Внутренних повреждений нет, — Брусницкий хмыкнул, — ругается она, как извозчик. Надо же, говорит, связал и избил, как последнюю уличную девку. Она все еще думает, что это был клиент. Очень темпераментная особа.
— Почему он не убил ее, хотел бы я знать, — пробормотал Волохов.
— Павел, — Ольга взяла его за руку и отвела в сторону, — вы увидитесь с тем э-э-э… человеком, который выручил нас в заброшенной деревне?
— Не уверен, — вздохнул Волохов, — боюсь, у него большие неприятности.
— Если все же увидитесь, передайте мою благодарность. Я чувствую, что эта встреча изменила мою жизнь.
Она кивнула всем, прощаясь. Гусь пожал руки Брусницкому и Волохову и поспешил к машине. Волохов подошел поближе и заглянул в салон. Светка полулежала на сиденье. Глаза ее были закрыты, на губах блуждала расслабленная улыбка. Ольга села рядом с ней, вытерла платком нитку слюны, протянувшуюся с ее губ, и помахала из окна рукой. Гусь плавно тронул машину.
Брусницкий с Волоховым смотрели вслед джипу, пока тот не скрылся за поворотом.
— Ты сейчас куда? — спросил Брусницкий.
— Домой. Домой, Сережа.
— Хочешь — отвезу.
— Не надо. Доберусь потихоньку. Теперь спешить некуда. До весны, во всяком случае.
— А что весной?
— А весной она родит ребенка. Знать бы от кого…
Гусь сунул было в рот сигарету, но встретился взглядом в зеркальце заднего вида с Ольгой и вздохнув выбросил сигарету в окно.
Благодарно кивнув, Ольга положила голову Светы себе на плечо, баюкая ее, как маленькую.
— Все хорошо, девочка, все хорошо. Мы его никому не отдадим...
