опасного, ведь в моей семье не было ни одного случая ракового заболевания. Но успокоиться я не могла, и каждый раз, когда я раздевалась, я разглядывала ее, ощупывала и все больше нервничала. В конце концов однажды ночью я разрыдалась и рассказала все мужу. На следующий же день мы вдвоем пошли к врачу. Она согласилась с тем, что опухоль действительно внушает подозрение, но также попыталась успокоить меня, сказав, что окончательный ответ может быть дан только после того, как будет сделана биописия. У меня внутри все перевернулось, меня затошнило. Слезы пришли позже'.
'Все женщины по-разному реагируют на известие, что у них может оказаться рак молочной железы, – говорит д-р Лоуган-Янг. – Есть женщины, которые впадают в шоковое состояние и становятся неспособны что-нибудь воспринимать. Их мозг не выдерживает перегрузки. Что бы мы им не говорили, они не слышат. Нам приходится отправлять некоторых женщин домой так это известие действует на них'.
'Наши пациентки говорят нам, что у них были периоды, когда они отказывались поверить в происшедшее, периоды заторможенности и абсолютного ужаса, – добавляет Мэри Джин Масси, доктор медицины, лечащий врач-психиатр Мемориального онкологического центра Слоун-Кеттеринга, консультирующая больных раком молочной железы. – Некоторые женщины не владеют своими эмоциями и не хотят узнавать окончательный диагноз, но большинство ведут себя совсем по-другому. Им хочется немедленно знать ответ'.
'Чаще всего женщины ведут себя стойко, – говорит д-р ЛоуганЯнг, – и реагируют по-деловому. Они говорят: 'Хорошо, скажите мне, что я должна делать, и я буду это делать'. И мы записываем порядок действий: они должны посетить хирурга, хирург назначит день, когда можно будет сделать биопсию, биопсию им будут делать под общей или местной анастезией. Мы выдаем на руки копии их маммограмм и других результатов анализов для хирурга.
Сообщив пациенткам всю имеющуюся информацию, – продолжает она, – мы им показываем их маммограммы и участок, вызывающий опасения. Если они еще не ощущают опухоль – потому что она была обнаружена на маммограмме, например, – мы даем им почувствовать, что она есть. Если она представляется очень подозрительной, мы не скрываем этого, и, если мы думаем, что она доброкачественная, мы говорим это.
Я также даю женщинам номер своего домашнего телефона, – добавляет д-р Лоуган-Янг, – и прошу их звонить мне в любое время, если у них появятся какие-нибудь вопросы. Женщины рассказывали мне, что, хотя они и не звонили, сама такая возможность очень их успокаивала'.
Самое трудное время – это период между обнаружением подозрительной опухоли и получением результата биопсии. 'Это страх перед неизвестностью, – утверждает д-р Лоуган-Янг. – И даже то обстоятельство, что только одна биопсия из семи показывает рак, не может утешать, потому что трудно избавиться от мысли, что ты и будешь одной из семи'.
Для Аннетт время ожидания было самой длинной неделей в ее жизни. 'Результаты биопсии должны были стать известны после длинного уик-энда по случаю Дня поминовения, – рассказывала она. – Мы с мужем отправились в магазинчик, где взяли напрокат более дюжины видеофильмов – триллеры, комедии, приключения, фантастику – все, кроме печальных, заставляющих плакать. Может, вы мне и не поверите, но я в эти дни оказалась в состоянии смеяться, мне удавалось забыться по несколько часов кряду. Правда, по ночам я просыпалась и рисовала себе картины возможного будущего – болезнь, боль, изуродованная фигура, может быть, смерть. Я не хотела, чтобы моя жизнь изменилась. Я не хотела оказаться перед лицом смерти. Я не была готова'.
'Мы стараемся как можно быстрее поставить диагноз, – говорит д-р Масси, – потому что самый мудрый психиатр не сможет утешить женщину в таком положении и нет чудо-лекарства, которое избавило бы от ужасного страха, который испытывает женщина. Поэтому врачи должны быть очень внимательными, должны понимать, какое это трудное время для их пациенток'.
