не согласны?
— Конечно, — пробормотал Вагнер, весь красный от смущения.
— Мистер Экром, мы хотели бы эксклюзивные права на это изобретение.
— Да… — смущение прошло. В делах нет места смущению. Вагнер потянулся за блокнотом и ручкой. Аннабелл тихо выскользнула из комнаты.
Стук в дверь пару часов спустя не был для Аннабелл сюрпризом. Она уже полчаса сидела в шелковом плаще, ожидая его появления. Поэтому тут же бросилась открывать дверь. Что было сюрпризом, так это его мрачное выражение лица. Белл ожидала, он будет счастлив, что ему больше не нужны ни «Андерсон», ни билль, чтобы зарабатывать деньги.
Аннабелл стояла, не говоря ни слова. Она не заготовила никаких трюков — ни кружевных трусиков, ни других сюрпризов. Кроме одного. Пока же она была просто.., самой собой.
Аннабелл знаком пригласила его войти.
Оказавшись в квартире, Вагнер повернулся к ней.
Что-то странное промелькнуло в его темно-синих глазах. Что-то подозрительное.
— Мисс Ульрих не предложила тебе сделку?
Его плечи расслабились и морщины на лбу разгладились.
— Предложила, и это чертовски хорошая сделка.
Я и не мечтал о такой. Перед уходом я позвонил Смиту и Дину и сказал им… — он не закончил фразы.
— Проваливаться к черту? — предположила Аннабелл.
Вагнер кивнул.
— Именно это я им и сказал, — мрачно согласился он.
Белл задрожала. Она слышала, что Вагнер может быть жестким и беспощадным охотником.
Расчетливым дельцом.
— Так все в порядке?
— Лучше, чем когда-либо. Я пришел сказать тебе спасибо.
— Не за что.
Темно-синие глаза с грустью посмотрели на нее.
— Прощай, Аннабелл.
Его поза, тон, которым он это произнес, его поведение — все говорило о том, что между ними все кончено.
Она его потеряла.
— Подожди. Только спасибо, и все?
Их взгляды встретились.
— Послушай, я размахивала вибратором посреди аэропорта в Далласе. И все ради тебя. Я должна кое-что сказать тебе. Я тут узнала…
— Это не имеет значения.
— Имеет! Я знаю, что это звучит нелепо, но меня и правда загипнотизировали. Я думала, что занималась любовью с тобой под гипнозом, что это была не я, понимаешь? Я думала, ты хочешь другую Белл, что это ее ты любишь, а не меня! И это было невыносимо, потому что… — Ком встал у нее в горле, мешая говорить. — Потому что я так давно тебя люблю…
Что-то промелькнуло в синих глазах. Но выражение его лица не изменилось. Все такое же мрачное и безразличное.
— Теперь я понимаю, что это все-таки была я.
Его глаза потемнели, как море перед грозой.
— Это не имеет значения.
Аннабелл схватила его за рубашку.
— Прекрати. Это имеет значение! Я люблю тебя!
Ты любишь меня! Мы можем быть вместе! Ничто. нам не помешает!
Его лицо словно было высечено из камня — такое же мрачное и холодное.
— Хватит, Аннабелл, я не хочу, — отрезал он надломленным от боли голосом.
Но Аннабелл не отпускала его. Пальцы мертвой хваткой вцепились в тонкую ткань рубашки.
— Когда ты вышла из кабинета несколько дней назад, ты сделала лучше для нас обоих. Наши отношения.., со временем они превратились бы в тот же кошмар, что переживали мои родители. Я бы видел, как твоя любовь умирает, мечты рушатся, как ты теряешь интерес к жизни. Я не эгоистичный ублюдок, которому наплевать на чувства других людей.
Аннабелл разозлилась. Почему он не дает ей право решать самой? Она же не печенье, от которого можно отказаться из-за боязни лишнего веса!
— Так вот в чем дело, — воскликнула девушка в негодовании. — Я понимаю твои страхи, Вагнер, но ты не можешь оттолкнуть меня, чтобы продемонстрировать благородство. Ты не твой отец. Я Не твоя мать. У нас все по-другому!
— Ты никогда не сможешь забыть о преступлениях твоего отца.
Его горькие слова разили прямо в сердце. Но Аннабелл не позволит ему обидеть ее сейчас, она должна бороться до конца.
— Ты прав, — согласилась она. — Кэти постоянно твердит, что я несу на себе груз вины за отца, как другие носят одежду. Но во время поездки в Даллас и обратно у меня было время подумать. Это мой отец — вор и обманщик, а не я. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы уменьшить причиненный им вред, и теперь я имею право начать новую жизнь. И я хочу начать ее с тобой.
— Ничего у нас не получится. Я знаю… Я видел, как жили мои родители.
Ему было чертовски больно: и так он подпустил Аннабелл слишком близко к своему сердцу, которое еще не оправилось от страданий после смерти матери.
— Вагнер, мы другие, — возразила Белл. — Мы не похожи на твоих родителей. Я не дам тебе уйти из моей жизни. И обещаю: мы будем командой, мы всегда будем вместе и будем помогать друг другу.
Лицо у него напряглось.
Аннабелл потянулась и погладила любимого по колючей щеке:
— Я не твоя мать. Мои мечты не зависят от мужчины… Это только мои мечты, но я хочу разделить их с тобой. Я рассчитываю строить собственную карьеру. Я четыре года училась, чтобы стать специалистом.
Вагнер сжал ее пальцы.
— А что, если мы снова потерпим поражение?
Опять все потеряем?
— Тогда мы начнем все сначала. Вместе. Рука об руку.
Вагнер покачал головой. Но Аннабелл была готова поклясться, что заметила искорку надежды в синих глазах.
Тряхнув волосами, Аннабелл развязала пояс плаща. Лицо Вагнера оставалось каменным. Пора его расшевелить.
— На мне ничего нет, — сообщила она, распахнув полы. Плащ соскользнул с плеч и упал на пол, оставив ее полностью обнаженной под его тяжелым взглядом.
Вагнер втянул воздух, и Аннабелл почувствовала, как твердеют соски под его голодным взглядом.
Вагнер жадно впитывал глазами каждый изгиб ее тела.
— У тебя есть все, что нужно женщине… — охрипшим от страсти голосом выдавил он.
— Да, но у меня нет больше никаких трюков, только этот, — произнесла она, выступая из плаща и отодвигая его ногой в сторону.
— Аннабелл, что ты со мной делаешь?
— Доказываю, что мы должны быть вместе!
— Аннабелл, поверь мне, я поступаю правильно. Я не хочу причинять тебе боль, втягивая в свои проблемы.
— Втягивая? Я сама в состоянии решить, что мне делать. И сейчас нам светит грандиозная сделка,
