— Если нам действительно не повезет, то быстрая смерть лучше всего. Но вы знаете, что удача на моей стороне. К утру мы выйдем из ущелья и окажемся всего в нескольких днях пути от Нью-Йорка. Вам остается только верить в мою звезду. Бросайте оружие, ребята!
— Пусть ветер вынесет нас отсюда, — вмешался Уркварт. — Это наш единственный шанс.
— Возвращайтесь на ванты, и займитесь парусами, — перекрывая шум ветра, закричал Манфред.
— Но полозья! — начал было матрос.
— Мы сами займемся ими, — сказал Арфлейн. — За работу, ребята. Обещаю, что, если пройдем ущелье, наказаний не будет. Либо мы выйдем отсюда, либо погибнем.
Моряки начали расходиться со следами страха и сомнения на лицах.
Выйдя из рубки, Ульрика по опасно накренившейся палубе добралась до Арфлейна.
Она схватила его за руку. Ветер рвал на ней одежду, в лицо бил снег.
— Ты уверен, что они не правы? — спросила она. Может быть, лучше…
Он мягко улыбнулся.
— Не в этом дело, Ульрика. Иди вниз и попробуй отдохнуть. Я приду к тебе позже…
Проводив ее, он отправился на нос шхуны и увидел лишь скалы, обступившие корабль. Арфлейн забрался на бушприт, одной рукой ухватившись за линь стакселя, другой принялся гладить китовый череп, будто хотел перенять от него силу, которой животное обладало при жизни.
Пелена снега впереди корабля расступилась. Казалось, что скалы еще ближе подступили к «Ледовому духу», пытаясь зажать его.
Это встревожило Арфлейна. Проход начал сужаться.
Спрыгнув на палубу, Арфлейн бросился к сальнику рулевого вала и, схватив тяжелую кувалду, стал выбивать аварийный штифт.
Истошным голосом он закричал Уркварту:
— Бросайте якорь! Ради Ледовой Матери, бросайте якорь!
Арфлейн поднял голову. Сердце его замерло. Они уже достигли бутылочного горла, надежд спасти корабль почти не было.
Штифт сдвинулся с места. Поднимая и опуская кувалду, Арфлейн снова и снова бил по нему.
Штифт, наконец, вылетел, полозья развернуло под углом друг к другу. С ужасающим скрежетом корабль завертело на месте.
Арфлейн сделал все, что было в его силах. Теперь его беспокоила только Ульрика.
Влетев в каюту, он увидел Ульрику и рядом с ней ее мужа.
— Я освободила его, — сказала она.
— Пошли на палубу, — проворчал Арфлейн. — Шансов остаться в живых не так уж много.
Раздался последний страшный удар — упав на лед, якоря остановили корабль.
Выбравшись на палубу, Арфлейн с изумлением увидел, что они остановились всего в десяти ярдах от того места, где корабль неминуемо разбился бы о скалы.
Огромная шхуна начала валиться на левый борт. Не выдержав напряжения, полозья лопнули с оглушительным треском. Судно легло на борт, паруса наполнил ветер, закрутив «Ледовый дух».
Схватив Ульрику, Арфлейн свободной рукой вцепился в буксировочный трос.
Теперь единственное, что владело его мыслями, — это покинуть корабль и спасти себя и женщину. Спустившись на лед, они побежали прочь от шхуны. «Ледовый дух» врезался в скалу, сверху на него посыпались глыбы льда.
Им посчастливилось найти укрытие в стене ущелья. Они бросили взгляд на корабль. Спасется ли кто-нибудь кроме них, сказать было трудно.
Ветер донес до них чей-то голос. Похоже, что кричал Ульсенн:
— Он хотел этого! Он хотел этого!
Вновь взревел ветер, и лавина льда обрушилась на корабль. Они заползли под выступ в скале и стали смотреть, как умирает «Ледовый дух». Корпус его треснул, мачты, лопнув, раскололись.
В глазах Арфлейна стояли слезы. Смерть корабля означала конец и его надеждам. Он прижал к себе Ульрику, больше думая о себе, чем о ней.
Глава 22
ПЕРЕХОД
Несмотря на то, что утром снегопад прекратился, тяжелое серое небо нависло над самыми вершинами глетчеров. Шторм прекратился сразу же после гибели «Ледового духа». Можно было подумать, что гибель корабля — единственное, что составляло цель бури.
Через завалы снега и льда Арфлейн и Ульрика добрались до места, где ущелье, сузившись, служило последним пристанищем для корабля. Там к ним присоединились Рорсейн и Ульсенн. Они оба не пострадали, не считая того, что меха на них были изодраны в клочья, а сами они были измотаны до предела. Рядом с искореженными остатками корабля молча стояли семеро оставшихся в живых истрепанных матросов, будто надеясь на его чудесное воскрешение. По обломкам, подобно падальщику, бродил Уркварт.
Повернувшись к Рорсейну, Арфлейн показал на зажавшие проход скалы.
— Этого не было на карте, не так ли? — произнес он, обращаясь больше к матросам, чем к юноше.
— Ни малейшего упоминания, — улыбаясь, согласился Манфред. — Должно быть, произошла сдвижка скал. Я слышал, что такое случается. Что будем делать, капитан? Не осталось ни одной шлюпки. Как мы доберемся домой?
Арфлейн мрачно посмотрел на него.
— Домой?
— Вы хотите идти дальше? — безразличным голосом спросил Ульсенн.
— Это самое разумное, — ответил Арфлейн. — От Нью-Йорка нас отделяет около пятидесяти миль, а от дома — несколько тысяч…
Уркварт поднял со льда несколько больших костяных обломков, бывших когда-то крышкой люка.
— Лыжи! — произнес он. — Мы доберемся до Нью-Йорка меньше чем за неделю.
Рорсейн рассмеялся:
— Неутомимый! Я с вами, капитан!
Спустя два дня проход остался позади, экспедиция начала путь по широкой ледовой равнине. Погода не баловала их, часто шел снег, они промерзли до мозга костей.
Люди вымотались до предела, даже во время привала они почти не разговаривали. Небольшой компас, найденный Манфредом на месте крушения, указывал им путь.
Время, казалось, перестало существовать для Арфлейна. Его лицо, руки и ноги были прихвачены морозом, борода обросла льдом, под воспаленными красными глазами появились мешки. Он шел вперед чисто механически, за ним, подобно роботам, двигались остальные.
По привычке Арфлейн и Ульрика держались вместе, но никаких эмоций по отношению друг к другу они уже не испытывали.
К этому времени умерло двое матросов, их оставили лежать там, где они упали.
Единственным, кто еще держался бодро, был Уркварт.
К тому времени никто из них не догадывался, что компас неисправен: они пересекали равнину, обходя по широкой дуге предполагаемое местоположение Нью-Йорка.
Арфлейн увидел их только тогда, когда с мечами и дротиками в руках варвары встали на его пути. Внешне варвары выглядели так же, как и те, что напали на них после ледовой охоты. Они были одеты в белые меха и ехали на белых, похожих на медведей животных.
Качаясь от усталости, он смотрел в ухмыляющиеся орлиные лица наездников. Защищаясь, он
