занять больше пяти дней. Тебе завтра же придется выехать на место и определиться визуально. Всем составом выезжать запрещаю. Завтра возьмешь Костерина и Оганесяна, послезавтра – Яцкевича и Белоногова.
– Ладно, – кивнул Олег.
Начальник указал на папку:
– Оперативные данные. По ним разработаешь план операции. Кое-какие соображения у меня есть.
– Оружие? – задал Олег вопрос, который всегда был на первом месте.
– У тех, кого будем подставлять, ничего серьезного нет. Однако мне предложили «списать» пару бельгийских автоматов. Если все пойдет, как я себе это представляю, для подстраховки возьмешь еще и пару «Калашниковых».
Насчет списания Олег определился правильно.
Есть задействованное неизвестными преступниками оружие, а след отработать пока не удается. Вот его и спишут на тех, кого собирается подставить Рожнов.
Так действуют многие оперативники, подкидывая оружие во время обыска. Частенько при досмотрах находятся и наркотики, причем в том количестве, которое необходимо для того, чтобы завести уголовное дело.
Нечистоплотная практика, однако в некоторых случаях она позволяла посадить за решетку потенциальных преступников, которых обычными способами к ответственности не привлечешь.
– У нас ровно пять дней? – спросил Олег.
– Уложимся в три – ругать не будут, – пошутил Рожнов.
19
На следующий день около полудня в автосалон на Киевской, где, кроме отечественных автомобилей, продавали подержанные иномарки, вошел Грачевский. На нем были модные светло-серые туфли, элегантные брюки, черная, как у цыганского барона, рубашка, на шее болталась тяжелая золотая цепь.
– Мне нужна хорошая тачка, – выразил желание Грач.
И услышал от продавца, вставшего навстречу, жуткий набор слов:
– Седан, хэтчбек, универсал?
– Ты где торчал, брат? – спросил Грач. – Ямало-Ненецкий автономный?
Полчаса назад он побывал в парикмахерской, насколько позволяли короткие волосы, постригся. Валентина одобрила: стильно. Затем, по ее настоянию, Грачевский прошел в маникюрный зал. Девушка, вызвавшаяся обслужить клиента, с недоумением смотрела то на модную одежду посетителя, то на его руки.
Мало того, что они были синие, ногти Грача основательно заросли; лунки, которые он накануне старательно вычищал спичкой, все равно были черны. Грачевский понял ее недоумение и прояснил ситуацию, поправляя на шее золотую цепь: «От завода на картошку посылали».
В салоне Грачу больше понравились иномарки, на всякий случай он все же осведомился, когда вылез из салона «Ауди»:
– А она точно подержанная?
Менеджер, молодой парень лет двадцати, не нашелся что ответить и промолчал.
Грачевский понаслышке знал, что ушлые продавцы иногда снимают с машин дворники, забирают насосы, домкраты, одним словом, тянут все, что попадает под руку, списывая все на завод-изготовитель, поставивший якобы неукомплектованные машины.
Также он был осведомлен, что «Жигули» всех моделей гремят, единственный способ избавиться от неприятного шума – включить погромче музыку.
«Восьмерка» цвета спелой вишни, которую он в конце концов облюбовал, была оснащена отечественной магнитолой. Грач настроил приемник, прибавил громкость, поэкспериментировал с тембрами, спросил у менеджера кассету, чтобы до конца проверить работоспособность магнитолы. У продавца сложилось впечатление, что клиента больше всего интересует дешевый приемник, а не сама машина. Однако кассету принес. Грач удовлетворенно покивал головой: на кассете была его любимая песня «Жить сумасшедшей жизнью», которую часто гоняли продавцы у коммерческих киосков. Он, постоянно находясь с матерью, выучил слова чуть ли не наизусть и сейчас, не обращая на продавца ни малейшего внимания, подпевал.
К продавцу подошел старший менеджер с недельной щетиной на лице и сотовым телефоном на поясе.
– Все нормально? – спросил он.
Продавец пожал плечами.
Старший заглянул в салон.
– Хорошая машина: гудиэровская резина, высокая панель, полуторалитровый двигатель...
– Беру! – Грач, довольный, выглянул из окна.
Начальник подал знак продавцу, и тот открыл капот.
Оформив документы. Грач рывками доехал до ворот и отдал охраннику пропуск на выезд.
– Ворота пошире открой, – попросил он.
Водительское удостоверение он получил сегодня, в назначенный час явившись в ГИБДД. Этому предшествовал вчерашний визит Ширяевой к частному нотариусу, с которым она училась на одном факультете университета. Валентина не распространялась, как прошел ее разговор с нотариусом, клиентами которого являлись очень солидные люди. Тот уладил все дела, не выходя из кабинета. Для людей с деньгами были преодолимы любые преграды.
В двух кварталах от автосалона, на пересечении улиц Киевской и Маслова, Грачевского поджидала Ширяева. Она уже начала нервничать и все чаще бросала взгляды на часы, когда заметила темно-красную машину с включенными аварийными огнями и напряженным Грачевским за рулем. На всякий случай Валентина подняла руку.
– Щелкает что-то, не пойму где, – приветствовал Владимир Ширяеву, пытаясь разобраться в клавишах на передней панели. – Нажал какую-то кнопку... Все, вроде бы перестало.
Он наконец улыбнулся, вытирая рукавом взмокший от напряжения лоб.
– Куда едем?
– На набережную, – распорядилась Валентина. – Там не такое интенсивное движение, поучишься водить. – Она пресекла попытку Грачевского возразить:
– Мы договаривались, помнишь? Будешь слушаться меня безоговорочно.
Грач кивнул. Нахмурившись, заглушил двигатель.
– Тут такое дело, Валентина...
– Ну что еще? – Ширяева уловила беспокойство в его глазах. – Что случилось-то?
– Возле магазина я видел того парня, который следил за Ильей. Случайно. Я выехал за ворота, остановил машину, чтобы нацепить дворники, долго возился. Смотрю, останавливается иномарка, из нее вылезает парень – я сразу его узнал.
Валентина едва не выкрикнула: «А он тебя?» Ведь Грач постоянно торчал у преступников перед глазами – в стареньком спортивном костюме, тапочках на босу ногу – типичный ханыга. Правда, видеть они его могли только со спины или вполоборота. И вряд ли тот парень узнал его сейчас.
– Где он сейчас?
– Не знаю. Когда я уезжал, он зашел в магазин.
– А номер? Номер машины запомнил?
– Иначе бы ты меня убила.
– Слава богу... А ну разворачивайся, поехали к магазину, я сама хочу взглянуть на него.
– Опасно, Петровна.
