– Спасибо, что разрешил, старина, – улыбка Адама немного испугала Шведа, хотя мало что в этой жизни могло его напугать.
– На здоровье, – проворчал Арни, – ты сколько уже не спал?
– Не помню, – Адам похлопал Густафсона по плечу и пошел по направлению к Башне.
Швед устало посмотрел в его согнутую, как у старика, спину и начал собирать оборудование…
– Всем – отдыхать. Сейчас восемь часов вечера, завтра – подъем в семь утра. Будем готовить дирижабли, чтобы помочь отряду в Форте, – сказал Адам, глядя на «беспилотчиков». – Всем спасибо – работа была нешуточная. Хорошо поработали, ребята.
Повисло молчание, тугое, как автомобильная резина.
– И еще одно – Фред, поднявшийся из-за своего стола, замер на полпути, – я хочу извиниться перед вами за то, что наговорил вам, – сказал Адам. – Постарайтесь забыть всё и простите меня.
– Да мы всё понимаем, Адам, – с деланной веселостью сказал Дэвид, избегая встречаться с ним взглядом.
– Такое пережить, как мы – можно и рехнуться, – устало улыбнулся Джек невеселой улыбкой.
– Не переживайте, мистер Фолз, – улыбнулся Роджер, потягиваясь, как котенок на солнце, – вы молодец.
– Идите, отдыхайте, – тихо сказал Адам.
У него уже был подобный опыт в таких ситуациях. Не один раз ему приходилось отдавать приказы своим подчиненным, жестокие и недвусмысленные приказы. Не один раз люди, знавшие его в мирной обстановке как мягкого и доброго человека, начинали смотреть на него, как на командира – без улыбок и понимания, без радости, взглядом солдат, сломавших в себе непреодолимый барьер – барьер, который такой далекий от современного человека в своей отрешенной мудрости Моисей выразил всего двумя словами – «не убий». Эти взгляды были ему знакомы – это были изучающие взгляды людей, подчинившихся приказу, взгляды, скрывающие свою беспомощность и затаенную злобу, ненависть из-за того зла, которое они причинили и зла, которое он, Адам Фолз, причинил им.
Так же, как и на войне, Адаму уже было все равно. Он думал, глядя в пол: «Теперь эти мальчики всегда будут смотреть на меня по-другому. Пройдет время, я буду вести себя как и раньше – улыбаться, шутить, помогать, что-то рассказывать. Они тоже будут вести себя, как и раньше – улыбаться в ответ, смеяться моим шуткам, внимательно слушать мои объяснения, но иногда они будут вспоминать, каким я был в этой комнате. Они вспомнят мои слова, мои приказы, они вспомнят, какое было у меня лицо – и их улыбки погаснут, шутки покажутся плоскими, а наставления – нудными и противными, как бормотание назойливого сумасшедшего старика. Они будут вспоминать, что они делали в этой комнате – и будут винить в этом меня. И это будет правильно. Эти дети уже никогда не посмотрят на меня так, как раньше – как на своего друга или старшего брата. Теперь они всегда будут смотреть на меня и видеть то мертвое лицо внутри меня, лицо убийцы, лицо человека в форме с пистолетом в руке. Они будут видеть человека, который заставил их убивать».
– Подождите меня, ребята, мне нужно поговорить с Адамом, – сказал Дэвид, – Адам, мы не могли бы выйти в коридор?
– Конечно, – кивнул Адам с преувеличенной готовностью.
«Начинается», подумал он, выходя из комнаты в тускло освещенный коридор. «Если он врежет меня по морде – захочу ли я отвечать тем же?»
– Адам, я…, – запнулся Варшавский.
– Выкладывай, Дэви, у нас уже полно времени.
– Я ценю то, что ты не дал мальчишкам бомбить, – глаза Дэвида были полны какой-то непонятной Адаму боли, – ты поступил, как солдат, и я благодарен тебе за это.
