Месть моя сладка

— Так я и думала, — со вздохом сказала я. — А что было после моего ухода?

— Кандида была в своем репертуаре. Пару раз потанцевала с Дэвидом, а потом принялась охмурять Чеда. По его словам, танцевать с ней было все равно что кружиться в объятиях осьминога. Не возьму в толк, почему она к одиноким мужикам не клеится. Их тут пруд пруди.

Я кинула быстрый взгляд на мускулистых итальянских жеребчиков, которые гоняли по пляжу мяч, горделиво выпячивая волосатую грудь.

— Может, она просто танцевать любит, — предположила я. — Тогда опасаться нечего.

— Что касается меня, — жестко сказала Шелли, — то отныне я глаз с Люка не спущу. — И она обвела взглядом бассейн, высматривая своего пуделя. — А дамочка эта, Эли, смертельно опасна. Настоящая змеюка.

В следующее мгновение змеюка словно по волшебству очутилась рядом с нами.

— Ой, здравствуйте, Кандида! — засуетилась Шелли. — Господи, до чего восхитительное платье было на вас вчера вечером!

— Спасибо, Шелли. Хотите, подарю его вам?

— Кому? Мне? — Шелли схватилась за сердце. — Вы не шутите? Вы готовы подарить мне свое платье?

Кандида пожала плечами:

— Ну конечно. Я никогда не надеваю одно и то же платье дважды. Представьте, что напишут по этому поводу в газетах!

— Представляю, — промолвила я, вздыхая.

— Да, Эли, — спохватилась Кандида. — А как вам нравится тот наряд, в котором я была в четверг? Хотите, то платье вам достанется? Оно от Версаче.

— Ой! — невольно вырвалось у меня. Но я тут же взяла себя в руки. — Нет, нет, что вы, Кандида, я не могу принять такой подарок. Тем более что у меня нет подходящей пары туфель…

— Так возьмите мои! — воскликнула Кандида. — По-моему, у нас один размер. — Она вытянула ногу, чтобы мы могли сравнить размер наших ступней. Я быстро поджала ногу. Мои растрескавшиеся ногти прескверно смотрелись рядом с ее тщательно напедикюренными пальчиками, изящные ногти на которых были выкрашены лаком «Шанель».

— Зайдите ко мне в любое время и заберите их, — добавила Кандида.

— Боже, до чего вы щедры! — воскликнула Шелли. — И великодушны.

— Чепуха, — отмахнулась Кандида. — Выпить хотите, девушки? Я иду в бар.

— Я бы выпила «Маргариту», — сказала Шелли.

— А я — кока-колу, — добавила я.

Дождавшись, пока Кандида удалилась на безопасное расстояние, Шелли снова затянула ту же песню.

— Точно, змеюка, — сказала она. — Избавляется от своих выползков, а взамен хочет нашими мужиками попользоваться.

— Но мы можем отказаться, — напомнила я.

Глаза Шелли полезли на лоб.

— Вы что, смеетесь? Да это красное платье в «Нордстроме»[15] как эталон висит. Нет, платье я возьму, но бдительность ни на миг не утрачу. Знаем мы этих голливудских примадонн! Рассчитывает нас задобрить, чтобы потом врасплох застать. Небось считает, что оказывает нам честь, вздумав переспать с нашими парнями.

— А может, душа у нее просто такая добрая? — робко предположила я.

Жили мы как у Христа за пазухой. Каждый день от рассвета до заката казался голливудской сказкой. Завтрак в постели. Коктейли возле бассейна. Пока Джереми и Кандида плавали с аквалангами, я плескалась на мелководье с маской и трубкой. Кормила с рук здоровенную пеструю рыбину, которая бесстрашно тыкалась вытянутым, как флейта, рылом в мои ладони. И так до полудня, когда надо было идти на обед, чтобы отведать менее удачливых собратьев пестрорыла, как окрестила я рыбину.

