнулся Сэндерс, отвечая на рукопожатие. — Жаль, что я не знал вас раньше…
Глава двадцать шестая
Последние дни сентября в Цюрихе выдались по-летнему теплыми. Дневное светило, словно собравшись с силами, выплеснуло на засыпающую землю остатки живительного тепла, но европейская осень, повинуясь непреложным законам природы, уже окрасила деревья в яркие предсмертные тона.
Автомобиль остановился у трехэтажного супермаркета. Тут же, на игровой площадке, оставленные взрослыми, которых поглотило огромное здание магазина, резвились дети. Целый детский городок был полностью предоставлен в их распоряжение. Здесь они были полноправными хозяевами, другого мира для них сейчас не существовало.
Миллер вышел из машины.
— Вот он!
Голос его дрогнул, когда взгляд остановился на маленьком мальчике, самозабвенно пытавшемся взгромоздиться в вагончик гигантской детской железной дороги, опоясывающей почти всю территорию игровой площадки.
— Жив, — прошептал таксист. — Видите, Сэндерс? Это он!
Сэндерс сидел в машине и курил. Противоречивые чувства роились в его душе. Миллер сел рядом с ним.
— Спасибо вам, — глухо произнес швейцарец, сжимая руку Сэндерса чуть пониже локтя. — Вы сдержали свое обещание.
— Куда вы теперь?
Миллер не ответил.
— Здесь ваш дом, Ганс, — сказал Сэндерс. — Здесь ваша семья.
Миллер поднял на Сэндерса печальный, полный страдания взгляд.
— Нет, Джилберт, моя семья далеко отсюда. Ганс Миллер мертв, а я всего лишь его двойник. Прошлого вспять не вернуть. Вдова погибшего Ганса Миллера никогда не станет женой его двойника.
Сэндерс молча кивнул.
— Я обещал Марте вернуться, — продолжал Миллер, — она ждет меня. Я всю жизнь буду помнить об этом.
— Вы верите в возвращение?
— Кто знает, — неопределенно ответил швейцарец. — Шансов практически нет. Но без веры жить нельзя.
— Живите у меня, — предложил Сэндерс. — В моем коттедже места хватит на двоих.
— Спасибо, Джилберт, — с чувством отозвался Миллер. — Я решил вернуться в Гринфилд. Уверен, старый Джон Гроф будет мне рад.
— Как вы объясните ему свое появление?
— Расскажу ему все как есть, без утайки. Он поймет.
Сэндерс снова кивнул. Он понял: Миллера тянуло к тому единственному месту на Земле, откуда веяло слабой, эфемерной, почти несбыточной надеждой вернуться в свой мир. Сознавал ли он сам, что влечет его туда, или эта тяга была исключительно интуитивной, подсознательной? Сэндерс не решался спросить об этом у своего нового друга.
— Не забывайте меня, Ганс. Надеюсь, мой адрес вы помните.
— Помню, Джилберт.
— В апреле Джил Сэндерс получил тревожную телеграмму из Гринфилда:
ГАНС ИСЧЕЗ. СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ.
С УВАЖЕНИЕМ ДЖОН ГРОФ.
В тот же день Сэндерс вылетел в Лондон.