Адам молча смотрел на него, своей отрешенностью напомнив Дэвиду статую Будды.
– Я не упрекаю тебя ни в чем, но не должен был отстранять меня от управления моим дирижаблем. Я мог выполнить свою часть работы сам.
Адам помял затекшую шею:
– Я знаю, Дэвид.
– Это было неправильно, – губы Варшавского дрогнули, как у обиженного ребенка.
– Возможно, – равнодушно пожал плечами Адам, постаравшись, чтобы его голос не выглядел таким же равнодушным, – но я поступил так, как считал нужным. Извини.
– Это ты извини меня, Адам. Я наговорил много лишнего и …
– Я лично ничего не слышал, Дэви. У меня бывает иногда что-то такое со слухом – иногда я слышу только то, что хочу слышать, – Адам покрутил пальцами у головы, попытавшись изобразить что-то смешное, но усталые пальцы плохо слушались.
В его голове шелестел откручиваемый металлический колпачок.
– Спасибо, Адам, – Дэвид горячо пожал безвольную руку Адама и тот попытался также крепко пожать руку программиста.
– Если мы так и будем продолжать изливать друг на друга елей, то у нас не хватит времени на сон, – улыбнулся Адам и на мгновение стал похож на прежнего Адама Фолза.
– Да, – улыбнулся Дэвид и отпустил его руку.
Адам спокойно вошел в комнату контроля и сел за свой стол. Ему еще нужно было обесточить полигон и выключить аккумулятор «Каспера-2».
– Ох, и спать же охота, – зевнул Роджер.
– Пойдем, Роджер, – улыбнулся Дэвид, – похоже, что нашим коллегам сон пока не нужен.
Фред устало усмехнулся и легонько подтолкнул младшего брата к двери:
– Ты уже спишь на ходу.
– Сам-то! – беззлобно огрызнулся Роджер, на мгновение его глаза из узеньких припухших щелочек стали большими. – Я могу хоть неделю не спать, – уверенно заявил он, но предательски зевнул и потер глаза, – черт, в глаза как будто кто песка насыпал.
Фред собрал свои вещи и вещи брата и вышел вслед за Роджером и Дэвидом.
– Джек, ты идешь? – донесся из коридора его усталый голос.
– Сейчас, только всё выключу, – отозвался Криди-младший.
Адам сидел перед монитором компьютера и смотрел, как гаснут лампы прожекторов, оставляя в темноте призрачно-гаснущее мертвенно-бледное свечение.
– Тебе плохо, Адам? – тихо спросил Джек.
– Нет, – поджав губы и покачав головой, как будто бы Джек мог видеть его лицо, ответил Фолз.
– Врешь, – убежденно сказал Джек, подходя к нему.
В голове Адама Фолза булькал в стакане коньяк.
– Врешь ты всё, Адам Фолз, – Джек Криди прижался лицом к его плечу и заплакал.
– Ты устал, Джеки, – усталые руки погладили мальчика по голове, тяжелые бессильные руки, – иди спать.
– Хорошо, – прошептал он в ответ, вытирая слезы.
Он остановился в двери и Адам услышал его прерывающийся голос:
– Потом ведь всё будет, как прежде?
– Да, Джеки, – тихо ответил Адам, – всё будет, как прежде.
Джек постоял немного, вздохнул и Адам услышал его звук его удаляющихся шагов.
Около грузовой платформы Джек столкнулся с кем-то в темноте.
– Ой, – сказал этот кто-то.
– Ты чего, Фредди?
– Забыл кое-что. Сейчас вернусь…
– Адам?
– Да, Фредди, – улыбнулся в темноту Адам Фолз.
«Сегодня все будут говорить со мной», подумал он, «а я буду всем врать, что всё будет хорошо. Ты самый большой враль на Лимбе, Фолз. Если бы ты был, как Пиннокио, твой нос вымахал бы уже метров на десять».
– Я хотел тебе кое-что сказать.
