– Что и требовалось доказать! – в полном удовлетворении заявила фрекен Бок.

В тот же момент толстая Амалия попыталась вскочить к хозяйке на колени, но не допрыгнула и до половины намеченной высоты. Странное животное с глухим шлепком уронило свое жирное тело обратно на пол и издало отвратительный клик, нечто вроде: «Ма-а-ауу-а-ав!»

«Наверно, она гибрид. Может быть, даже какое-нибудь специально выведенное животное», – подумала об Амалии Ольга и, памятуя о том, что у Людмилы Васильевны пропали три фотографии, вновь обратилась к Капитолине:

– Ваш Владимир действительно прекрасен, но вроде бы в фильме и другие артисты были не хуже.

– Вы правы, деточка! Теперь таких красивых людей нет. Вот, пожалуйста, посмотрите! Это Анастасия Вертинская, которая играла Гуттиэре, – и женщина достала из шкатулки другую фотографию. Актриса была снята в профиль. Его нежность и классическая утонченность не могли оставить Ольгу равнодушной.

– Здесь она даже лучше, чем в фильме, – заметила она.

– Да, что и говорить, красавица! – охотно согласилась фрекен Бок и положила перед Ольгой третью фотографию. – А вот еще один очень красивый актер – Михаил Козаков.

– А-а-а, он злодея играл! – сообразила Ларионова. – Действительно, тоже очень красив.

После этого заявления Ольги Капитолина стала считать ее полностью своим человеком и с интимной доверительностью зашептала ей в самое ухо:

– Так что, милая, если в следующий раз ваш компьютер меня не выберет, вы все-таки заходите. Приносите набор… желательно с крупой, и мы поговорим с вами про старое кино и…

Фрекен Бок поперхнулась на следующем слове, потому что в комнату вошла Маша, наряженная под Гуттиэре. Она вела под руку Пашку в серебристом костюме, с трудом переступающего ногами в ластах. С его темных волос капала на пол вода. В тусклом свете торшера они настолько были похожи на молодых Вертинскую и Коренева, что Ольга неожиданно для себя громко ойкнула. Потом она осторожно перевела взгляд на хозяйку редкого экземпляра собако-кошки. Капитолина с остановившимся взглядом и кривящимся в жалкой улыбке ртом превратилась в полную копию мультфильмовской фрекен Бок, когда та, использовав вместо телефонной трубки душ на гибком шланге, весьма самокритично сказала о себе: «Я сошла с ума! Какая досада!»

Маша осторожно усадила Павла на огромный гиппопотамоподобный диван и обратилась к остолбеневшей фрекен Бок:

– Капитолина Степановна! Вы видите – Ихтиандру плохо. Он умирает. И только вы одна можете нам помочь!

Капитолина дернула основанием своего лица-кофейника и ответила неопределенным клекотом, который, возможно, обозначал что-то вроде «Не может быть!»

– Да-да! Только вы! – продолжила Маша. – Видите, как изменился Ихтиандр? Он постепенно превращается в рыбу. Представьте, его перестал узнавать даже собственный отец! Нам срочно нужна старая фотография, по которой доктор Сальватор сможет восстановить его прежний облик и заодно вырезать у него проклятые жабры. Вы же знаете, каким он был крупным ученым, а за прошедшее время он достиг еще более поразительных результатов.

– Да-а-а? – Капитолина наконец смогла произнести нечто членораздельное, но не своим, громоподобным, а очень тоненьким и каким-то плаксивым голоском. – Я догадалась: вы меня разыгрываете…

– Какой еще розыгрыш, Капитолина Степановна? – наступала на нее Машка. – Тут дело идет о жизни и смерти! Отдайте фотографию!

– Не отдам! – фрекен Бок неожиданно прытко для своей комплекции соскочила со стула и вцепилась в фотографию красавца Коренева.

Все остальные участники спектакля одновременно переглянулись, что не ускользнуло от бдительного ока фрекен Бок.

– А-а-а-а! Так вы все заодно-о-о! – взревела она страшным голосом.

