аварию в атомной силовой установке.
В районе, где затонула подводная лодка, нет ни подводных гор, ни хребтов, а, заслушав показания экспертов, комиссия заключила, что катастрофа не могла произойти из-за каких-то неполадок в силовой атомной установке.
Комиссия также убеждена, что «гибель „Скорпиона“ нельзя приписать тому факту, что программа реконструкции лодки с целью обеспечения ее безопасности еще не была завершена…»
Комиссия считает, что «нет никаких оснований предполагать, будто „Скорпион“ стал жертвой диверсии».
Кроме того, комиссия не располагает данными, которые указывали бы на возможность столкновения «Скорпиона» с другой подводной лодкой или надводным судном, поскольку «ни одно американское или иностранное судно не сообщило о подобного рода столкновении».
Как подчеркивает комиссия военно-морских сил, экипаж «Скорпиона» — это опытный и слаженный коллектив, который в случае аварии действовал бы быстро и оперативно. «При возникновении течи такой хорошо обученный экипаж, как экипаж „Скорпиона“, немедленно принял бы все необходимые меры для ее ликвидации», — записано в докладе комиссии.
«Хотя фотографии не дают никаких оснований предполагать, что подводная лодка затонула в результате взрыва одной из ее собственных торпед, — говорится в докладе, — комиссия расследовала вопрос о вероятности такого взрыва»».
Судя по фотоснимкам, сделанным на «Мизаре», рубка «Скорпиона» не имеет повреждений, однако она лежит на боку более чем в ста футах от носа лодки.
Следственная комиссия, заседавшая с июня 1968 по январь 1969 года, выдвинула четыре возможных объяснения происшедшей трагедии. Первой вероятной причиной была названа неисправность аппаратуры управления. Предполагалось, что механизм управления горизонтальными рулями во время выполнения очередного маневра мог остаться в положении погружения, а поскольку двигавшийся с большой скоростью «Скорпион» и без того находился на большой глубине, экипаж не успел что-либо предпринять, прежде чем лодка достигла критической глубины.
Лодка могла затонуть в результате поломки одной из труб, подобно тому, как это произошло с «Трешером» пятью годами ранее.
Третье предложенное комиссией объяснение предполагало неисправность торпедного вооружения. Однако фотографии обломков исключают возможность того, что выпущенная подводной лодкой торпеда поразила ее, как это произошло во время Второй мировой войны с американской подводной лодкой «Тэнг». Можно было допустить, что в результате трагической случайности торпеда взорвалась внутри лодки, но такое предположение представляется в высшей степени маловероятным, поскольку сомнительно, что на лодке вообще были торпеды.
Наконец, как это уже случалось ранее на подводных лодках, кто-то из членов экипажа, потеряв самообладание, мог потянуть не за тот рычаг или нажать не ту кнопку.
Такое объяснение также нельзя считать убедительным, учитывая высокую квалификацию членов экипажа и доказанную медицинскими обследованиями психическую устойчивость матросов и офицеров.
Обломки «Скорпиона» были найдены на глубине 3000 метров. Спасти подводников на такой глубине невозможно. «Мы все сознаем, что если подводная лодка затонула на большой глубине, ей уже ничем нельзя помочь». Эти слова произнес вскоре после гибели «Скорпиона» капитан 1-го ранга В. Николсон, руководитель проекта по созданию глубоководных систем. Тем самым он признал, что США располагает флотом атомных подводных лодок, оперирующих в районе таких глубин, где возникновение какой-либо неисправности означает, что экипаж заведомо обречен на смерть.
Гибель «Скорпиона» часто связывают с тайной Бермудского треугольника, хотя эта катастрофа произошла ближе к Африке и Португалии, чем к Бермудам.
ПОДВОДНАЯ ЛОДКА К-8
апрель 1970 года
Судьбы кораблей сродни людским одни складываются счастливо, другие, наоборот, трагично. Именно трагичная судьба ожидала атомную подводную лодку (АПЛ) К-8, ставшую первой, но, увы, не последней жертвой отечественного атомного подводного флота и унесшей на дно 52 человеческих жизни.
Атомная торпедная подводная лодка К-8 принадлежала к первому поколению наших атомоходов — тех, на чью долю выпали первые походы на полюс и кругосветные плавания. Отечественный атомный подводный флот в то время еще только создавался, и первые лодки таили в себе массу недоделок, грозивших обернуться ежеминутной бедой.
Одна из крупнейших катастроф атомного флота России четверть века была окружена строжайшей тайной.
Итак, в феврале 1970 года командир субмарины К-8 капитан 2-го ранга Всеволод Бессонов впервые вышел на боевом судне в дальний поход. Во флотской службе он зарекомендовал себя опытным подводником, боевым и решительным командиром. Экипаж его очень уважал, и в немалой степени потому, что командир все свое свободное время отдавал кораблю и подчиненным. Личной жизни у него по сути не было.
По плану лодка должна была вернуться на базу 10 апреля. Но поскольку в это время разворачивались маневры «Океан», возвращение задержали. К-8 предстояло участвовать в маневрах в Северной Атлантике, поэтому в Средиземном море их загрузили с надводного корабля необходимыми средствами жизнеобеспечения, продуктами, водой. Некоторые из членов экипажа, воспользовавшись оказией, отправили письма домой.
Катастрофа случилась на глубине 40 метров около 10 часов вечера. Что явилось ее причиной — сказать трудно. Как предположила потом комиссия, в седьмом энергетическом отсеке, по правому борту подводной лодки, начался пожар. Дым по системе вентиляции втянуло в трубку гидроакустиков. К тому же с первых минут вышла из строя вся радиосвязь. На корабле немедленно была поднята аварийная тревога. Командир приказал всплывать. Лодка выскочила на поверхность и закачалась на волнах.
Экипаж корабля во главе с командиром Бессоновым сражался на пределе возможностей. Героем в той неравной битве был каждый. Несколько часов провел один в горящем отсеке мичман Посохин. Задыхаясь от дыма, он продолжал борьбу с огнем, пока не был спасен товарищами. Врач капитан медицинской службы Арсений Соловей пожертвовал собой, отдав свой изолирующий противогаз недавно прооперированному старшине. В полном составе погибла на посту первая смена главной энергетической установки (ГЭУ) атомохода: капитан 3-го ранга Хославский, капитан-лейтенант Чудинов и старшие мичманы Шостаковский и Чугунов. Понимая, что огонь вот-вот ворвется в пост, офицеры наглухо задраили дверь. Умирая, они успели заглушить реактор, посадив компенсирующую решетку на концовики. Расчет ГЭУ ценою своих жизней сделал главное — предотвратил возможный тепловой взрыв. Бывшие в других отсеках подводники слышали по внутрикорабельной связи их последние слова: «Нечем дышать. Кончается кислород. Прощайте, ребята, не поминайте нас лихом!..»
Тем временем командир корабля, капитан 2-го ранга Бессонов пытался сообщить о случившемся в Москву, организовать борьбу с быстро распространявшимся пожаром. Несколько раз моряки спускались в