плечи, мускулистые руки и грудь, покрытая густыми темными волосами.
У Вивиан пересохло во рту, зато увлажнилось в других местах. Шли секунды, а она — то ли парализованная, то ли загипнотизированная — никак не могла пошевелиться.
— Представляешь, сумасшедший парикмахер привязал меня к стулу, — снова послышался глубокий насмешливый голос.
— О чем вы говорите? — шепотом спросила она.
— О приснившемся мне сумасшедшем парикмахере.
— Я не хочу ничего слушать.
— Я сказал ему, чтобы он только подровнял волосы, но он схватил электробритву и стал с таким нажимом водить ею по моей голове, как будто собирался снять скальп. Я хотел вскочить и убить его, но был привязан…
Вивиан очнулась и снова принялась шарить рукой по стене, нащупывая выключатель. Она почувствовала медный привкус крови во рту и удивилась, потому что совсем не почувствовала, когда прокусила язык. Свет наконец потух, и комната погрузилась в благословенную темноту.
— Забудьте, что вы видели меня, — пробормотала она, прислоняясь пылающим телом к холодной кафельной стене, поскольку ноги отказались держать ее.
— Ты, должно быть, невестка Изабеллы? Почему ты не захотела познакомиться со мной?
Английский! Он говорил на родном американском английском! Вивиан всегда жадно вслушивалась на улицах в разговоры американцев, наслаждаясь звуками родной речи с протяжными гласными, напоминающими ей о доме. Вот и звуки голоса Кэша заставили ее вспомнить о родном доме, о жизни, в которой есть место мечтам о будущем.
— Как ты думаешь, что может означать мой сон? снова вернулся он к игривому тону.
— Не знаю! Это был просто сон! Дурацкий сон! — воскликнула Вивиан.
— Но только не в моем случае. Я терпеть не могу, когда моих волос кто-то касается, и позволяю это лишь проверенным людям.
— Послушайте! Мне самой приснился кошмар, но я же не пристаю к вам с расспросами. — Вивиан говорила гневным шепотом, отступая назад и пытаясь нащупать в темноте свой халат.
— Расскажи мне, и я попробую догадаться, что он означает, — предложил Кэш из темноты. Его явно забавляла эта ситуация.
— Вряд ли у вас получится.
— Поверь мне. Я хорошо разбираюсь в снах.
Вивиан едва не застонала.
Внезапно послышался шорох простыней, и она замерла.
— Оставайтесь на месте! — взвизгнула молодая женщина и стала пятиться к душевой, но споткнулась обо что-то, похожее на пару туфель большого размера.
— Мне больше понравилось, когда свет горел, продолжал развлекаться Кэш. — Вид был много лучше.
— А мне совсем не понравилось! Я ничего не хочу знать ни о вас, ни о ваших волосах. Я хочу забыть о том, что вообще видела вас…
Лгунья. Ей хотелось коснуться его стройного тела, попробовать на вкус смуглую кожу… Нет!
Это был всего лишь сон.
— Меня зовут Кэш. Кэш Макрей. И я чертовски хочу узнать имя обнаженной Афродиты, спасшей меня от сумасшедшего цирюльника.
На этот раз Вивиан застонала в голос. Она стоит в чем мать родила перед будущим родственником и выслушивает поэтические сравнения.
— Мы не мифические персонажи! — воскликнула она. — И вообще, почему вы не в комнате для гостей? Или в постели Изабеллы, что было бы вполне закономерно?
— В гостевой ванной прорвало трубу, поэтому там нет воды. Чему я, кстати, несказанно рад.
— Вы видели меня…
Он снова громко рассмеялся.
— В мельчайших подробностях и в семи отражениях, каждое из которых навеки запечатлелось в моем воспаленном мужском воображении, Афродита.
— Ничего не было. Сейчас вы уснете и вернетесь к своему сумасшедшему парикмахеру.
— А ты в свой сон?
Только не туда!
— Послушай, смотри на эту ситуацию проще. Я же не жалуюсь, хотя сначала испытал ужас в руках сумасшедшего парикмахера, а потом явилась ты, чтобы окончательно лишить меня покоя и сна. К тому же мне предстоит рано встать, чтобы просмотреть кое-какие бумаги. Но если ты собираешься поплавать нагишом, Афродита, я махну на все рукой и присоединюсь к тебе…
— Нет.
— Изабелла обещала представить нас друг другу за завтраком.
— У меня дела в городе.
— Тогда за ленчем? Зная Изабеллу, полагаю, он тоже состоится у бассейна.
— Нет, я буду занята весь день. У меня урок…
— С Аароном Уайтом, если не ошибаюсь? Он звонил тебе вчера вечером. Сказал, что это срочно.
Ему, видите ли, не терпится закончить прерванный урок. Интересно, чему именно ты его обучаешь?
— Мне не нравится этот разговор.
— Послушай, я прошу прощения за свое поддразнивание. Просто я тоже растерялся, поскольку не каждую ночь обнаженная богиня является ко мне в спальню. Давай будем благоразумными…
— Нет, это вы послушайте меня! Я никогда не была благоразумной…
— Изабелла так и сказала.
— Вы с ней говорили обо мне?
— Она обожает тебя и твоего сына. Она зовет его Мигелито.
— Господи, я никогда не смогу посмотреть вам в лицо…
— Почему? Ты очень красива и наверняка сама знаешь об этом, как и о том, что можешь гордиться своим телом. Я архитектор и умею ценить прекрасное. Вот и недавно во Флоренции я имел возможность любоваться множеством обнаженных женщин на картинах.
— Я не картина и не статуя! Ни один мужчина не видел меня обнаженной с тех пор, как.., я развелась с мужем, — закончила Вивиан шепотом. — О господи! Что я говорю? Забудьте мои слова. Моя личная жизнь вас не касается.
— Эй, не стоит так смущаться. — Голос Кэша был тихим и успокаивающим. — Хорошо, сделаем вид, что ничего не произошло.
— Вы, мужчины, никогда своего не упустите…
— По всему видно, что ты слишком долго прожила в Мексике.
— Это верно.
Он снова рассмеялся, и по телу Вивиан побежали мурашки.
— Я знаю, как уравновесить ситуацию.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, Кэш вскочил с кровати, включил свет и, стоя посреди комнаты, сорвал с себя простыню.
— О боже! О-о-о…
Он был очень большим — во всех местах.
Вивиан старалась смотреть на простыню, лежащую на полу, но искушение получше разглядеть возбужденного мужчину в конце концов победило.
Дюйм за дюймом ее взгляд скользил вверх — по длинным, стройным, мускулистым ногам, плоскому и рельефному, как стиральная доска, животу…
Остальные части тела тоже не могли не вызвать восхищение, но больше всего ее занимала одна, вполне конкретная часть, от которой, к своему стыду, Вивиан не могла отвести глаз.