Услышав его раскаты, Амалия взвизгнула и, невзирая на свою нездоровую полноту, попыталась юркнуть под шкаф. Но ее мощное рыжее тело тут же застряло около квадратной ножки, и огромная мебелина угрожающе пошатнулась. Амалия своими заплывшими жиром мозгами, видимо, думала, что очень хорошо спряталась от гнева хозяйки, и замерла, чуть поводя из стороны в сторону неожиданно тонким лысоватым хвостом. Ольге некстати подумалось, что в необыкновенной собако-кошке есть еще что-то и от крысы.

Пашка Добровольский, видимо, понял, что, пока не появилась вторая пара Ихтиандра с Гуттиэре, положение надо срочно спасать, и начал изображать из себя абсолютно задыхающуюся в воздухе квартиры фрекен Бок амфибию. Он, хрипло дыша, почти сполз с дивана на пол и начал медленно подползать к столу с фотографиями. Потом поднялся, цепляясь то за ножки стола, то за ноги Ольги, которая при этом очень натурально взвизгивала, навис над столом, роняя с волос на носовой платок, расстеленный Капитолиной на столе, крупные капли воды. Якобы пытаясь разодрать душащий его ворот пальцами одной руки, Пашка другой рукой схватил со стола фотографию Михаила Козакова и все так же хрипло заявил:

– Тогда я возьму эту фотографию! Пусть отец сделает меня похожим хотя бы на Педро Зуриту. Все-таки не рыба… – Он уже хотел отползти от стола в сторону, но Ольга локтем ловко подтолкнула к нему фото Вертинской.

– О-о! – тут же включился в игру Пашка. – Тут и твоя фотография, Гуттиэре! Возьмем и ее… на память… Когда ты состаришься, отец, глядя на нее, вернет тебе молодое лицо…

Ольга, восхищенная Пашкиной импровизацией, чуть не захлопала в ладоши, но фрекен Бок оказалась вовсе не лыком шита.

– Что ж вы до сих пор не состарились? – опять взвизгнула она. Амалия, будто ее пнули ногой, мгновенно задвинулась под шкаф, а шкаф, накренившись на один бок, начал заваливаться прямо на хозяйку квартиры.

– Ну, дела! – совсем не по-ихтиандровски выкрикнул Пашка.

Затем он, забыв про свою слабость вынутой из воды рыбы, подскочил к шкафу и подпер его плечом. Амалия, совершенно очумевшая от переизбытка новых впечатлений, выскочила из убежища, и мебелина с оглушительным стуком угнездилась на прежнее место. Собако-кошка с признаками крысиной породы, собравшись с невесть откуда взявшимися силами, подпрыгнула, как какой-нибудь легкий худосочный котенок, в мгновение ока оказалась на плечах у Пашки и заверещала на всю квартиру свое «Му-уа-а-а-ав!». Все происшедшее наделало столько шуму, что в комнату, не дожидаясь условного сигнала, ворвались взволнованные Саша Добровольский со второй московской близняшкой.

– Что тут происходит? – выкрикнул Саша, разбрызгивая во все стороны капли воды со своих волос.

И тут наконец оказалось, что у фрекен Бок вовсе не такие крепкие нервы, какие она только что демонстрировала. Завидев вторую пару Ихтиандра с Гуттиэре, абсолютно ничем не отличающуюся от первых, Капитолина глухо охнула, ее до того розовощекий кофейник побледнел, голубенькие глазки закатились, и она начала съезжать со стула на пол, как только что, играя роль, проделывал Пашка. Два Ихтиандра подхватили фрекен Бок под руки, поволокли к дивану и вместе с девочками, бросившимися на помощь, с большим трудом уложили ее грузное тело в горизонтальное положение. Маша схватила со стола бутылку с оливковым маслом, отвинтила крышку и, как из баллончика с краской, запустила мощную струю в бледный кофейник Капитолины.

– Что ты делаешь! Это же не вода! – крикнула Ольга, но струя масла оказалась тоже вполне действенным средством, потому что фрекен Бок вдруг дернула носом, чихнула и открыла осоловевшие глазки. Увидев склонившихся к ней двух совершенно одинаковых мокрых амфибий и двух тоже ничем не отличающихся друг от друга Гуттиэр, она, насколько могла, вжалась в свой диван и затравленно спросила:

– А если я отдам фотографию, вы ручаетесь, что третий Владимир Коренев ко мне не придет?