Я чувствовала себя настоящей принцессой. Нет, даже больше чем принцессой, ибо мне не приходилось целыми днями прятаться от назойливых папарацци.

Наши романтические коллеги тоже наслаждались отдыхом, хотя у каждой пары это выходило по- своему. Марк с Маргаритой по утрам бегали трусцой вдоль пляжа. Чед с Пенни любовались природой, часами следили за какими-то пташками. И только Шелли не давала своей половине покоя. После завтрака они с Люком деловито располагались у бассейна. Люк умащивал ее кремами, а потом каждые пять минут переставлял зонт, чтобы коварные солнечные лучи не просочились на лицо его ненаглядной.

— Нужно поддерживать форму, — сообщила мне Шелли.

Я кивнула, неистово натирая ноги растительным маслом. Прекрасно понимая, что больше такого отдыха и во сне не увижу, я задалась целью вернуться в Англию бронзовой, чего бы это мне ни стоило.

Глава 30

И вдруг посреди ясного неба грянул гром: отдыхать нам осталось всего два дня. Верхний, самый обгоревший слой моего эпидермиса уже слезал, и я твердо решила посвятить оставшиеся сорок восемь часов загару, и только загару. Джереми же не собирался вылезать из воды. Вместе с Кандидой, само собой разумеется. Но я приучила себя не обращать на это внимания, тем более что по вечерам Кандида неизменно развлекала нас рассказами о своих романах со всякими голливудскими идолами. Да и в гардеробе моем появилось вечернее платье от Версаче, а с этим тоже приходилось считаться.

Однако в это утро Кандида, вместо того чтобы готовиться к очередному погружению с аквалангом, сидела у бассейна, и не одна. По пути в ресторан мне поначалу, пока я еще как следует не продрала глаза после бурной ночи, показалось, что она сидит с каким-то пареньком. Молоденьким, приятной наружности. Он что-то бубнил, а Кандида выслушивала со скучающим видом. Заметив нас с Джереми, она встрепенулась и поманила длинной шоколадной рукой.

Я с трудом скрыла изумление, когда паренек при ближайшем рассмотрении оказался девушкой. По имени Лоретта. Личной секретаршей Кандиды.

Лоретта поздоровалась с нами, поправила бретельки джинсового комбинезона и провела рукой по коротко стриженным обесцвеченным волосам.

— Сегодня вам придется нырять без меня, — сказала Кандида, и физиономия Джереми тут же вытянулась. — Лоретта прилетела читать мне мораль. Оказывается, я вообще не имею права погружаться, потому что это не предусмотрено моей страховкой. Господи, Элисон, если бы вы только знали, как это трудно — быть популярной актрисой! На пять минут нельзя о работе забыть. Верно? — спросила она, осуждающе глядя на Лоретту.

— Джерри просил передать, что если мы сегодня вечером не пересмотрим контракт с французами, то вы его лишитесь. — сказала Лоретта, жалобно вздыхая.

— А может, стоит вообще послать их ко всем чертям вместе с их дохлым сценарием? — спросила Кандида. Она посмотрела на меня. — Вот вы бы, Эли, согласились целый месяц проторчать в Париже, снимаясь в роли Коко Шанель? С молодости до климакса и первых седых волос. А потом ее уже Деми Мур играть будет. — И Кандида обезоруживающе улыбнулась, точно не понимая, насколько неэтично прозвучала ее ремарка. — Париж — это Европа. А что я потеряла в Европе? Друзей там у меня нет. А еда? Отрава, да и только. О граноле[16] они там даже не слышали. Только улитки и конину лопают. Кошмар!

— В Европе у вас есть друзья, — внезапно напомнил Джереми. — Или вы про нас забыли?

Кандида уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Точно! — воскликнула она. — А далеко Лондон от Парижа?

— Три часа самолетом, — вставила я.

— И вы живете в самом Лондоне?