Д-р Лоуган-Янг у своих пациенток обычно наблюдала две разновидности поведения, направленного на приспособление к обстоятельствам. Одна группа хотела говорить со всеми о своей болезни, другая предпочитала читать все, что можно. 'И то и другое помогает, – отмечает д-р Масси, – но я всегда советую живое общение. В такое время нельзя забывать о родственниках. Вам потребуется всеобщая поддержка. Разумеется, если женщина хочет что-то прочитать по этой теме, я предлагаю ей подходящие книги и статьи'.
Аннетт рассказала своим близким друзьям и двум своим дочкам о предстоящей биопсии и обо всем, что может последовать дальше. Но она ничего не сказала матери и сестре. 'Я знала, что, пока не будет известен результат, они будут просто не в себе, – объясняет она. – Мне придется утешать их, говорить, что все обойдется. Кроме того, я чувствовала, что меня поддержат мой муж, дети и друзья.
После того как был получен результат биопсии, я позвонила матери и сестре и рассказала им, через что мне пришлось пройти, а также сообщила им хорошие новости – что у меня оказалось доброкачественное изменение тканей, фиброзная киста, ни одной раковой клетки не обнаружено.
Мы вместе поплакали, и у меня было лучшее лето за всю мою жизнь', заключила Аннетт.
См. также: Беременность.
ГЛАВА 34
КЕСАРЕВО СЕЧЕНИЕ
Одной из четырех женщин, которые поступают в больницу, чтобы родить ребенка, делают кесарево сечение, и многим женщинам эта хирургическая операция приносит только вред.
Изучение произведенных кесаревых сечений в 41 штате показало, что 475 000 женщинам оно было сделано без достаточных оснований; они могли иметь нормальные роды, а вместо этого подвергались большой опасности, так как смертность рожениц при кесаревом сечении в 2-4 раза выше, чем при обычных родах. Каждый год сделанные без необходимости кесаревы сечения приводят к 25 000 случаев развития серьезных инфекций, что означает 1,1 миллиона дней дополнительного пребывания в больнице и стоит более 1 миллиарда долларов. Наблюдения показали также, что в штатах, в которых доля кесаревых сечений особенно велика, детская смертность была не ниже, чем в других. Тогда как в Японии, стране с одним из самых низких показателей смертности новорожденных и грудных детей, кесаревых сечений делается очень мало.
И что еще не показывает эта ужасающая статистика, так это наносимые многим женщинам глубокие душевные травмы, которые сопровождают физическую боль.
То, через что пришлось пройти Эстер Зорн из Сиракуз, штат Нью-Йорк, в результате сделанного ей кесарева сечения, побудило ее основать в 1982 году международную организацию оповещения об опасности кесарева сечения, первоначальное название ее было – Движение сторонников предотвращения кесарева сечения. Эстер не могла разродиться в течение 36 часов, после чего врачи предложили ей хирургическое вмешательство. 'Я вошла в операционную, напичканная димедролом, думая о том, что могу умереть, и надеясь, что по крайней мере ребенок выживет, – вспоминает Эстер. – Потом была ужасная боль. Полгода я неотступно думала: 'Боже мой, меня как будто переехали катком'. Я никогда не стану прежней. Даже когда исчезла физическая боль, я не могла удержаться от слез'.
Наблюдения показали, что у некоторых женщин после кесарева сечения появляется чувство, что они оказались несостоятельными, потому что не смогли родить ребенка естественным образом. В ходе одного из исследований, выполненного в Канаде, женщины, у которых было кесарево сечение, говорили, что они были не удовлетворены и угнетены тем, как они рожали, несмотря на то что у них были здоровые дети.
Для многих женщин так же, как и для Эстер, кесарево сечение означает 'несбывшиеся надежды'. В наши дни беременная женщина обычно проводит долгие часы, готовясь к родам – к обычным родам. Ее страхи и ее фантазии вращаются вокруг картины «нормальных» родов, которые все чаще и чаще женщины представляют себе по видеофильмам, а не по рассказам других женщин. Лишенные того, что им представлялось в мечтах, некоторые женщины начинают ощущать свою женскую неполноценность. В то