– Слово сына доктора Сальватора! – прижал руку к груди Пашка и дернул головой, сбрызнув Капитолину дополнительно к маслу еще и водой.

Фрекен Бок перевела вопрошающий взгляд на второго Ихтиандра, и Саша Добровольский, точно так же прижав руку к сердцу, подтвердил:

– Слово кабальеро, мадам!

Капитолина дрожащей рукой вынула из кармана малинового передника фотографию белозубого молодого человека и протянула Маше. Маша молча взяла фото, сунув в свою очередь бутылку с маслом в руку фрекен Бок. Капитолина тут же сделала из нее хороший глоток, удовлетворенно крякнула, перевела взгляд в глубь комнаты и опять душераздирающе крикнула:

– Ах ты, тварь!

Пятерка молодых людей синхронно повернули головы в том направлении, куда был устремлен гневный взгляд Капитолины, и увидели незабываемую картину. Толстая туша Амалии сидела на коробке с зефиром в шоколаде. Белый зефир под тяжестью ее рыжего тела выполз на стол не только из коробки, но и из шоколада. Из усатой пасти собако-кошки торчал огрызок батона сырокопченой колбасы, и на конце его слегка покачивалась ниточка с фирменным знаком мясоперерабатывающего комбината имени Микояна.

– Тварь! – вновь прорезавшимся голосом еще раз проревела Капитолина. Расшвыряв в стороны Ихтиандров и Гуттиэр, она бросилась на Амалию, воинственно потрясая бутылкой и брызгая во все стороны драгоценным оливковым маслом первого отжима.

– Пожалуй, нам пора! – оторвала всех от захватывающего зрелища Маша, и друзья не без сожаления покинули поле битвы, уже усыпанное арахисом в сахаре и давлеными бананами.

Всю дорогу к дому Катаняна участники боя с фрекен Бок напряженно молчали. Галка без конца забегала перед Ольгой и, заглядывая ей в глаза, повторяла:

– Оля, что случилось? Что случилось, Оля? Да скажешь ты, наконец, что случилось?

Катанян молча шел рядом с ней с погребальным выражением лица, а Оксана Панасюк в паре с Телевизором семенили сзади, боясь даже приблизиться к Ольге, Ихтиандрам и Гуттиэрам.

Когда в комнате у Сани все чинно расселись по стульям, креслам и дивану, Машу вдруг прорвало, и она начала хохотать.

– Ой, не могу! Как она облизнулась, когда я брызнула ей в лицо Санькиным маслом!

– Ага! А потом глотнула это масло прямо из бутылки, как гусар шампанского! – подхватил Павел Добровольский.

– Вспомните еще давленый зефирчик, вылезающий из шоколада эдакими жирными белыми амебами! – веселился второй «из ларца».

– А сам-то каков, сам-то… «Слово кабальеро, мадам!» – передразнила Сашу Добровольского его московская тезка.

– А как «эта тварь» расправилась с колбаской! – залилась смехом Ольга. – «Ма-а-у-у-ав!»

После имитации Ларионовой вопля кошко-собаки компания, посетившая фрекен Бок, развеселилась так, что Галка Калинкина испугалась.

– Похоже, у них там произошло что-то непредвиденное, – шепнула она Катаняну. – Наверное, сначала они молчали, потому что были в шоке, а теперь у них скорее всего коллективная истерика.

– Знаешь, Галя, – подкралась к ней Панасюк. – Вот честное слово, в сценарии не было ничего такого, что могло бы заставить их давить зефир, поить Капитолину оливковым маслом или кормить колбасой какую-то тварь.

– Подтверждаю, – приблизился к ним Телевизор. – Я читал. Там не было слов про кабальеро и мадам!

– Сама знаю, – огрызнулась Галка и так хрястнула по столу кулаком, что с него соскочила большая фарфоровая кружка с не допитым Саней утренним чаем.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

1

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×