3
От Белоногова Ширяева ушла в начале пятого вечера. Надев солнцезащитные очки, она обогнула пятиэтажку и оказалась на Уфимской улице. В первом же кафе на своем пути Валентина устроилась в конце барной стойки и заказала рюмку коньяка.
Времени еще было мало, она должна прийти домой, когда совсем стемнеет и опустеет двор. Стараясь остаться незамеченной, она поднимется на этаж, тихо откроет замок двухкомнатной квартиры, снимет запыленные туфли, которыми натерла ноги, нальет в ванну горячей воды и долго будет лежать с закрытыми глазами. На ночь она выпьет водки, чтобы не просыпаться до утра...
Все так и будет, вот уже на протяжении двух недель она прибегает к подобному методу. Но все равно во сне ее будут преследовать кошмары. Перед глазами, как наяву, встанет окровавленный труп девочки, ее разорванное платье и страшные раны на животе.
Девочка умерла не от ран, судебные медики квалифицированно определили: смерть наступила в результате механической асфиксии, на хрупкой шее ребенка была затянута детская скакалка. Впрочем, трудно сказать, удалось бы врачам спасти девочку, если бы ее не задушили. Серьезно были повреждены внутренние органы: тонкая кишка и мочевой пузырь; на левом плече жертвы кожа практически отсутствовала – орудием послужила обыкновенная кухонная терка для овощей. Садист с невообразимой жестокостью, надавливая на терку, искромсал плечо девочки до кости. И только потом ножом для чистки рыбы вспорол живот.
Ширяева расплатилась за коньяк и вышла из кафе. Бросив взгляд на часы, направилась к кинотеатру. До начала сеанса оставалось сорок минут. Валентина купила билет, выкурила на улице еще одну сигарету.
Вскоре немногочисленная толпа с билетами пришла в движение, в вестибюле кинотеатра открылись двери. Ожидать начала сеанса было лучше в относительной прохладе фойе, чем стоя на улице. Ширяева вошла последней.
На месте эстрады, где раньше, заполняя паузы между сеансами, играл небольшой оркестр, сейчас расположился буфет. Валентина встала в конец образовавшейся очереди, осматривая застекленную витрину: кроме стограммовых шкаликов с коньяком, других спиртных напитков в буфете не было.
Судья купила коньяк и маленькую шоколадку.
Огляделась. Пить на виду у всех было неприлично.
Она спустилась в женский туалет, подождала, когда выйдет находившаяся там девушка, и открыла бутылочку. Пила коньяк возле раковины, глядя на себя в зеркало. Она невольно отметила, что, хотя сама и похудела, лицо отекло, стало грубее, чем раньше. Сейчас в легкой косынке и темных очках она чем-то напоминала режиссера московского театра «Современник» Галину Волчек.
Через узкое горлышко шкалик опорожнялся медленно. Выпив половину, она завинтила крышку и положила бутылочку в сумку. В фойе развернула шоколад и закусила.
У другой жертвы, которая находилась в одной квартире с убитой девочкой, были раздроблены висок и плечо. Орудием послужила небольшая, но увесистая кувалда. Удар был нанесен сверху вниз, кувалда практически отсекла ухо, ударяя в плечо. Рука держалась на коже; место, где она еще соединялась с туловищем, походило на песочные часы. Еще один удар пришелся в грудь жертве, но не такой сильный. В клинике, куда на «Скорой помощи» отвезли пострадавшего, нашли множественные переломы ребер, состояние пациента оценили как крайне тяжелое. Но в силу некоторых причин больного вначале оставили в коридоре, предоперационная подготовка заняла гораздо больше времени, чем в экстренных случаях, уход в реанимационном отделении был скверным, медперсонал – грубым. Казалось, медики забыли, что давали когда-то клятву Гиппократа.
Когда в фойе раздался первый звонок, приглашающий пройти в зрительный зал, Валентина нашла свое место в четырнадцатом ряду и сняла с головы платок.
Зрители постепенно заполняли зал, вместо привычных семечек в руках шелестели кулечки с воздушной кукурузой. Впереди Ширяевой села молодая пара и повела оживленный разговор. Когда раздался последний звонок и в зале погасили свет, Валентина пересела на крайнее кресло, сняла темные очки. Фильм начался без привычного киножурнала и рекламы.
Пока шли титры, в зале было достаточно шумно, но вскоре зрители успокоились, сосредоточившись на экране.
А Ширяева долго не могла сделать этого, снова погрузившись в собственные мысли. Одним из орудий убийцы была терка. Валентина любила тертую морковь с сахаром, пекла оладьи из натертых кабачков. Сейчас же только от одного вида терки ее тошнило, голова кружилась, и она в любую секунду готова была потерять сознание.
Обе жертвы находились в ее квартире, в спальне.
Кровать, где лежала девочка, пропиталась кровью. До приезда следственной группы ребенка не трогали.
Когда в комнату вошел следователь, концы скакалки с пластмассовыми ручками свисали с кровати. Более длинный конец покоился на шее другой жертвы, парня с широким лицом и узкими, словно заплывшими, глазами. Рядом с искалеченной рукой находились нож и красная от крови терка, внутри которой скопилась жуткая стружка. Обычно терка лежала на кухне, на верхней полочке сушилки для посуды. Пришло время овощей, и Валентина часто пользовалась ею. Что касается ножа для чистки рыбы, то хозяйка, время от времени наводя ревизию на полках, давно собиралась его выкинуть. Но нож был если не уникальный, то старый, сейчас таких уже не делают. И он, матово поблескивая, продолжал лежать в ящике, в отделении для ножей и вилок. До того самого страшного дня...
Судью не интересовал фильм, она не следила за ходом достаточно острого сюжета. Оглянувшись по сторонам, она открыла сумочку и допила коньяк, потом достала подтаявший шоколад, неожиданно громко зашелестев фольгой и испачкав руки. На секунду ей показалось, что позади нее сидит высокий парень, с которым она беседовала во Дворце спорта. Только сейчас до нее дошло, что ее собеседником вполне мог оказаться Алексей Белоногов, который вскоре предстанет перед ней в качестве подсудимого.
Внезапная догадка не вызвала в ней никаких чувств, кроме легкой досады. Когда Алексей вернется домой, брат скажет, что к ним приходила судья, а завтра они узнают друг друга. Она поможет Белоногову, он поможет ей – чисто деловое соглашение.
Она вытерла перепачканные пальцы о платок и, поднеся к глазам часы, снова отметила время.
Валентина Ширяева имела высшее юридическое образование. Девять с половиной лет она проработала следователем – в прокуратуре и в райотделе внутренних дел. Потом прошла отбор кандидатов на должность судьи, сдала экзамен и получила рекомендацию квалификационной коллегии судей. В Юрьеве молва о ней шла как о судье честном и порядочном, что само по себе в наше время немаловажно.
Убитую девочку Валентина знала очень хорошо, та часто приходила к ним поиграть с ее сыном. Ее звали Светой, она перешла во второй класс. Квартира Светы Михайловой находилась двумя этажами выше.
Нередко, стоя на балконе, Валентина видела, как девочка прыгает со скакалкой, иногда усложняя упражнения и скрещивая руки, что выглядело очень эффектно. Света была красивой, длинные светлые волосы неизменно заплетены в две косички, в ушах простенькие сережки. Привычно смотрелись на ней белые гольфы, короткая юбка, стоптанные коричневые сандалии. В день убийства она была одета именно так.
Справа и слева от экрана над дверями тускло горели плафоны с надписью «Выход», Валентина
